Два моих порочных секрета (СИ) - Осетина Эльвира - Страница 33

И опять пристально смотрит мне в глаза, словно, я должна на это ему что-то ответить.

Пожимаю плечами, и прикрыв глаза откидываюсь головой на сиденье.

Что-то надоели мне эти взгляды близнеца. Начинаю уже жалеть, что согласилась на эту поездку. Такое нехорошее ощущение создается, что я еще не раз подумаю об этом.

Мы взлетаем, и я с ужасом начинаю понимать, что меня опять тошнит. О нет! Только ни это! Еще не хватало тут опозориться.

— Алекс, — тихо зову близнеца, сгорая от стыда, — меня тошнит, мне срочно нужен какой-то бумажный пакет.

Близнец растеряно смотрит на меня.

— Эээ, тут подобного нет, — несмело отвечает мне мужчина, и я вижу, как на его лице проскакивает паника.

А на помощь, как это ни удивительно приходит Лев.

— У меня есть «Драмина» — таблетки от укачивания в транспорте.

Он достает из кармана пачку с таблетками, а из своей сумки маленькую бутылочку с водой, и начинает медленно и терпеливо мне объяснять, словно маленькому ребенку:

— Сейчас наберем нужную высоту, и я тебе все передам, а пока опусти кресло, с правой стороны в подлокотнике есть панель, да вот там, открой ее, да, правильно, там кнопочки, самая верхняя с левой стороны, да все верно, теперь, закрой глаза, открой рот и старайся глубоко дышать.

Делаю, как говорит мужчина, и мне действительно становится чуточку легче. А когда вертолет выравнивается, Лев отстегивает свои ремни и встав с кресла передает мне таблетку и бутылку с водой.

— Подействует через пятнадцать минут, — коротко говорит мне мужчина, возвращаясь обратно в свое кресло.

— Спасибо, — отвечаю искренне.

— Да не за что, я сам постоянно на «Драмине» сижу, меня тоже укачивает в любом транспорте, — пожимает плечами мужчина.

А я удивлена тем, что он так легко смог признаться в своей слабости. Это так странно… Обычно ведь мужчины делают вид, что очень сильные и у них нет никаких уязвимых мест. Уважительно смотрю на Льва из-под ресниц. Как это ни странно, но мне импонирует его признание. Ведь только очень сильный человек способен с легкостью рассказывать о своих недостатках и слабостях. Я таких мужчин в своей жизни встречала очень мало. Федька, к примеру, лучше удавится, чем расскажет кому-то, что до ужаса боится тараканов. Об этой его постыдной тайне знаю, только я одна. И то, потому что меня он всегда воспринимал, как младшую сестру, и я очень много времени с ним проводила.

Я тараканов не боюсь, мне они просто противны, а вот Федька… У него реальная фобия. Потому что вместо того, чтобы прихлопнуть разносчика заразы тапком, он готов уйти из помещения и переждать, пока страшное усатое чудовище просто куда-нибудь уползет.

Перевожу взгляд на Алекса. Интересно, а какие у него слабости? И сможет ли он довериться и рассказать мне о них когда-нибудь?

Летим мы до Новосибирска не «пару часов», как обещал Алекс, а три с половиной.

За это время я уже успела немного поспать, проголодаться, и очень сильно захотеть в туалет. И даже сходить в него. Да-да, в крутом вертолете, даже туалет имеется. Если честно, не ожидала.

Над Москвой летим долго, и подлетаем конечно же не к аэропорту, а к очередному замку, который раза в три больше первого. Замок стоит посреди большого парка, а парк огорожен большим забором.

Приземляемся опять на крыше, и спускаемся на лифте, только едем совсем не долго.

— Тут наши комнаты, — объясняет мне Алекс. — Ты остановишься в моей.

Лев почему-то в этот момент очень громко хмыкает, но упорно идет за нами.

Оглядываюсь на него с недоумением.

— Что? — улыбается он. — Моя комната рядом с комнатой брата. — А затем переводит взгляд на Алекса. — Кстати, ты дорогу то еще не забыл?

— Отвали, — опять сквозь зубы цедит он Льву, и одаривает его не самым добрым взглядом. Даже меня до костей пробирает.

— Молчу-молчу.

Лев поднимает руки вверх, словно капитулируя, хотя хитрая ухмылка на его лице, и веселые искорки в глазах, говорят совершенно об обратном.

Ну что я могу сказать про интерьер… Да ничего…. Потому что все равно в этом не разбираюсь. Дорого, красиво, и вычурно — это единственное, что мне приходит на ум, пока мы идем по коридору, ступая по мягкому ковру, а затем входим в комнату Алекса.

Меня так и тянет разуться, но видя, что мужчины не спешат это делать, на корню обрываю этот порыв. Подозреваю, что в доме есть слуги, которые чистят эти ковры каждый день.

Комната Алекса напоминает номер-люкс в гостинице. Да, все очень красиво в коричнево-желтых тонах, и я бы даже сказала, что шикарно, но… Как-то безлико.

Я почему-то думала, что увижу в комнате близнеца его личные вещи, сохранившиеся еще с детства. Может какие-то кубки-достижения в спорт состязаниях, или детские фотографии, однако, ничего такого нет.

— Тут есть ванная комната, если хочешь, мы могли бы принять сначала ванну с дороги, а потом поужинать.

Алекс подходит ко мне ближе и начинает расстегивать свою рубашку.

Мы стоим с ним посреди комнаты, рядом с большой двуспальной кроватью, с резной деревянной спинкой, и мужчина смотрит на меня потемневшими от возбуждения глазами. Уж я-то уже умею расшифровывать этот взгляд.

Мне почему-то сразу же становится жарко. Хотя, в этом доме повсюду работают кондиционеры, и изначально пока мы шли по коридору, я даже успела немного замерзнуть.

— Я не буду отказываться от совместной ванны, — смущенно опускаю взгляд и слежу за тем, как Алекс распахивает свою рубашку.

— Отлично, — облизнув губы, выдыхает Алекс нависая надо мной, — тогда иди в ванную, а я сейчас позвоню на кухню и попрошу, чтобы нам ужин принесли в комнату.

Не выдержав, подхожу ближе, и здоровой рукой провожу по его немного колючей щеке. Поднимаюсь на цыпочках и нежно целую в губы. Алекс стонет, и резко схватив меня за талию прижимает к себе с силой, и наш поцелуй из нежного превращается в безумно страстный.

Чувствую, как мужчина развернувшись несет меня к кровати, а затем заваливает на нее спиной, продолжая целовать, и раздвигать мои ноги.

— Ты что творишь? Мы же еще не мылись и не ели, — тихо шепчу я между поцелуями, а сама стягиваю с него рубашку и помогаю растегнуть ремень.

— Сама виновата, — рычит он, скидывая брюки вместе с боксерами на пол, и стаскивая с меня юбку, которую я успела расстегнуть, а то бы точно порвал, — так что теперь не отвертишься, развратница.

Мы вместе расстегиваем пуговички на моей блузке, и она следует за остальной одеждой. Той же участи подвергается бюстгалтер и трусики. Мы оба становимся голыми за несколько мгновений. Алекс устраивается между моих ног, удерживая свой вес на локтях по обеим сторонам от моей головы.

Я с самого утра хочу этого, хочу ощутить его в себе. Поэтому нетерпеливо ерзаю, чуть приподнимаю попу от матраса и трусь об его стояк. Но он почему-то медлит и смотрит так проникновенно, словно хочет запомнить каждую черточку на моем лице. И когда я уже приодолев смущение хочу сама нырнуть рукой и направить его член в себя, Алекс очень медленно начинает входить.

Черт, а это оказывается больно. Хоть я и чувствую, что моей смазки полно, но все равно, его член явно во мне не помещается. Закусываю губы и инстинктивно начинаю опять выползать из под мужчины, но Алекс мне не дает. Чуть навалившись на меня, он фиксирует своими ногами мои ноги, а руками — мои руки, и одновременно впиваясь в губы жадным поцелуем начинает медленными толчками продвигаться вперед.

Я мычу и вырываюсь из его рук, но он не дает мне даже пошевелиться. Ощущаю себя распятой бабочкой, которую насаживают на иголку.

— Ты такая узкая, потерпи малышка, — шепчет мне мужчина, сцеловывая с моих щек слезы, — просто постарайся расслабиться, — продолжает успокаивать меня Алекс, при этом медленно продвигаясь все глубже и глубже, растягивая, и наполняя собой до невозможности.

— Бля…, - выдыхает он мне в губы, когда я чувствую, как его яйца прикасаются к моей попе, — я сейчас лопну, боже, какая же ты вкусная, и вся моя. Потрепи пожалуйста, сейчас привыкнешь.