Два моих порочных секрета (СИ) - Осетина Эльвира - Страница 18

О чем он думал тогда, я не знаю. Но на зарплате учителя далеко не уехать. Видимо мой друг тогда был еще слишком молод и горяч, вот и теперь практически живет на работе. Хватаясь за любую возможность заработать больше денег, дабы хватило заплатить за кредит. Берет дополнительные часы по урокам, ведет разные спортивные кружки. Но этого все равно мало. И Федьке, чтобы не умереть с голоду пришлось сдать свою квартиру в аренду, а самому практически переехать жить в школу. Ночью он работает сторожем. А джип его шикарный пылится в дедовском гараже. Потому что у моего друга тупо не хватает денег, чтобы заправлять эту махину бензином. И ездит он на ней крайне редко.

Вот поэтому мой друг и просил меня поддержать его и его девчонок морально на этом матче, он для него очень важен.

Все эти мысли проносятся в моей голове за считанные секунды, пока я быстро надеваю джинсовые шорты, футболку, мастерку, завязываю мокрые волосы в пучок, и звоню в такси. На маршрутке все равно уже не успею.

Натянув бейсболку, и взяв с собой спортивный рюкзачок, я, закидываю туда телефон и ключи от дома. Хлопнув дверью несусь вниз ждать машину на улице.

Обычно такси у нас приезжают быстро, но сейчас половина седьмого вечера — час пик. Все с работы едут, поэтому меня предупредили, что такси придется ждать не меньше пятнадцати минут, но это лучше, чем ехать на маршрутке. В нее я бы просто не смогла сесть, да и ездят они медленно, пока все остановки соберут. А спортзал, где проходят соревнования, находится, как назло на другом краю города.

Пока стою, краем глаза замечаю, что возле другого подъезда стоит еще одно такси, но номер не тот, что говорила оператор, поэтому сразу же теряю к машине интерес. И как выяснилось чуть позже, очень зря.

Мое такси приехало чуть раньше, да и водитель попался опытный, поэтому домчались мы до спортзала вовремя.

На проходной звоню Федьке, и одна из женщин проводит меня к коридору с раздевалками и душевой, указав нужную дверь.

В раздевалку забегаю за пять минут до выхода, и с порога громко кричу речевку, которую мы с девочками нашли в интернете, и она нам всем очень понравилась:

«Раз, два,

Твердо знаем!

Три, четыре —

Победим!

Никому не проиграем,

Обойти нас не дадим!»

В ответ тут же слышу слаженное:

«Наша команда лучше всех!

Сегодня ждет ее успех!»

Пытаюсь со всеми одновременно обняться перед выходом, но конечно же на такую ватагу девочек меня не хватает.

Федька идет следом, улыбается и тоже притянув к себе целует прямо в губы, и увернувшись от моего подзатыльника бежит за своей командой и подмигнув кричит:

— Это на удачу!

Все девочки хихикают. А я смотрю на Федьку округлившимися от удивления глазами.

Но видя веселую улыбку на его губах, хмыкаю и тут же забываю о проделке друга.

Федька пальцем показывает мне на заранее забронированное для меня место, среди болельщиков и родителей пришедших поддержать наших девочек, и развернувшись, идет к своим.

Он не собирается сидеть на месте, а будет находиться почти на поле и подсказывать, а заодно командовать своими воспитанницами.

Мы с Федькой познакомились, когда мне было всего девять лет. Я ездила отдыхать туда вместе с мамой, она устраивалась работать на лето, воспитателем. А Федька был там на практике от Педакадемии. Тогда ему было всего шестнадцать.

Сначала мы с Федькой на дух друг друга не переносили. Я из-за того, что была дочкой воспитательницы не желала подчиняться режиму в лагере, чем немало раздражала будущего учителя. Который считал, что раз я ребенок, значит обязана жить по правилам, как все дети в лагере.

В конце концов, Федька победил, уговорив мою маму отдать в общий отряд, чтобы я была «как все», за что я обиделась и прямо в сон час, сбежала из лагеря, еще и подбила с собой на побег несколько девочек.

Мы не собирались уходить надолго, хотели только покупаться в речке, что находилась недалеко от лагеря (мы с мамой иногда туда ходили), и в итоге я чуть не утонула. Благо Федька увидел, что мы убежали, и понял, куда я могла пойти. Именно он тогда и бросился спасать меня.

Я думала он пожалуется, и маму выгонят из-за меня, а он промолчал, но потребовал от меня взамен, чтобы я больше не чудила и вела себя, как все нормальные дети. Вовремя ложилась спать, не филонила и ходила на зарядку.

И к концу лета, мы с Федькой стали самыми лучшими друзьями. В этот лагерь мы ездили с мамой еще целых пять лет, как и мой друг на лето. А потом, когда он закончил университет, то устроился работать к маме в школу работать учителем. Правда отработал всего пару лет, а потом перевелся в другую. Но мы так и остались самыми лучшими друзьями.

Усаживаюсь на место, трогаю свои губы, и невольно смотрю на мужчину, который что-то возмущенно кричит девочкам.

Странно, но за годы нашей дружбы я никогда в жизни не воспринимала его, как мужчину. Он был мне старшим братом, товарищем, другом… но не мужчиной. Да он и сам никогда не видел во мне женщину. «Мелкая» — это прозвище он дал мне еще тогда в детском лагере, и до сих пор он так и называет меня.

Я видела его многочисленных подруг. Мой друг не был красавчиком, у него была самая обычная славянская внешность. Выше меня на голову. Русые волосы, голубые глаза. Однако, благодаря тому, что спорт в его жизни занимал очень важное место, фигура у моего друга была спортивная. Потому и девчонки на него всегда вешались. Подозреваю, что большая часть его команды в него влюблена. Часто замечаю их восторженные взгляды.

Пару раз Федька даже хотел жениться. С одной девушкой он прожил три года, а со второй — четыре. Они хотели завести ребенка, но что-то там у них не сложилось. И мой друг, так и ходит бобылем, хотя ему уже тридцать лет.

И вот сейчас, когда он просто прикоснулся своими губами к моим, я вдруг задумалась о том, каким он мог бы быть мужем? А любовником?

Последняя мысль очень сильно смутила меня.

Быстро изгоняю из своего мозга всякие глупости, и перевожу взгляд на поле. В этот же момент наши девочки закидывают первый мяч в корзину и получают сразу целых три очка. Подпрыгиваю со всеми болельщиками и весело кричу. На радостях обнимаюсь с чьей-то мамой.

Первый тайм проходит очень быстро и очень волнительно в пользу нашей команды. Быстро организовываю родителей и других болельщиков кричать речевки. Слова простые, так что народ схватывает налету.

У девочек короткий перерыв. Я пока сижу на месте. Схожу подбодрю их в следующий уже большой перерыв.

Пока отдыхаем, разучиваю с народом еще пару речевок. И как только звучит звонок, оповещающий о начале третьего тайма, мы все дружно встаем и начинаем хором кричать:

«Раз. два, три, четыре,

Побеждаем мы отныне!

Пять, шесть, семь, восемь,

Поддержать нас дружно просим!

Девять, десять и двенадцать,

Надо всем нам постараться!

Руки вверх, замахнись,

До корзины дотянись!

Улыбайся, не грусти

И победу одержи!»

На втором перерыве (самом большом), бегу в раздевалку к девочкам. Федор стоит на входе в коридор, и с кем-то разговаривает по телефону. Подбегаю к мужчине, и чмокаю его в щеку. Он автоматически приобнимет меня за плечи и треплет как щенка по макушке. Пихаю его в сторону, Федька смеется, а я бегу к девочкам.

В раздевалке вся команда эмоционально обсуждает игру. Хоть и устали, но настроение на высоте. Мы опять побеждаем. Отрыв уже на четыре очка. Но расслабляться никто не спешит. Бывает так, что команда набирает нужное количество очков и в последнем тайме. Так что подбодрив девочек, я возвращаюсь на свое место.

В третьем тайме девочки проигрывают. Но мы, болельщики не унываем, и стараемся морально поддерживать наших, громко радуясь каждому забитому мячу.

На другой стороне народ тоже кричит, но такой организованности, как у нас, нет.

Четвертый тайм и последний — самый напряженный. Девочки сражаются не на жизнь, а на смерть. Двух игроков из нашей и противоположной команды дисквалифицируют за грубые нарушения правил.