Самолётиха (СИ) - Гордон-Off Юлия - Страница 13

  Вообще, чем дальше, тем лучше я понимала, что в авиации главный принцип - это принцип свадебной лошади такой красивой, в плюмаже и цветах, на самом деле, это, прежде всего, взмыленная задница этой самой украшенной животины. Красиво самолёт выглядит тарахтящим там в небесах, но для того, чтобы эту многокилограммовую хреновину в небо затолкать требуются такие безумные усилия по борьбе с силой земного притяжения, что за эту красоту нужно платить мощью мотора, рассчитанной формой и силовым набором крыльев и фюзеляжа, да и вообще вся процедура выпуска самолёта в небо это далеко не просто и легко. Вот я прочувствовала, что Сосед рассказывал, про то, что хирургическая операция это самая вершинка айсберга, а в её основании труд такого количества людей и сопутствующих действий и движений, что санитарка в операционной готовая помочь, подать, поддержать или ещё что-нибудь, это можно считать и не обеспечение, а член оперирующей бригады. Да один режим стерильности оперблока и операционного поля обеспечить, столько всего требуется сделать, а ведь напрямую это к операции отношения вроде и не имеет... Вот и тут тысячи мелочей и как кульминация - с треском моторов отрывающиеся от полосы летающие аппараты, внутри которых как вызов древним божкам сидит лётчик...

  Кстати, Сосед рассказал, что слово пилот в принципе к лётчикам отношения изначально не имеет, потому, что происходит от английского наименования лоцмана. Каким вывертом слово "пилот" прилепилось к крылатому племени, остаётся только гадать...

  Но вся эта беготня не столь важна и страшна, ведь у меня за пазухой почти поселилась книга: "Техническое описание самолета У-2 с мотором М-11. Ленинград-Москва-1937- завод ? 23". И она меня не просто греет и радует, это мой путеводитель на пути к облакам. И при каждом удобно и неудобном случае я её читаю и фактически многие части тупо заучиваю наизусть, ведь многого я в ней просто не понимаю, пока не пришли наши У-двасы, которые нам обещали, они ещё где-то в пути...

  Но в середине дня мне нужно обязательно заскочить в столовую и выполнить какие-нибудь поручения, а вот вечером, когда собратья - техники с чувством выполненного долга отправляются отдыхать, я чешу в столовую. Ведь самое большое количество работы на кухне именно вечером. Ведь именно вечером идут почти все подготовительные работы на весь завтрашний день. Например, почистить всю картошку на завтра, если только в суп, это можно считать праздником, а вот начистить на весь кормящийся личный состав, это не вечерком быстренько кастрюльку по маминой просьбе начистить. Сколько я её начистила, это надо измерять тоннами. В такие дни, когда картошка в гарнире, мне, конечно, помогают, сама я и за целую ночь всё почистить физически не смогу, но даже втроём и вчетвером начистить килограммов пятьсот картошки это развлечение редкое. Тем более, что чистить её нужно в холодном цехе, наша Надежда профессиональный повар и что такое санитарное зонирование этапов приготовления пищи не просто знает, а исполняет неукоснительно, так, что в районе горячей плиты с картошкой можно появиться только если она вся уже почищена и помыта в двух водах. Она конечно полностью права, вот только от этого пальцам заиндевевшим не намного приятнее. А ещё за толсто снятую шкурку втык гарантирован, потому, что "...я из-за вашей лени и кривых рук не собираюсь отвечать за недоклад в порции положенных количеств!" И снова она полностью права, но от этого рукам не легче ни на секунду. А ещё перед работой на кухне я должна "всю эту вашу техническую дрянь" с рук смыть и оттереть. А иногда это совсем не просто, особенно если накануне возилась с эмалитом или в масле машинном, да, чего в самолёте не тронь, в смазке вымажешься, ведь нужно стараться от внешних неблагоприятных воздействий всё защищать... А уж если где кожу содрала или ссадина то отмывание рук становится особенно милым и радостным занятием, пусть даже от доброты для этого не пожалели тебе горячей воды и мыла... Вот после трёх-четырёх часов картофельных упражнений затолкав заскорузлые иззябшие от холодной воды и картошки руки в тёплые варежки можно топать домой спать...

Филя и Бобик

  Через три дня после меня к нам прибыли долгожданные техники, которых Малюга выпросил в штабе в Саранске. Четыре матёрых моториста, и три бывалых техника общего направления. А во главе их ещё один зам нашего запорожца и начальник ремонтной службы в одном лице. Очень толковый инженер-капитан. Кроме них прибыла и салажня - первые птенцы нашего ШМАСа. Как оказалось, я даже за эти три дня уже немного обтёрлась и на их фоне смотрелась наверно почти матёрым зубром, ну, может не зубром, но уж подросшим зубрёнком, который вполне забодать может, это точно. К мотористам, как уже сказала, я не имела никакого отношения, а вот с тройкой общего направления Малюга решил меня познакомить. Один на меня сразу сделал стойку, в плане "и чего это здесь баба делает", а Малюга ещё усугубил ситуацию известив его, что у этой, как он сказал "бабы" звание выше, чем у него. В общем, не заладилось как-то сразу. Двое других восприняли меня внешне без таких демонстраций. Вот с ними я в основном после и общалась, а Крапивин так и выделывался. Ну, чего его на меня заколодило? Всё время гадости всякие от него вдогонку, как ни старайся делать вид, что не слышишь. Потом уже другие техники его пытались образумить и командиры, но вот заело дядьку и ведь не пацан безусый. Но чего уж...

  На следующий день прилетели своим ходом три самолёта Р-5, Сосед, когда их увидел, сказал:

  - Ну, вот ты и дождалась, иди, смотри на своих красавцев...

  Каково же было наше разочарование узнать, что это совсем другой самолёт и к моему У-двасу не имеет никакого отношения, разве, что тоже биплан и с двумя кабинами. С их появлением на аэродроме всё завертелось вокруг них, потому, что уже составлены графики полётов, а самолёты только пришли и их нужно принять, осмотреть, сделать все положенные регламенты и подготовить к вылетам. Ещё один самолёт привезли на машине, его предстояло сначала собрать и тоже проделать все положенные процедуры.

  Весь аэропорт словно ожил, а его продутая ветром пустота заполнилась громким треском прогреваемых и регулируемых моторов. Радостный Малюга после очередного развода отозвал меня в сторону и велел мне к ним не соваться, что мне это в принципе не нужно. Если бы я и дальше планировала техником трудится, а так смысла никакого, летать мне на них никто не даст, тут бы для лётчиков на переучивании и переподготовке ресурс вытянуть. Да я и не рвалась, мне забот и без этого хватало выше головы. Я кажется, вообще разучилась ходить, я целый день носилась. Малюга на разводах каждый день озадачивал меня с гарантией, что я буду занята по самую маковку. Если другие техники могли, закончив дела к вечеру или перед обедом присесть в курилке позубоскалить или даже просто покемарить, можно даже не сомневаться, что моя задача будет закончена не раньше, чем самый неспешный уже уйдёт на ужин. Когда если я работала с кем-нибудь убедившись, что за день мы сделали максимум возможного, напарник, наконец, даст разрешение заканчивать работу и нам. И если он направится на свой заслуженный ужин, я понесусь туда же, но не есть, а исполнять ещё одну свою кухонную ипостась.

  И если первый самый трудный месяц я просто жила с ощущением белки в колесе, что если я хоть на секунду замешкаюсь, то вал несделанных дел просто погребёт меня с головой, и я из него никогда уже не выкарабкаюсь. То к концу февраля, когда стали появляться первые признаки весны, по крайней мере, солнышко дольше задерживалось на небе и временами в ясную погоду уже ощутимо даже сквозь мороз пригревало открытую кожу. Я вдруг поняла, что уже даже выкраиваю время и бегу просто чтобы сэкономить время, а не в привычной суматошной запарке, не потому, что куда-то катастрофически опаздываю. В дни, когда я успевала быстро помыть после ужина посуду, и не было нудной чистки картошки, я оказывается, теперь даже могла успеть прибежать и проверить чему научилась Верочка, да и просто поболтать с ней, выслушать её большие и важные школьные события, посидеть с ней обнявшись, прижать к себе родного любимого человечка. Она у меня умница, без моей помощи, фактически сама догнала класс за месяц с небольшим и вопрос о переводе её в первый класс уже не стоял и она продолжит учиться со своим годом, чему я очень радовалась. Хотя в школах, особенно в глубинке было совсем не редкостью, когда, особенно девочки, приходили учиться и в десять и в двенадцать лет. Просто потому, что всеобщее начальное образование никто не отменял, а она в положенное время нянькалась с младшими и родители посчитали, что в качестве няньки она сейчас семье нужнее, вот и получилось, что она пропускала свой год и может ещё несколько.