Ты Есть (СИ) - Кистяева Марина - Страница 20

Мне бы как-то отреагировать…

Ударить ему по груди…

Рассмеяться…

Сделать хоть что-то!

Но я не могла пошевельнуться. И не хотела.

Только молча наблюдала, как его губы приближаются к моим.

Они оказались очень теплыми и мягкими. И этот поцелуй совершенно не походил на тот, что случился между нами в новогоднюю ночь.

Сейчас его губы нежно прикоснулись к моим, они легонько пощипывали и поглаживали, вызывая в теле желанную ответную реакцию. Я искренне не понимала, что со мной происходит. Меня целовали и не раз, но никогда ранее я не испытывала ничего и близко похожего на тот водоворот эмоций, который захлестнул меня сейчас. По позвоночнику побежали мурашки, а бедное сердце пустилось в пляс. Я была бы закоренелой лгуньей, если бы сказала, что поцелуй Макса не вызвал во мне ответной реакции.

В его прикосновениях было слишком много всего мужского. Так, по крайней мере, сказала бы моя многоуважаемая бабушка…

Тут моя физиология вступала в отчаянную борьбу с чувством разума. Первой очень нравилось ощущать себя на его коленках, чувствовать, как крепче сжимаются объятия, а чужие губы становятся настойчивыми и требуют, чтобы мои губы приоткрылись…

А вот чувство разума вовсю кричало, чтобы я прекращала сидеть амебой и немедленно ретировалась, по крайней мере, на свой стул. Потому что Макс был «чертовски привлекательным самцом» — так бы снова выразилась моя многоуважаемая бабушка.

И все же я считала себя серьезной молодой девушкой, на чьих плечах лежала забота о собственном будущем. Я ко всему подходила рационально. Всегда продумывала все действия на шаг вперед.

Ну, или почти все…

Глинтвейн дал о себе знать, и я приказала голове отключиться. Пусть этот поцелуй будет моим маленьким безумием…

Макс оторвал голову от меня и выдохнул:

— Юля, ты чудо…

И в тот момент я ему поверила, потому что сама резко наклонила голову и прижалась к его губам.

Мне хотелось большего.

Мне хотелось «до конца».

Максим понял мои желания без лишних слов.

Забрался под свитер и накрыл грудь ладонью. Застонал мне прямо в губы, отчего меня едва ли не подбросило, словно я услышала не мужской страстный стон, а получила небольшой разряд электрического тока.

Стон — как откровение.

Стон — как признание.

От которого бросает в жар, и стираются предрассудки и грани.

Его рука на моей груди. Его бедра тесто прижаты к моим, и я чувствую его возбуждение, от которого горячо.

С готовностью отвечаю на поцелуй, краем сознания отмечая, что чашку бюстгальтера бессовестно задрали кверху, и теперь пальцы Макса играли с моим соском. И мне это нравилось…Чертовски нравилось.

Абсолютно все.

И тут, как гром среди ясного неба — громыхнули входной дверью. Дальше раздался приглушенный шепот, хихиканье и уже громкое:

— Мы дома!

Максим, оторвавшись от меня, шумно выдохнул.

Далее последовало непечатное ругательство, от которого я поморщилась. Бюстгальтер мне поправили. А я никак не могла оторваться от Макса… Вот никак.

От его тепла, от его тела.

От его дыхания на моих губах.

— Родители вернулись, — отчего-то эту фразу я выдала шепотом. И, скорее для себя, чем для него.

— Это я уже понял, — раздраженно буркнул Максим и запустил пятерню в волосы. — Па, мы на кухне!

Я вернулась на свой стул и обхватила бокал с глинтвейном обеими руками. Подозревала, что мои щеки отчаянно полыхают, но надеялась, что взрослые будут слишком заняты друг другом и не догадаются об истинной причине.

Так и произошло. Их счастливые лица не замечали никого.

— О, молодежь, что пьем? — Алексей Максимович довольно улыбался. Моя родительница устало прислонилась к дверному косяку. Я ее отлично понимала, она не была фанаткой спорта и наверняка просто валилась с ног от усталости.

— Глинтвейн.

— Отлично. Нам сделаешь?

Макс хмыкнул.

— А у меня есть выбор?

Орлов старший довольно засмеялся.

— Думается, что нет. Кстати, Макс, мы пока возвращались, знаешь кого встретили?

У меня отчего-то неприятно засосало под ложечкой. Возникло чувство, что мне не понравится новость, которую скажет Алексей Максимович.

— Понятия не имею. Но могу попробовать начать перечислять всех твоих знакомых.

Орлов засмеялся.

— Не стоит. Алиса с друзьями тоже тут отдыхает. Увидела нас, подошла, поздоровалась. Приятная девочка.

Я заметила, как напряглись плечи Макса.

И у меня самой резко испортилось настроение. Да что ж такое… Я отлично помнила, каким злобным взглядом она смотрела на меня всю новогоднюю ночь. Точно я ей что-то должна.

Или, как вариант, перешла дорогу.

И тут у меня возникла другая мысль… Еще хуже предыдущих.

Скорее всего, Максим сообщил ей, куда он направляется, вот она и решила тоже к нему присоединиться.

А я-то дурр-ра…

Что-то себе нафантазировала.

А главное, на поцелуй Макса ответила. Представляю, как он потешается надо мной. Еще бы! Под боком одна девочка, в соседнем коттедже другая. Хорошо устроился, ничего не скажешь.

Я резко отодвинула стул, чем привлекла к себе внимание.

Мама меня спросила:

— Юля, ты чего?..

— Мне что-то нехорошо, я пойду в комнату…

— Все нормально? Точно?

— Да.

Едва ли не шепотом ответила я, перевела дыхание, выпрямила спину и вышла с кухни. Прямо-таки почувствовала, как хмурый взгляд Макса впился мне в спину.

А я что?

Я — ничего. Я бегом поднялась на второй этаж и рухнула на кровать. Эмоции переполнили через край. Вцепилась руками в покрывало и приказала себе успокоиться.

Я почти взрослая и почти самостоятельная девушка. И меня не должны волновать какие-то мелочи в виде подруги Максима.

Ну, и что он меня поцеловал? И не раз… Какое это имеет значение?

Ни-ка-ко-го.

Я перевернулась на спину и посмотрела в потолок.

В глазах противно щипало.

Только не это… Я не позволю себе расплакаться.

Я соскочила с кровати и ринулась в ванную, где ополоснула лицо холодной водой. Так-то лучше.

Из зеркала на меня смотрела взлохмаченная девица, которой я скорчила рожицу, а затем вернулась в спальню. Мама подниматься не спешила. Что ж, я за нее была рада…

Я подошла к окну и невидящим взглядом посмотрела на зимний пейзаж. Чувствовала себя героиней какого-то тургеневского романа. Нет, со всеми этими семейными поездками Орловы-Медведевы пора закругляться. Усмехнулась, и уже хотела отойти от окна, когда увидела, что из нашего коттеджа выходит Максим.

Мое сердце сначала замерло, а потом так яростно принялось стучать, что, казалось, его можно услышать и в коридоре.

Максим, приподняв воротник, направился к соседнему коттеджу, где его на крыльце в ярко-розовой куртке ждала девушка. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно это был.

Алиса.

Черт…

Черт!

Черт, черт, черт!!!

Ударила кулаком по подоконнику.

Я, кажется, крупно влипла.

Пожалуй, пришла пора признаться, что я, как последняя дура, влюбилась в Макса.

А дальше все было, как в дурном сне.

Я конкретно распсиховалась и потребовала, чтобы меня немедленно отпустили в город.

Александра Михайловна смотрела на меня испуганными глазами и ничего не понимала.

— Юля, что происходит? Почему ты хочешь уехать?

— Хочу, и все! — безапелляционно заявила я, скрестив руки на груди. Видок у меня был очень воинственный.

— Я не понимаю…

О, для меня это была не новость.

— А ничего и не надо понимать. Я вызываю такси и уезжаю домой. А ты остаешься тут.

— Но…

— Мама, мне плохо! — наконец, закричала я.

— Плохо?

— Да! Плохо!

И это была сущая правда.

— Ты заболела?

А что отличная отмазка. Не буду же я говорить матери, что болит у меня не тело, а душа.

— Да, заболела, — я театрально приложила руку ко лбу и закашляла.

— Может… Может, тогда вызвать врача? Скорую?