Сладкое лето (СИ) - Хаан Ашира - Страница 41

— Я влюбился сразу, как увидел тебя, солнечную и светлую, в том желтом платье. Ты стояла в саду, такая сияющая, весенняя. Если бы дьявол в тот момент предложил отдать десять лет за одну ночь с тобой, я бы подумал — в чем подвох? А когда ты стала отвечать на мои провокации и затевать свои, я совершенно потерял голову.

— Я знаю… — прошептала я. — Теперь знаю. Ты забил на работу, где мог, а где не мог — забил на сон. Любовь моя, неужели ты считаешь меня настолько слепой дурочкой?

— Подожди, еще не все, — он сглотнул. — Когда мы меня бросила, и я приехал к тебе, я соврал. Я не хотел тебе рассказать тридцать первого августа. Я уже тогда хотел сделать тебе предложение. Мне казалось, это будет охренительно романтично — наше конечное лето перетечет в бесконечную жизнь.

— В этом месте я должна растаять? — проворчала я.

Он облизнул губы и тяжело выдохнул, как будто это все действительно давалось ему нелегко.

— Я, может быть, наделал до черта тактических ошибок, Ась. Говорил не то и не так, ходил по краю и едва тебя не потерял. Но, поверь мне, стратегически я всегда понимал, кто ты для меня. С первой секунды, когда не захотел тебя отпустить, и до последнего решения, когда понял, что ты нужна мне на всю жизнь. Я всегда буду рядом и всегда тебя найду, как бы ты ни пряталась.

Забавно, что когда Вик сказал мне то же самое, я испугалась до полусмерти и бежала так далеко и так быстро, что чуть не сбежала от самой себя.

А когда говорит Макс, в груди теплеет и хочется прижаться к нему и пообещать, что я не буду больше убегать.

Но я ведь буду. Пусть догоняет.

Утром мы завтракали все вместе. Даже мама, обычно встававшая не раньше полудня, вышла пораньше, но так душераздирающе зевала, что мы отправили ее обратно спать.

Не последний раз видимся, еще поговорим.

— Очень рада, что ты наконец познакомила нас со своим мальчиком. Хоть в двадцать пять наконец нашла хорошенького, а не этого урода Верейского. — Она скривилась. — Не знаю, почему Дима его не уничтожил.

— Надо было, — хмыкнул отчим, провожая ее. — Но тогда не вышло бы так, как вышло. Когда бы она нам зятя привела?

— Но теперь-то можно? — с надеждой спросила я. — Он свою роль сыграл.

— Ты еще сомневаешься?.. У меня к нему давние счеты, — на губах у него играла предвкушающая улыбка. — Пойдем в кабинет, поговорим. Макс пока погрузит в машину твое любимое варенье.

Если честно, я немного боялась разговора. То, что Вик многое поставил на свою схему, и полная уверенность Макса в том, что у меня будут неприятности, заставили сомневаться в реальности моих представлений о моей семье.

Но у Димы, оказывается, были заботы поважнее, чем неловкая попытка мести старого козла.

— Ась… — он не стал садиться за стол, чтобы не устраивать нам мизансцену «просительница у босса». — Когда ты начнешь называть меня папой?

— Ты мне не отец, — я закатила глаза. Нашел время.

Поначалу он страшно обижался на это, теперь все реже, но вот, видимо, за Вика я должна расплатиться.

— Спасибо, я помню… — он вздохнул. — Твоя мама так и не поделилась, кто им был?

— Нет. Ее право. — Если честно, мне никогда не было интересно. — Было бы забавно, если ты. Ошибка молодости, случайная встреча на дискотеке — и потом через шесть лет они не узнали друг друга! Как в сериале.

— Вряд ли, я всегда уважал Уголовный Кодекс.

— Это даже сейчас не преступление, — фыркнула я. — А тогда возраст согласия был вообще четырнадцать. Что ты морщишься, можно подумать, тебе не нравится, что она вечная девочка-девочка.

— Ась, ну вот за что ты так зла на меня? — устало спросил Дима. — Серьезно, только за то, что я не знал о тебе?

У меня так неожиданно брызнули слезы из глаз, что я не успела среагировать и взять себя в руки. Только отвернулась и посильнее закусила губу, чтобы очухаться.

— За то, что ты ей был дороже меня, — ответила, только когда убедилась, что не всхлипну посреди фразы. — Ты вообще представляешь, что это такое — ни для кого не быть дороже всех?

— Бабушка… — начал Дима.

— Бабушка тоже по мужу тосковала, мне ли не знать! И маму любила все равно сильнее. Внуков вообще балуют больше, чем детей, и, как ни странно, больше правнуков. Не остается уже любви, наверное.

— Ась… — после моей первой истерики в восемь лет, когда Дима хотел меня обнять, он больше не пытался, хотя иногда мне хотелось. Как сейчас. — Я не могу это изменить. И не могу полюбить тебя сильнее. Согласись, это было бы странновато.

— Я понимаю.

— Но у тебя есть твой упрямый смешной мальчик. Если бы ты могла посмотреть на него моими глазами, ты бы увидела, что ты для него — весь мир. Он запросто обменяет весь мир на тебя. Только тс-с-с, я этого не говорил. И постарайся его сильно не тиранить.

— Ой, ну когда я его тиранила… — я смахнула слезы с ресниц и быстро улыбнулась. Дима сделал вид, что ничего не заметил.

— Ась, я тебя с восьми лет воспитывал, — ухмыльнулся он. — Мне ли не знать.

— Может, я изменилась.

— Да фиг тебе, только хуже стала. И молодец. Таких, как ты, любят крепче всего. Найти удобную — вопрос лишь времени. Найти свою — можно потратить всю жизнь.

Я не знала, что ему ответить. Меня беспокоило, что он, похоже, Макса уже тоже усыновил. И даже если я его брошу, все равно будет помогать.

— А что с шумихой? — вспомнила я. Дома телевизора не было, телефон я выключила, охрана не пропускала посторонних дальше ограды, так что я понятия не имела, что меня ждет в большом мире.

— Хочешь, чтобы я что-нибудь сделал?

— Я?

— Тебя же будут доставать. Журналисты, блогеры, просто психи, — вот теперь Дима прошел за стол. Деловой разговор.

— Ничего страшного, перееду к Максу, а там и Барселона. — Я сама удивилась, что у меня в голове уже был готовый план.

— Хотите, поживите тут. Гостевой домик скоро доделают, а пока можно спать в твоей комнате.

Я вспомнила прошлую ночь и содрогнулась. Ну нет. Один раз хорошо, но я хочу нормального секса.

— Я имела в виду — тебе же скандал повредит? — уточнила я.

— Как сказала твоя мама — бесплатная реклама, — отмахнулся Дима. — Пиарщики разрулят. Только «Сласти для Насти» закрою, имидж как-то не тот.

— И откроешь «Взрослые лакомства Аси»? — мрачно поинтересовалась я. — Конфеты с коньяком, темный шоколад с перцем?

У Димы сделалось такое задумчивое лицо, что я заорала:

— Нет!

Он рассмеялся:

— Сама сделай. На хайпе у тебя даже карамель «Взлетную» будут килограммами разбирать.

На обратном пути я задумчиво смотрела в окно. Макс косился, косился и, наконец, не выдержал:

— Что тебе отец сказал?

— Отчим. Сказал, что хочет, чтобы я его называла папой. — Я почти не покривила душой. В том числе сказал и это.

— Ты его и так папой зовешь, — неудоменно пожал плечами Макс.

— Что, правда? — изумилась я.

— Чистая.

— Часто?

— Постоянно.

— И при нем?

— Угу.

— А он замечает?

— Улыбается и обменивается взглядами с твоей мамой.

— А чего не говорит? — вздохнула я. Ох, блин, Дима!

— Ждет, наверное, когда ты это сделаешь сознательно. Очень терпеливый он у тебя. Я не такой. Когда ты мне скажешь да? — толсто намекнул Макс.

Я посмотрела на него. Волосы отросли совсем неприлично, пора стричь. Золотистый азиатский загар сменился дубленым московским. Теплые глаза с искорками. Улыбка, от которой я таю. Тысяча связывающих нас безумных жарких нитей.

И то, как вопреки всему, он идет мне навстречу, ждет моих решений, признает меня, и видит, и чувствует. Во всем.

Папа был прав.

Он любит меня так, будто я — самое главное, что есть в его жизни.

Я видела это, просто сразу не узнала, потому что никогда не чувствовала по отношению к себе такую любовь.

Может быть, он и меня этому научит?

— Да, — сказала я, не глядя на Макса.

Мы мчались вдоль темного елового леса, вдоль зарослей высоких трав и белых, желтых, фиолетовых цветов.