Преемница темного мага - Матлак Ирина - Страница 50

— Поешьте, — велел вошедший в комнату Айрон, кивнув на уже давно остывший обед. — Если желаете, я принесу горячее.

— Не стоит, — возразила ему. — Я не голодна.

Прерываться на еду было просто непозволительно. Как я могла обедать, ужинать или вообще заниматься чем-либо другим, когда отец по моей вине находился в таком состоянии? Я не знала, сколько мне будет позволено оставаться в этой резиденции, сколько времени у меня в запасе, и намеревалась использовать каждую секунду… хотя в глубине души понимала, что это может оказаться бесполезным. Мне просто не хватит знаний и опыта, чтобы довести начатое до конца.

Ноги затекли, и я поднялась с пола, чтобы пересесть на кровать, как вдруг неожиданно для себя пошатнулась. Даже те крохотные шажки, которые я сделала, чтобы начать восстановление «кружев», отняли колоссальное количество сил.

— Если вы сейчас не выйдете на воздух и что-нибудь не съедите, я вынесу вас лично, на руках, и накормлю силой, — с убийственным спокойствием констатировал Айрон. — У меня приказ.

Забавно — где бы я ни оказалась, всегда находится тот, кто угрожает силой меня накормить…

Угрозу я намеревалась проигнорировать, но, когда этот массивный альв сделал шаг по направлению ко мне в очевидном намерении ее осуществить, пришлось сдаться. Бросив взгляд на папу, я тяжело вздохнула, взяла поднос с едой и вышла в зал. Там подошла к тому месту, где вчера сидела с принцессой, опустила еду на пол, но вместо того чтобы сесть, устало прислонилась к колонне.

Вечернее небо было розоватым, невесомым, легким, как перья в крыльях пегаса. Представшая взору красота уже не потрясала, но по-прежнему успокаивала, проливалась на сердце целебным бальзамом и мягко заставляла верить в лучшее.

Когда за моей спиной раздались приглушенные шаги, я подумала, что это Айрон, недовольный моим поведением, решил еще раз напомнить о необходимости поесть. Но когда звук шагов стих, я поняла, что они принадлежали не ему.

В моей душе прозвучали первые ноты тихой мелодии. Симфония, состоящая из разнообразных чувств, отозвавшаяся вибрацией в каждой клеточке тела. Ветер подхватил эту музыку, вплел в распущенные волосы и смешал с крупинками прилетевшего снега.

Боясь поверить себе, боясь довериться чуду, я медленно, впиваясь ногтями в ладони, обернулась… И встретилась с пронизывающим взглядом до боли родных прозрачно-голубых глаз.

Он стоял на расстоянии нескольких шагов от меня — ничуть не изменившийся, сильный, недоступный и прекрасный до невозможного, мужественный и холодный. Глаза единственные в его облике выражали подлинные, живые и горячие чувства.

Симфония зазвучала со всей силой, набрала мощь и, покинув меня, разлилась по залу, замку, по всем Сизым долинам. Затопила мир, как вышедшее из берегов непокорное море…

Мы стояли не шелохнувшись. Я не могла оторваться от этих глаз, не могла перестать видеть в них отражение себя самой и своих же чувств.

Поднебесные, сколько всего они выражали! И радость встречи, и нежность, и беспокойство, и неприкрытую, сопряженную с болью вину…

Я не знала, кто из нас шагнул навстречу первым. Не задумываясь больше ни о чем, бросилась к нему, а опомнилась, только когда сильные руки заключили меня в крепкие объятия, укрыли ими, точно теплым пуховым одеялом, и вынудили пару непрошеных слез побежать по щекам…

— Я тебя ждала, — выдохнула в пахнущий морозной свежестью китель. — Очень…

— Прости, что не пришел раньше, — коснулось щеки долгожданное дыхание. — И за то, что все получилось именно так.

Мне не требовалось пояснения, и без того было понятно, что подразумевается под этими извинениями. Но все сейчас было таким неважным — и его обручение с принцессой Оксарой, и растянувшаяся на целую вечность невозможность встретиться, и все пережитое за бесконечно долгие несколько дней. Он был здесь, со мной, я могла касаться его, чувствовать любимый запах, слышать бархатистый голос, с головой погружаться в свою личную счастливую симфонию — вот что имело значение.

Я никогда не скучала по кому-то так отчаянно. Никогда настолько сильно не боялась кого-то потерять и уж тем более не была готова примириться с чем угодно, лишь бы находиться рядом. Только за время недолгой, но ужасно мучительной, наполненной волнениями разлуки я поняла, как много он значит для меня. Ворвавшись в мою тихую гавань, он за короткий срок перевернул ее вверх дном и показал, что истинное счастье можно отыскать только в эпицентре шторма…

Подсознательно мне было страшно его отпускать. Не хотелось размыкать рук, но он и не позволил. Лишь, чуть отстранившись, провел ладонью по моей щеке, посмотрел в глаза так, что в его взгляде можно было раствориться, а затем осторожно, будто спрашивая разрешения и ожидая, что я могу отпрянуть, коснулся поцелуем губ.

Я не следила за временем, перестала его ощущать и не могла бы точно сказать, сколько мы после простояли, глядя на закат. Сумеречье славилось своими неповторимыми алыми рассветами, какие можно увидеть лишь в течение непродолжительного отрезка времени, но даже эти рассветы не могли соперничать с цветом неба, освещенного последними лучами засыпающего солнца. По крайней мере, для меня. Не было момента лучшего, чем этот, когда кольцо рук смыкалось вокруг меня и перед глазами представало окрашенное тысячами тончайших оттенков и переходов небо. Небо, отражающее цвета происходящего в моей душе…

Постепенно моя симфония затихала, успокаивалась, и наступало умиротворение. Не хотелось думать ни о чем. Только бы стоять так всю вечность, не вспоминая о бесконечной веренице забот… Малодушно? Но как же прекрасно…

— Знаешь, — в какой-то момент нарушил Эртан хрустальную тишину, — я неоднократно представлял этот разговор. А теперь даже не понимаю, с чего начать.

Я почему-то улыбнулась и негромко пошутила:

— Нерешительный адмирал Рей? Кто ты и что сделал с тем, кого я знала?

Он слегка напрягся.

— Фрида, я…

Развернувшись, я открыто посмотрела ему в лицо и, возвращаясь к реальности, уже серьезно произнесла:

— Я знаю, с чего начать. Поэтому позволь мне это сделать. Я все понимаю, правда. Мне известны причины, по которым ты заключил помолвку с кронпринцессой, но даже до того, как о них узнала, я не смела ни в чем тебя упрекать. Если тебе есть что сказать, я внимательно выслушаю, но сперва должна рассказать о другом. Я точно знаю местоположение пещеры, где был создан, а затем расколот кристалл душ.

Адмирал всегда прекрасно умел владеть собой. На его лице не дрогнул ни единый мускул, и лишь глаза выдали искреннее удивление.

— Значит, тебе о нем неизвестно, — сделала я вывод, исходя из его реакции.

— Мне известно почти наверняка, Фрида, — возразил он. — Но откуда об этом знаешь ты?

Перед глазами как по щелчку пальцев предстали видения грота, сходящего с ума моря, мертвого, идущего ко дну Флинта и отскакивающей от мокрых камней монетки… Невольно тряхнув головой и отгоняя непрошеные образы, я на короткий миг заколебалась, после чего рассказала все как есть. Разве что о Флинте умолчала — я и сама не была уверена, что все случится именно так, и надеялась, что реальность окажется гораздо радужнее моего странного видения.

В том, что Эртан мне поверит, я не сомневалась, но где-то глубоко внутри боялась увидеть в его глазах осуждение. Все же волей-неволей я общалась с самим покровителем смерти…

— Он поцеловал тебя в лоб? — Кажется, именно этот момент привлек внимание Эртана больше всего.

— Это что-то значит? — В душе шевельнулось беспокойство.

Хотя о чем это я? Беспокойство в последние месяцы меня и не покидало.

— В этом мире не так много смертных, кого почтили визитом глубинные или поднебесные, — произнес он. — Тем не менее такие есть. Когда-то я находил описывающую подобные случаи литературу, но помимо непосредственно визита и максимум разговора там ничего не упомянуто. Поцелуй — это… — он на миг замолчал, подбирая слова, — это как признание. Благословение. Я слышал, что в гроте тебе удалось поднять целую армию нежити. Для этого нужно обладать колоссальной силой, возможно, поэтому Лайар тебе и явился.