Американ Босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 4

Ника

Ох, ты ж черт. Вот это ты, Ники, попала. Двойная эпическая лажа. Потереться о стояк смазливого бабуина, который оказался моим временным шефом, и тут же роль блеющей скромницы провалить. Так и знала, что после второй текилы мой гадский темперамент даст о себе знать.

Так, стоп, соберись. Еще не все потеряно. Глаза в пол, робкая улыбка и голос понежнее. С румянцем смущения на лице и так порядок. Ну а кто бы на моем месте не покраснел. Этот орангутанг двухметровый меня через джинсы едва не поимел. Что у него там запрятано, кстати, вообще? Свернутый шланг пожарный?

— Здравствуй, Максим. — несколько раз трепетно поморгав, поднимаю глаза и встречаюсь с пристальным зеленым взглядом. Для чего вообще парню такие густые ресницы? Это же преступление против женщин. — Не понимаю, что на меня нашло. Все эти слова — это совсем не то…

— Не то, что ты хотела сказать? — с ухмылкой перебивает меня парень и начинает широко улыбаться. У него еще и ямочки. Ямочки на щеках, чтоб его. — Нет, именно это ты и хотела сказать, Бэмби. У тебя грязный, очень грязный… — он явно нарочно фокусируется взглядом на моих губах, и заканчивает.: — Рот.

Лицо начинает полыхать как от порции съеденного том-яма, потому что в его голосе и взгляде столько недвусмысленности, будто бы он только что мысленно надо мной надругался.

— Мне бы не хотелось, чтобы у тебя создалось превратное впечатление обо мне, Максим. Мне совсем не свойственны…

Я запинаюсь, потому что в этот момент он придвигается ближе, и мне невольно приходится задрать голову вверх, потому что русско-американский орангутанг чертовски высокий. Его дыхание доносит запах грейпфрутовой терпкости, и в этот момент я некстати думаю, что хочу грейпфрут. Только пленки нужно не забыть снять, чтобы не горчили.

— Я видел тебя в баре, Бэмби. Пьешь как заправская ковбойша, а танцуешь… — он снова делает паузу и окидывает меня взглядом, от которого кожа моментально начинает зудеть как от ожогов крапивы, — словно не вылезаешь их клубов. Добавим сюда грязный язык, и то как ты выразительно терлась об меня задом, и получим совсем не тот образ, с которым ты пришла на стажировку в мою фирму.

Окей, братишка. Уел. Но попытаться все же стоило.

— А немного ли ты о себе возомнил, Максим Гасович? — мысленно торжествую, глядя, как вытягивается лицо красавчика. Да уж, сочетание похлеще огурцов с малиновым вареньем. — Следишь за мной в баре, потом лапаешь меня на танцполе, и трешься своим… что там у тебя кстати? Пронес с собой бутылку вискаря в штанах, скряга запасливый?

Несколько секунд мой, теперь уже не сомневаюсь, бывший шеф ошарашенно глазеет на меня, хлопая выдающимися ресницами, после чего его челюсть расплывается в сияющем оскале.

— Предложил бы распить тебе этот вискарь, Бэмби, вот только с сотрудниками не пью. Хотя твой грязный рот с удовольствием бы им продезинфицировал.

Уфф. То есть он меня пока не уволил и мне не придется лекцию о своей нерадивости от мамы выслушивать. Так, стоп. Чееего?

— Ты это о чем, Максим Гасович? — делаю шаг вперед и нарочно наступаю на его кроссовок. — Чего ты там дезинфицировать собрался?

Его глаза, прищурившись, оглядывают мое лицо, а от аромата грейпфрута во рту собирается слюна. Надо будет в Азбуку Вкуса по пути домой заскочить обязательно.

Ко мне вдруг приходит осознание, что я стою к нему слишком близко, потому я выдергиваю каблук из его ноги и начинаю пятится назад. Но едва я делаю шаг, огромная ручища ловит меня за талию, а лицо обдувают хриплые грейпфрутовые вибрации:

— У тебя линзы?

Меня на несколько секунд парализует от этого беспардонного жеста, а рот сам раскрывается, чтобы сказать:

— Какие, на фиг, линзы. Все натуральное. — И зеленые глаза моего захватчика, как по команде, соскальзывают к моей груди. Ох ты ж кобелюга.

— Руки убери, Максим Гасович, — рычу ему в лицо. — А то отпинаю тебя по твоей чекушке.

— Ты так старательно ублажала мою ширинку, что теперь точно имеешь представление о том, что Макс-джуниор размером с полноценный литр, — усмехается ублюдок, но руку все же опускает. — Домой ехать не пора? Тебе на работу вставать рано, а шеф у тебя, говорят, злюка и терпеть не может, когда опаздывают.

— Спасибо за заботу, Максим Гасович. — сахарно улыбаюсь ему во все тридцать два зуба. — Но насчет моего шефа вы, кажется, ошиблись. Он таким мне… ммм… мягкотелым няшей показался.

Ох, Ники. Вечно твой длинный язык вперед мозгов прет. У красавчика даже челюсть скрипнула как дверь не смазанная. Прощай, стажировка, здравствуй родительский вынос мозга. Давно подозреваю у себя легкую форму копролалии(непреодолимое импульсивное влечение к циничной и нецензурной брани безо всякого повода — прим. автора), но рядом с этим парнем она чрезмерно усугубляется.

— Мягкотелым няшей? — вкрадчиво переспрашивает Максим Гасович и, склонив голову на бок, делает ко мне шаг. Вообще, на няшу он не похож даже отдаленно. Темные бровь нахмурены, челюсть ходит ходуном, а на бицепсах вены вздулись. Ничего так, кстати, бицепсы. Тьфу, Ника, не о том ты думаешь. Похоже этот русско-американский кекс свой альфа — статус собирается передо мной отстаивать. И что я смогу сделать, если он меня к себе на плечо закинет и свою волчью нору утащит, кроме как съездить по его разбухшей Кока-коле?

— Пупсик, вот ты где!

Воздух облегчения покидает мои легкие со звуком спустившегося воздушного шарика. Глеб. Где он вообще все это время лазил?

— Ты кто? — это уже мой красавчик-шеф с угрозой глазеет на улыбающегося Глебасю. Вот странно, мне всегда казалось, что Глеб высокий и плечистый, а сейчас, стоя рядом с Максом Гасовичем, он словно стремительно теряет свои атлетические объемы. Как Человек-Муравей рядом с Капитаном-Америкой.

— Я Глеб. — продолжая улыбаться говорит Глеб и протягивает руку. Он у меня немного простодушный, но это даже ему в плюс. Сейчас простых хороших парней днем в огнем не сыскать. А я нашла. В книжном на Тверской, кстати.

— Это мой парень Глеб, — подхожу к Глебасе и обхватив его лицо руками, смачно клюю в губы. Вообще-то, я не любительница всех этих публичных ми-ми-ми, но надо ж рычащему песику его место указать. Ширинку я его ублажала, видите ли. За кого этот заграничный крендель меня принимает вообще?

Несколько секунд Максим Гасович пытает меня глазами, словно пытается уличить в очередной симуляции, после чего пожимает протянутую руку Глеба и бросает:

— Рабочий день начинается в восемь, Ни-ка, не опаздывай.

А пока я подбираю очередную ответную остроту, разворачивается, скрываясь в дрыгающейся толпе.

— Я тебя потерял, пупсик. — воркует Глеб, поглаживая меня по плечу. Говорит что-то еще, но я его не слышу, потому мой мозг зацепился за какую-то ноту, которая перебивает каждую следующую мысль в моей голове. Как-то смешно это русско-американский метис произнес мое имя. Как будто по слогам. Ни-ка.

Ника

— Как прошел первый день стажировки, Никуш? — ласково спрашивает мамин голос в телефонной трубке, которую я придерживаю одной рукой, пока второй пытаюсь застегнуть молнию на юбке. Я снова опаздываю. Это прямо-таки проклятие, честное слово. Даже если я заведу будильник на пять утра, из дома я выйду ровно во столько, чтобы к месту предполагаемой встречи мне приходилось бежать с риском подвернуть ногу. П-Проскрастинация. Мое второе имя.

— Эээм… отлично, мам. Как раз собираюсь сейчас выходить.

— Как прошло знакомство с Максимом? Игорь им очень гордится, Никуш. Говорит, что мальчик весь в него пошел.

Вот точно. У маминого мужа Игоря нрав как у необъезженного испанского быка. В его присутствии даже в няшу-скромняшу играть не приходится — само выходит как-то. Я даже за маму первое время переживала: вдруг превратит строптивый доминатор Игорь Жданов талантливого инженера Любовь Ивлееву в забитую домашнюю наседку. Но мама ничего так вроде держится. На работу по прежнему ходит, счастьем светится и даже пироги стала стряпать. С мясом. Нашла правильного дядечку, стало быть.