Нимфоманка из соседнего отдела (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 32

Но в первую же минуту после того, как Игорь обдумал гипотезу о вранье про беременность, он понял: если Алла врет — нужно загонять ее в угол одним лишь только резким движением. Нельзя ей давать юлить. Предложи наедине — развезет море слез, сбегает и пожалуется папе, что все плохо и Игорь ей не доверяет. И, в общем-то, похрен на это было, Игорь бы ее все-равно дожал, но… Достала же она справочку от врача? Дай ей час лишнего времени — достанет и пару чужих положительных тестов. И снова головняк? Нет уж, никаких вихляний в сторону Игорь допускать не желал, нужно было заставить ее запаниковать прямо сейчас.

И она запаниковала, да, попыталась было пустить слезу, попыталась было второпях разжалобить хотя бы отца — но тот, кажется, глубоко офигел от новостей про ее беременность, и вмешиваться не стал. Ну и отец Игоря его придержал.

На самом деле, вопрос был сложный. Не было ничего «такого» в том, чтобы убрать какие-то сомнения в обмане человека, с которым ты вроде как собираешься связать жизнь. Такое было только в форме заявления, сделанной прилюдно, ну и в том — что Игорь вообще-то на момент того, как получил повод для сомнений в беременности Аллочки, решил уже, что вообще-то связывать с ней жизнь не хочет. Так-то, будь у него побольше времени — он и до помолвки бы не довел, но у Аллы будто пригорело провернуть все побыстрее, и с одной стороны Игорь понимал, что беременной девушке это может быть действительно важно

Игорю было не страшно, что кто-то узнает, что предложение могло быть сделано «по залету», в двадцать первом веке это была норма вещей, вообще-то. И не по одному году люди жили вместе, но женились только по факту беременности, потому, что нужно было дать друг другу какие-то гарантии. Да и вряд ли отец и Вяземский ожидали пламенной любви между своими отпрысками. Отцы хотели одного — объединить капиталы и оставить после себя эпичное наследство. Для них самих это была свадьба по расчету. Так что особой романтики никто и не просил.

Дверь туалета наконец открылась и из него вышла Алла. Со стерильным холодным выражением на лице. Девушка протянула вперед руку и вложила в ладонь Игоря оба теста. Не вскрытых.

— И? — Игорь иронично поднял бровь.

— То, что я не беременна, я могу и вслух сказать, — ледяным тоном отозвалась Вяземская. Кажется, она уже оправилась от паники — говорила четко, громко, чтобы точно услышали те гости вечеринки, что крутились неподалеку. Сейчас этот слух быстренько облетит весь зал ресторана, доползет и до отцов. Интересно, расплюются ли старые друзья — в конце концов, семейные интересы важнее дружеских… Хотя, будут ли они мешать бизнес и личные проблемы? От этого часто сложно было удержаться, но все-таки и отец Игоря, и отец Аллы были действительно бизнесменами высокого уровня, а не склочными мелкими торгашами. Собственно, умению не мешать личное с бизнесом Игорь учился у отца.

И все-таки — нет… Ребенка не будет. И да — это было некоторое облегчение, но…

— Да, я тебе соврала, — хладнокровно добавила Алла, глядя в глаза Игорю, — мне надоело ждать.

— Интересно на что ты надеялась в результате? — Игорь прищурился, разглядывая Вяземскую. Нет, ну какой же интересный экземпляр стервы. И как долго она прикидывалась ванильной овцой, у которой в голове только всякая хрень и купидоны… Хотя, какие особо варианты — либо надеялась залететь и сказать, что со сроком врачи ошиблись, либо симулировать выкидыш, а потом драматично заламывая руки «переживать психологическую травму» и давить на совесть «ты же не бросишь меня после такого?». Наверное, не сорвись Игорь в Дашу — это бы сработало очень эффективно.

— Не твое это дело теперь, — Алла презрительно скривила губы, — ты же решил соскочить, правда? Соскакивай.

Игорь не понял, что его напрягло — то ли странный тон, то ли выражение Аллиного лица. Но усмешка была какая-то… презрительная. Рука нашарила телефон в кармане раньше, чем Игорь в принципе осознал, чего испугался.

Губы Аллы же, пока Игорь прижимал к уху телефон и слушал, что «абонент временно недоступен» разъезжались еще шире.

Она не отвечала… Даша не отвечала… И Вяземская… Кажется, была причастна… Могла ли она знать? Могла. На работе были люди, которые могли что-то заподозрить. Был тот же Тихонов с его доступом к видеонаблюдению. Была Патрикеева, которая не могла не слышать некоторых звуков, от происходящего в кабинете Печорского непотребства. И Даша могла обмолвиться кому-то, кто не был особенно надежен. Для человека с деньгами и связями не было проблемы найти осведомителя. Не сложно было и отслеживать через номер телефона. Не сложно было найти тех, кто может помочь «решить проблему»…

Паника нахлынула внезапно. Черт побери, Игорь же не думал о последствиях, он вообще искренне считал, что если что — сможет защитить Дашу, и вот сейчас — кажется, уже катастрофически запаздывал со своей защитой.

Так, Даша была у Ленки, так? Кажется, Андрей говорил об этом.

Волосы на спине встали дыбом уже через минуту. Патрикеева тоже была вне зоны доступа. Твою же мать.

Игорь качнулся вперед, зажимая шею Аллы между собственным локтем и дверью. Это было сделано быстрее, чем какие-то конкретные мысли успели в мозгу сформироваться. Думать было некогда. Даже не исключено, что думать уже было поздно…

— Что ты сделала? — из горла рвался яростный рык. Игорь вполне мог эту дрянь придушить к чертовой матери, если бы ему не нужна была, хоть какая-то информация.

— Князек, спокойнее, — где-то на грани сознания прозвучал голос Андрея. Нахрен эти призывы. Он еще не знал. Если бы знал — про Ленку, если бы у него был повод опасаться за дорогую ему женщину — Печорский уже сам помогал закапывать Аллу поглубже.

— Ничего, что ты мог бы предотвратить, — выдохнула Алла. Она не боялась. А если и боялась — то это было не заметно. В голубых глазенках плескалось торжество.

Просыпаться после того, как перебрала — ну такое себе удовольствие. Хотя вот до того, как уснуть, мне же было хорошо, мне было вообще отлично. По крайней мере, душа не порывалась взорваться кровавыми ошметками от разрывающей ее тоски. Ленка сказала мне ждать, а это как раз было самое невыносимое. Я из-за этого даже трезвела быстрее. И пить приходилось больше, однозначно. Однако сейчас… Сейчас голова у меня пыталась расколоться на мелкие осколки совсем не от того, что в моей крови было слишком высокое процентное содержание тосканского вина. А от того, что этот процент был нереально критическим. Серьезно, я даже глаза боялась открыть — была уверена, что сейчас буду поочередно знакомиться со всеми зелеными человечки со всех краев галактики. Да еще и в себя я пришла, сидящей на жестком полу, спиной опиралась ужасно неудобно, да еще и с неудобно закинутыми за голову руками. И запястье левой руки резало странной неприятной болью… Так, а это что?

Мне все-таки пришлось открыть глаза. Очки съехали и почти упали с лица. Почти. Хорошо, что почти. Потому что если бы упали — не факт, что я бы их смогла поднять. По одной лишь прекрасной причине — левая моя рука была прикована к батарее. Но одна рука у меня была все-таки свободна, поэтому очки я поправила спокойно. Осталось только понять, где я оказалась и какого хрена?

Я была… Не пойми где. Обстановочка была так себе, дешевенькие бумажные обои, невысокие потолки из фанерных, местами провисающих от древностей, листов. Комнатка была совершенно небольшая, больше походила на какой-то коротковатый коридор. Диван здесь помещался — такой красный, советского периода… Да, очень похоже на какую-то очень дешевую и очень запущенную дачу.

Человека, спящего на диване, я никак не ожидала увидеть. И нет, даже вид сослуживца никак меня не отвлек от того прискорбного факта, что я вообще-то сидела на полу и была прикована к батарее. Тем более что этим сослуживцем был Тихонов. Тем более что на тумбочке рядом с Иваном Георгиевичем черной немногозначной кляксой на меня дулом смотрел пистолет.

У меня аж в животе похолодело от ужаса.