Американ Босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 2

Вообще-то я цыпочек на работе тоже не слишком жалую. С мужиками как-то проще что ли. Алену-то нанял в качестве красивой феньки на ресепшен, ну и чтобы не заподозрили в дискриминации по половому признаку. Хотя Раша этим особо не грешит. Это у нас в Америке обязательно нужно тщательно следить, чтобы черных, геев, инвалидов и женщин было поровну. Чуть не досчитаются и полетят тебе на голову яйца общественного порицания.

Но деду я, конечно, отказать не могу. Он меня редко о чем-то просит. Вернее, не просит вообще.

— Пусть приходит в понедельник к восьми. Отстажирую как следует.

— Я тебе, на хрен, отстажирую. — рявкает дед так громко, что у меня на на пару секунд закладывает уши. — Пальцем не смей трогать ее, плейбой заграничный. Не посмотрю, что ты мой наследник. Ноги твои долговязые вместе с кроссовками вырву. Она родственница твоя, понял? Тетя, можно сказать, младшая.

Терпеливо дожидаюсь, пока дед перестанет орать, и, успокаиваще хлопнув его по плечу, поясняю:

— Я персонал не е… Не трогаю. Так что за честь моей так называемой тети вы с новой бабулей можете точно не волноваться. Имя-то у родственницы есть?

— А сам как думаешь? — ворчливо откликается дед, — Ника ее зовут. Ивлеева.

Ни-ка. Милое имечко.

— Доброе утро, Максим, — жеманное контральто Алены рассекает воздух приемной одновременно с подпрыгнувшими из-за стойки четверками. Которые теперь почему-то выглядят пятерками. Апгрейд она, что ли, произвела? — Я так рада тебя видеть.

— Привет, Ален. — целомудренно подмигиваю секретарше и вручаю дютифришный пакет со склянкой парфюма. С нотками фрезии, бергамота и бла-бла-бла. Я как летняя версия Санты, всегда приезжаю в Россию с мешком подарков. Правда, вместо оленей с санями у меня под задницей желтый Камаро. И не бомжацкая трехлитровая версия для понторезов, а брутальный мужицкий шесть и два.

Алена быстро ныряет носом с пакет и выдохнув чересчур восхищенное «Ооо», с размаху врезается в меня упругими телесами.

— Подарок просто супер, Макс, — с придыханием щекочет мне ухо. — Могу ли я тебя отблагодарить?

Ее попытка номер сто пять стать услужливой дыркой для босса.

— Можешь, конечно. Сваргань кофейку, малыш, — с трудом отлепляю от себя крупнокалиберные присоски и одариваю стремительно вянущее лицо Алены утешительной улыбкой: — Он у тебя на пять с плюсом выходит.

Макс-джуниор от ее аппетитной мясной близости даже не дернулся. Он вчера такую длительную аудиенцию с тремя представительницами гламурной московской тусовки провел, что еще дня три в отключке валяться будет. Да и толкательно-пихательные гастроли у него на две недели вперед расписаны.

В течение получаса обхожу свои офисные владения, беседуя с сотрудниками и походя одаривая их подарками от шефа. Это у деда халдеи под себя ходят едва он на пороге появляется, а лично мне приятна атмосфера душевности. Хочу, чтобы мои подчиненные вкалывали не для галочки и не потому что в случае невыполнения их как провинившегося кота в лужу мордой ткнут, а имели понимание, что мы сотрудничаем во имя единого дела. Вот такой я продвинутый шеф.

Возвращаюсь в свой кабинет и, с удовлетворением упав задом на железный трон, открываю крышку ноутбука. Быстро просматриваю отчеты за последнюю неделю, а в голову тем временем назойливой мухой пытается пробиться мысль, что я о чем-то забыл. Впрочем, телефонный звонок по внутренней линии моментально дает подсказку:

— Максим, — говорит напитанный ревностью голос Алены. — Тут к тебе какая-то Ника пришла.

Точно! Я же помимо подарков еще и благотворительностью занялся. Выступаю спонсором стажировки для сводной тети Ни-ки.

— Пусть заходит, — по деловому бросаю в трубку, чтобы зарубить на корню неуместную секретарскую ревность. Если так и дальше пойдет, нужно будет депортировать Алену и ее буфера на просторы ХедХантера. Все эти бразильские страсти в офисе на хер не нужны.

Безукоризненное мамино воспитание заставляет меня встать с кресла и пойти к двери, чтобы обеспечить родственницу царским приемом. Если уж я беру на себя ответственность что-то сделать, то выполняю это с душой. Пусть тетя Ни-ка оценит, какой охеренный племяш ей достался.

Дергаю ручку, чтобы впустить посетительницу и через секунду выясняю, что сделал это зря. Потому что она тоже самое пытается проделать с той стороны, и, как результат, падает передо мной в ниц в коленно-локтевую. Мою любимую, кстати.

В поле зрения попадают юбка шотландского принта, задравшийся подол которой открывает стройные ноги, белая рубашка и темная копна волос. Ничего так тетя.

— Анастейша Стил? — не удерживаюсь от киношного дежавю и под тихое бормотание помогаю тете Ни-ке встать. Родственница выпрямляется и несколько секунд глазеет мне в грудь, после чего задирает нос выше, и мы встречаемся глазами.

Ух, бляя. Вот это глазищи. Словно Блю Кюрасао заморозили в лед и раскололи. Синие с серебряными прожилками. А еще аккуратный нос с россыпью веснушек и крохотное колечко в нем.

— Здравствуйте, Максим… эээ… — .девчонка беспомощно хлопает глазами, явно пытаясь сложить мое имя и отчество. Голос у нее милый и высокий, как у Пикаччу.

Приходится дать себе смачного леща, чтобы перестать на нее таращиться, но с самоконтролем у меня проблем никогда не было, поэтому уже через секунду я вновь бодр и невозмутим.

— Можно просто Максим. — одариваю ее покровительственной улыбкой и немного отступаю. Ну не Максим Гасович же меня называть. Это русско-американское сочетание словно в воздух насрали, честное слово.

— Я Ника Ивлеева. — смущенно говорит тетя Ни-ка и опускает глаза. Ой, да какая она мне на хер тетя. Тети должны быть пухлыми, со следами химзавивки в волосах и яркой помадой. А этот ангелок с…ммм… третьим размером, тонкой талией, длинными ногами и взглядом олененка Бэмби — это верный кандидат на многочасовое свидание с Максом- Джуниором. Конечно, чисто гипотетически. Потому что если один минус в виде служебной иерархии можно вычеркнуть после того, как закончится ее стажировка, то орущий минус в лице разъяренного деда Игоря не сотрешь как ни старайся.

— Рад познакомиться, Ника. — галантно придвигаю для нее посетительский стул и, проследив как новоиспеченная стажерка робко в него опускается, иду к своему железному трону. — Расскажешь немного о себе?

Приняв деловую позу, фокусируюсь глазами на Нике, пытаясь удержать зрительный контакт, но взгляд, словно неудачник-скалолаз, соскальзывает с ее лица вниз, жадно цеплясь за спасительные выпуклости, на которых аппетитно натянулась наглухо застегнутая рубашка.

— Я учусь на третьем курсе МГУ, — журчит тоненькое сопрано, так контрастирующий с Алениной томностью. — На факультете социологии.

Тю. У нас тут няша-социолог. Интересно.

Собравшись, перемещаю взгляд Нике на лицо, от чего она вновь смущенно опускает ресницы и прикусывает нижнюю губу зубами.

Черт знает, в чем дело, но от этого невинного приема Макс-джуниор вдруг решает взять на себя функцию домкрата и пытается приподнять стол. Быстро закидываю ногу на ногу, чтобы его придушить и со всей серьезностью уточняю:

— Опыт составления маркетинговых исследований есть?

В ответ следует кивок переливающейся копны волос и полный готовности взгляд:

— Есть. На втором курсе я делала тестовое исследование для крупной сотовой компании.

— Как с презентациями дела обстоят?

— Я владею навыками графических редакторов, если вы об этом.

«Вы»? Это что за бабуйня?

— Сколько тебе лет, Ника? — слегка подаюсь вперед.

Девчонка снова вскидывает на меня свой Блю-Кюрасао взгляд и быстро хлопает ресницами.

— Мне двадцать один.

Значит, по законам штата Нью-Йорк с голубоглазой Бэмби официально можно делать все, что угодно.

— Я это к тому, что ты можешь обращаться ко мне на «ты», Ника. На первое время предлагаю тебе попробоваться в аналитическом отделе. — представляю, как занервничает эта робкая лань, когда я подсажу ее в стан своих боевых покемонов, и поясняю: — Коллектив у нас мужской, но обижать тебя никто не станет.