Американ Босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 12

— Повернись.

Ни-ка на долю секунды замирает, широко распахнув глаза, после чего ее бедра грациозно отъезжают назад, оставляя на моих коленях дымящийся след. Следующим кадром, татуировкой впечатавшейся мне в память, вижу, как она разворачивается и уже в следующую секунду джинсовые полушария оказываются в опасной близости от моего лица.

Бэмби опускается задом прямиком мне на член и, призывно выгнув спину, замирает. Можно было бы сказать «Сюрприз», но какой это, на хрен, сюрприз. Мы еще в дверь не вошли, а Макса — джуниора разбил паралич.

Ее задница на моем стояке — это больше, чем способны осилить мои манеры. Не помогают и далекие английские гены и даже воспитание мамы. Поэтому я слабовольно даю волю рукам и, сжав в кулаке темные пряди, оттягиваю голову Бэмби.

— Продолжай. — посылаю севший приказ ей в ухо.

Даже сквозь громкий вокал Ginuwine я слышу, как учащается ее дыхание, когда Ни-ка делает умопомрачительное движения бедрами, прокатываясь по все длине одубевшего от восторга ЭмДжея(спасибо за подсказку, Ириша Чайка — прим. автора) Блядь, блядь, блядь. Волосы у нее гладкие и густые, задница упругая, так что у меня окончательно едет крыша, и я даю руками кард — бланш: запускаю свободную ладонь под кружево майки и глажу разгоряченную кожу.

— Ты вроде руки обещал не распускать, — бормочет Бэмби, к ее чести, не прекращая танцевать на моей эрекции. Еще никогда никого мне не хотелось так трахнуть. Разве что Кейт Беккинсейл, когда мне было пятнадцать. Зачетная, кстати, старушка.

— Я соврал. — сильнее сжимаю ее волосы и тяну к себе до тех пор, пока ее голова не оказывается лежать у меня на плече. Бэмби отводит руку назад и, впившись ногтями в мой затылок, продолжает извиваться, доводя мою ширинку до исступления. Она, блядь, дрожит, будто зовет меня к ней прикоснуться.

Я выдергиваю ладонь из-под ее майки и, поднявшись вверх, обхватываю грудь. Идеальная стоячая тройка с затвердевшим соском, который я сжимаю между пальцев.

— Охренел, Кэп, — то ли выдыхает Ни-ка, то ли стонет. Происходящее приват уже слабо напоминает: здесь двое под музыку трахаются друг друга через одежду.

— Поехали ко мне, Бэмби. — зубами оттягиваю ее ухо. — У меня дома есть кровать. Еще стол, пол, стена, тумбочка и стиральная машина. Куча мест, где я хочу тебя трахнуть.

У меня аж искры из глаз сыплются, насколько я готов к скачкам, но только в приват-комнате клуба с толпой сотрудниками за стенкой, это как-то дешево. Да и не хватит мне с Бэмби одного раза.

В ответ на мое щедрое мебельное предложение, Ни-ка бешено мотает головой, и издав жалобный стон, усиливает хватку на моих волосах. И ту меня осеняет: она, блядь, кончает.

— Пиздец, Бэмби, — вырывается из меня, пока она дергается на мне в конвульсиях и, крутя головой, кусает губу. Чтобы ей помочь, и перемещаю руку на джинсовый шов ее ширинки и надавливаю пальцами. Протяжное всхлипывание вышибает мои мозговые пробки напрочь, и мне приходится зажмурится и сжать зубы от адского напряжения в паху.

Спустя несколько секунд Ни-ка расплывается по мне, быстро и рвано дыша. А я смотрю в потолок и чтобы угомонить истерично орущего ЭмДжея, требующего избавить его от страданий, старательно представляю лицо деда, который проклинает меня за то, что я разрушил его брак и лишил любимых пирогов с мясом. Ни хрена не помогает. Я готов к нему каждый день узбека из Деливери — клаб с выпечкой посылать за возможность на одну ночь сделать с Ни-кой все, что вздумается.

— Музыка кончилась, — бормочет Бэмби, соскальзывая с моего трещащего стояка. — Я вроде тебе больше ничего не должна.

Блядь, это как посмотреть.

Макс

— Налей мне еще вина, Макс, — Алена кладет руку мне на колено, поднимаясь выше, туда, где даже спустя полчаса после того, как я вышел от танцевального чилла-аута, над ширинкой все еще клубится легкий дымок.

Цепкую руку я целомудренно снимаю со своей ноги и перемещаю на натертую маслом хозяйскую коленку, после чего плещу Алене новую порцию вина и вручаю бокал. Глаза как приклеенные следят за Бэмби, которая, фонтанируя весельем, на брудершафт опрокидывает в себя четвертую рюмку текилы. Брудершафт у нее с Севой, открытым любителем розовых джинсов и тонального крема, и только поэтому я не спешу их разнимать.

— Кто со мной танцевать?! — радостно взвизгивает Ни-ка, грохая пустой рюмкой об стол. — Гномы мои верные, кто пойдет за королевой Белоснежкой?

Вижу, Эдик очень хочет. Грудь с надписью Gucci расправил, задницу с принтом Trussardi с дивана поднял. Поймал мой взгляд «Кастрирую на хрен» и снова сел. Все-таки, взаимопонимание — важнейшая составляющая в рабочих отношениях.

— Какие же вы унылые, — бормочет Бэмби и, тряхнув темной копной, уносится к лестнице. Меня как пса на поводке подбрасывает за ней, но я даю себе срочную команду «Сидеть» и остаюсь на месте. Потому что если спущусь за ней, то точно танцпол использую не по назначению.

— Кем она тебе приходится? — обиженно гудит Алена из-за бокала с вином. — Ивлеева.

— Тетей, — отвечаю машинально, потому что я и ЭмДжей все еще глазеем в сторону лестницы. Ну и как мне теперь с ней работать? Я на ее вид сзади больше никогда спокойно смотреть не смогу.

— Максим, — Алена наклоняется ко мне, явно ободренная антисексуальным словом «тетя». Она еще не знает, что в комплекте к нему идет горячее «сводная», — Давай поедем ко мне. Вдвоем.

Обычно я стараюсь с ее притязаниями обходиться поделикатнее, но камень с трусах, а также неумолимое желание узнать, чем там внизу занята Бэмби, блокируют мои великосветские манеры. Да и вообще давно пора прояснить эту харрасмент- ситуацию между нами. По законам жанра современной любовной литературы это я должен в приказном порядке заставлять ее с собой спать, а не наоборот.

— Ален, ты эффектная девушка, но ты на меня работаешь. Ничего не будет.

Ожидаю увидеть проблески разочарования и просветления в глазах отверженной секретарши, но не тут-то было.

— Я знала, что только это тебя останавливает, — с удовлетворением заключает Алена, — я могу написать заявление по собственному.

Блядь, вот насколько все-таки проще на корпоративном мальчишнике было. Голова болела всего два раза: когда решали, какой виски брать и с утра. А это что? Объяснить Алене, что даже если она на бирже труда год ошиваться будет, плясок на моем члене ей не видать. Объяснить посиневшему Джуниору, что после зажигательной прелюдии секса у него не будет. И перестать, наконец, представлять, как танцующую Ни-ку трахают глазами собравшиеся в кольцо мужики.

— Одноразовый секс со мной не стоит того, чтобы лишится работы, Алена.

Разумеется, он того стоит, но пусть лучше Алена по-прежнему пребывает в счастливом неведении того, каким пронырливым и напористым может быть Макс-младший.

По округлившемуся блестящему рту вижу, что Алена хочет возразить, а так как отстаивать право на воздержание — совсем не то, чем я планировал сегодня заняться, встаю и иду к лестнице. Ни-ка же моя родственница, в конце концов, и я несу за нее ответственность.

Спускаюсь вниз и в течение пятнадцати минут как ледокол разрезаю просторы танцпола. Чертовой Бэмби нигде нет. Твою мать, вдруг Олененка волки в тайгу увели? Обыскиваю глазами бар и одновременно испытываю облегчение и злость. Ни в какую тайгу Бэмби не увели. Вон она, стоит возле стойки в кругу похотливых шакалов и заливает в себя текилу.

— Домой пора, синьорита, — под раздраженный шакалий рык выдергиваю из ладошки Бэмби рюмку и стаскиваю ее с табуретки. — Прощайся со своими чикос(мальчики в переводе с испанского. — прим. автора)

Синие глазищи не сразу ловят меня в фокус, но когда ловят, на лице Бэмби расползается широченная улыбка.

— Кэп. — радостно бормочет она. — Пришел спасать мой камень бесконечности.

Ни-ка пьяна в стельку, а пьяные девки — это номер два в списке моих «фу». К слову, первое «фу» — это трахаться без резинки. Вот только почему-то сейчас запах алкоголя и рассеянный голубой взгляд меня нисколько не раздражают. Почему-то пьяной Ни-ка кажется милой и непривычно беззащитной.