Полный карман песка (ЛП) - Лейтон Мишель - Страница 41

И тогда появляется страх. На несколько секунд я снова ― испуганный ребенок, отданный на милость того, кто старше и сильнее. Мое сердце ускоряет ход, а грудь горит от потребности в кислороде. Я поднимаю вверх подбородок, отчаянно пытаясь хоть раз

вздохнуть. Но не получается. Райан прижимает меня своим мускулистым телом, и я чувствую, словно голова моя может взорваться.

Я едва слышу стук в дверь сквозь шум крови, пульсирующей у меня в ушах. Но слышу. И пытаюсь издать какой-нибудь звук, но все, что выходит, это хриплый дребезжащий стон. А потом рука Райана накрывает мой рот, и дышать становится еще труднее. Я извиваюсь, как только могу; все, что угодно, чтобы освободиться, чтобы хоть на дюйм высвободить руку или ногу. Но все бесполезно. Я слишком маленькая. Он слишком большой. Слишком тяжелый.

Моя голова начинает слегка кружиться от недостатка кислорода. Единственное, что еще приходит в голову ― вонзить зубы в палец, что касается моих губ. Что и я делаю. Собрав до капли всю силу, я сжимаю челюсти. Чувствую, как плоть отделяется от костей. Ощущаю медный привкус крови, проникающей мне в рот. Слышу рычание моего захватчика.

А потом я вижу Коула, яростного ангела, обрушившегося на Райана. Его большие руки, хватающие Райана за плечи. Чувствую, как мне становится легче, когда Коул сбрасывает его с меня. И облегченно дышу, когда в легкие устремляется свежий воздух.

Неуверенно отползаю прочь, сознавая только грохот ломающихся предметов. Я неистово стремлюсь в другой конец комнаты. Привалившись к углу возле двери, молча смотрю на Коула, зло выбивающего кровь и дыхание из Райана.

Он оседлывает его, жестоко ударяя то одним кулаком, то другим. Снова и снова, не останавливаясь.

Кровь начинает брызгать на стены, лицо и рубашку Коула. Райан перестал двигаться несколько ударов назад, и его лицо совершенно неузнаваемо. Какая-то часть меня наслаждается происходящим, но есть и другая часть, которая понимает, что это не закончится хорошо. Как бы сильно мне ни хотелось узнать о смерти Райана, как бы мало он ни заслуживал жить, этого не может произойти. Просто не может.

― Коул, стой, ― говорю я хрипло. Он даже не останавливается. ― Коул, стой! ― кричу я громче.

Это он слышит.

Когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, кажется, будто он все еще видит Райана. Всего секунду. Может, две. Он выглядит смертоносно. И почти сбит с толку, что перед ним я. А потом выражение его лица смягчается. Настолько, что мне хочется заплакать, свернуться в его руках и никогда не двигаться.

Но затем он отворачивается. Обратно к Райану, который лежит под ним без сознания. Слезает с него, хорошенько пнув разок под ребра, потом лезет в карман за телефоном.

― Я позвоню в полицию.

И он так и делает.

Когда он говорит с оператором 911, я встаю на дрожащие ноги и направляюсь к комнате Эмми. Стучу в дверь.

― Эмми? Открой дверь, милая. Я хочу войти.

Я жду, слушая шорох или крик, боясь, что могу найти.

И ничего не слышу.

Стучу снова, на этот раз немного громче.

― Эмми, открой, малыш, это мамочка.

Жду. Слушаю. Ничего.

Я трогаю ручку. Она не поворачивается. Определенно, заперто.

― Эмми, ты меня пугаешь. Пожалуйста, открой дверь. Теперь ты в безопасности. Я обещаю. Коул здесь.

Мое сердце снова ускоряет шаг, душа сжимается от какого-то неясного страха. Я стучу снова. Опять дергаю ручку.

― Эмми, пожалуйста. Открой дверь.

Я чувствую присутствие Коула прежде, чем вижу, как рука его тянется к дверной ручке, дергает ее.

― Заперто, ― зачем-то объясняю я. ― Она закрылась, когда я попросила ее оставаться в комнате и не выходить, пока я за ней не приду.

― Эмми, ты можешь открыть дверь? Пожалуйста, ― просит он, стуча костяшками пальцев.

Нет ответа. Я прижимаю ухо к двери. Ни звука. Полная тишина.

― О боже, боже, боже, ― бормочу я, бросаясь в ванную за шпилькой для волос, чтобы открыть замок. Когда я возвращаюсь и склоняюсь, чтобы вставить ее в замок, Коул отодвигает меня в сторону и пинком распахивает дверь, заставив меня вскрикнуть.

Первое, что я чувствую, когда дверь открывается, это холодный воздух. Я вижу, что она открыла окно. И весь мир вокруг приходит в движение.

Глава 29

Коул

На ее выразительном лице читается страх. Ужас от того, что все, что любишь, все, ради чего живешь, висит на волоске. На невидимом волоске, держащем чашу неизвестных весов.

Паника туманит ей зрение. Взгляд Иден в замешательстве мечется по комнате и возвращается к открытому окну, снова пробегает по комнате, и опять ― к окну.

― Эмми! ― зовет она, пересекая комнату, словно что-то почувствовав. ― Эм-м-м-и! ― кричит, приближаясь к окну.

Внутри возникает томящая пустота, когда я смотрю на нее, на женщину, которую люблю. Она пытается осознать одну из самых ужасных вероятностей в жизни. И в то же время отвергает ее.

Я хочу что-нибудь сказать, но знаю: даже если можно было бы найти что-то утешительное, она бы это не услышала. Единственное, что нужно сейчас Иден ― найти дочь.

Так что это я и собираюсь сделать.

― Оставайся здесь. Я ее найду, ― спокойно произношу я. Мой голос звучит твердо, выражение лица уверенное, мое присутствие надежно. Устойчиво. Но внутри все сдавливает от страха. Ужас, сгустившийся в воздухе, слишком напоминает черные тучи.

― Я пойду с тобой, ― сообщает она, даже не встречаясь со мной взглядом. Сам дьявол гонит ее. Я хорошо знаю это чувство. И понимаю, что спорить бесполезно.

Я выхожу в коридор и тянусь за курткой Иден. Протягиваю ей, пока она обувается. Перед тем, как направиться к двери, я беру покрывало, что лежит на спинке дивана. Эмми оно понадобится, когда мы найдем ее.

А мы ее найдем.

Я обещаю это себе.

Мы выходим, оставив на полу, посреди гостиной Иден, подонка, что валяется без сознания среди обломков мебели и разбитых вещей. Теперь он ― последняя из моих забот. Будем надеяться, шериф приедет и позаботится о нем, пока мы не вернемся. Это более важно.

Важнее всего.

Иден не может потерять Эмми. Я знаю, как это влияет на человека, и не могу позволить, чтобы с ней случилось подобное. Кроме того, я тоже не могу потерять Эмми. Я нужен ей. А она нужна мне. Мы все нужны друг другу.

Мы идем по дороге, от дома к дому, оба зовем Эмми. Ветер дует с океана, завывая вдоль улиц, унося наши голоса к морю прежде, чем они разносятся в воздухе. Я слышу в голосе Иден поднимающуюся панику. Она все резче, все отчаяннее произносит имя Эмми.

Сердце тяжело стучит у меня в груди, и я пытаюсь представить, куда могла бы пойти маленькая девочка, когда монстр из ее прошлого внезапно возник у нее на крыльце.

Ледяные пальцы ужаса сковывают меня, когда я думаю о ее любви к пляжу, о том, что пустое пространство темного песка может показаться испуганному ребенку безопасным местом, где можно укрыться. Местом, где никто не стал бы ее искать. Я прогоняю мысль прочь. И отказываюсь рассматривать эту возможность, даже когда мои ноги поворачивают в этом направлении.

Мы зовем ее по имени. Тишина. Нет ответа. Как нет и маленьких фигурок, укрывшихся в тенях или бегущих к нам в лужах желтого света, льющегося из уличных ламп.

― Давай проверим дом, где я работаю, ― предлагаю я, направляя ее к тротуару. ― Может, она прячется там.

Я молюсь, чтобы она оказалась там, но сильное предчувствие подсказывает, что там ее нет. И, даже если она и приходила, то, увидев, что дом пуст, ушла.

Я отпираю дверь и открываю ее для Иден. Она входит, перемещаясь из комнаты в комнату, зовет свою дочь, а я обхожу дом снаружи, снова и снова повторяя ее имя.

― Ее здесь нет! Здесь нет! ― всхлипывает Иден, когда мы встречаемся у двери. Она

хватает меня за руку своими дрожащими пальцами, ее беспокойство растет. ― Где она может быть? Куда могла пойти? ― спрашивает она.

― Может, она пошла ко мне домой, ― предполагаю я, молясь, чтобы она так и сделала. Чтобы смогла найти его в темноте. И оказалась достаточно хладнокровна, чтобы подумать об этом.