Два моих порочных секрета (СИ) - Осетина Эльвира - Страница 41

А я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос.

— Нет, уж, чем-чем, а фетишизмом я не страдаю, — улыбаюсь, и отвожу смущенный взгляд в сторону.

Лев же тем самым подходит к своему шкафу, отодвигает створки, и снимает с плечиков мой сарафан, а с нижней полки достает босоножки.

Подхожу ближе и буркнув «Спасибо!», забираю вещи, и несусь как ошалелая в ванную, но притормозив на полпути вдруг вспоминаю про бюстик.

— Эй, ты кое-что забыл, — хмыкаю, и на удивленный взгляд мужчины, поясняю: — Мой бюстгальтер.

— Эх, я думал, ты забудешь, и твоя вещь могла бы скрашивать мои безрадостные холостяцкие будни, — преувеличено печально вздохнув, он поворачивается и отодвинув еще одну створку, где как раз лежит его нижнее белье достает мой бюстик.

Покачав головой и уже не сдерживая веселой улыбки подхожу ближе и забираю свою вещь.

В ванной комнате в большом зеркале вижу чудную картину. На моем заспанном лице играет смущенная улыбка, щеки раскраснелись, а сквозь футболку, что дал мне Лев, просвечивают темные соски, стоящие колом.

Мда, ну и картинка… Неудивительно, что у мужчины был такой жесткий стояк, который и после душа не спал.

Уже помыв голову, и немного просушив волосы, я ловлю себя на мысли, что на душе уже не так муторно, как вчера, а наоборот легко и лишь немножечко грустно. Мне ведь предстоит познакомиться со своим прошлым…

— О, ну наконец-то, там уже все накрыто, только тебя и жду, — с возмущением говорит мне Лев, когда я выхожу из ванной, а затем с веселым блеском во взгляде, наиграно патетично добавляет: — Мало того, что оставила меня ночью не обласканным, так теперь и днем голодом будет морить. Бессердечная женщина!

На моем лице опять невольно появляется улыбка.

— Паяц, — тихо говорю я, невольно засматриваясь на его светло-серый летний костюм.

Длинные ноги в классических брюках, смотрятся потрясающе. Белая рубашка с коротким рукавом облепила его мускулы, на локте висит пиджак. Черт, кажется от одного его вида, у меня сейчас слюнки потекут. Какой же он шикарный мужчина… а эта «голливудская улыбка», на его загорелом лице… умм…

И самое главное, что на Алекса он сейчас совершенно не похож. Даже странно, что поначалу я умудрялась их путать.

— Но ведь так и есть, — продолжает разглагольствовать близнец, идя к другой двери, которая, по всей видимости, ведет в коридор, — впервые я провел ночь с сексуальной красавицей в одной постели, и у нас с ней ничего не было. Жестокая, жестокая…, - одной рукой он хватается за сердце, а второй открывает дверь.

Мне остается только помалкивать, наблюдая за театром одного актера, и сдерживать рвущиеся смешки. Ну а что поделать, слишком комично выглядит Лев, когда себя так ведет. Того и гляди сейчас слезу пустит. Тогда я точно не сдержусь, и начну хохотать в голос.

Выхожу в коридор, и моя улыбка сразу же меркнет, потому что в коридоре нас оказывается поджидает Алекс. Он стоит, привалившись левым боком к стене, совсем рядом с дверью. Одетый в синие джинсы и серую футболку, с коротким рукавом. Руки держит в карманах. И вся его поза выражает агрессию. Но взгляд при этом очень хмурый и недоуменный. Будто только что он хотел нападать, но, что-то его остановило. И теперь он сам не знает, как дальше быть.

И тут до меня доходит, для кого Лев устроил этот концерт, и почему так громко говорил… Это не для меня, это для его брата…

Вот это да, он что таким образом пытался меня обелить перед ним? Ничего не понимаю, но зачем?

Алекс продолжает хмуро на меня смотреть. А я теряюсь, и не знаю, как себя вести. Внутри все переворачивается от той боли, что я испытала вчера при виде его невесты. И все те чувства, от которых я открестилась сегодня утром, опять накрывают меня с головой.

— Идем завтракать, — Лев подхватывает меня под руку, и спасибо ему огромное за это, потому что только благодаря его словам и твердой руке, мне становится чуть легче, и я вспоминаю про свои вещи.

— Да конечно, — киваю близнецу, и тут же добавляю, кидая взгляд на его брата: — Алекс, ты не мог бы отдать мои вещи?

Но тот в ответ почему-то молчит.

— Алекс? — переспрашивает его Лев, когда молчание близнеца длиться уже больше минуты.

Но тот кидает на него мрачный взгляд и коротко отвечает:

— Нет.

— Что? В каком смысле, нет? — спрашиваю с недоумением, но Лев почему-то отвечает в места брата:

— Да зачем они тебе сейчас, домой поедешь, вернем, или ты с сумкой собралась таскаться, идем, я голоден, да и ты опять на ногах не стоишь, не хватало нам к тебе опять врача вызывать, — и он тащит меня по коридору.

Я в растерянности следую за мужчиной. В принципе он прав, таскаться с сумкой я сейчас не хочу. И все равно ответ Алекса звучал как-то странно…

Обернувшись, вижу, как он идет за нами. Черт, неужели не мог в другое время позавтракать, буду теперь рядом с ним чувствовать себя не в своей тарелке. Видеть его не хочется от слова совсем.

Обижена ли я на него, зла ли? Да это мягко сказано… Так и хочется вцепится ему и расцарапать все лицо ногтями. Но я не буду этого делать. Всегда была выше подобных разборок. Не хочу и не буду показывать ему своих эмоций.

Даже в чертов лифт он заходит вместе с нами, и пока мы спускаемся вниз, я чувствую его пристальный взгляд на себе, еле сдерживаюсь от того, чтобы не обернуться.

— По идее тебе бы еще документы надо подписать, — вдруг говорит мне Лев, когда мы выходим из лифта и идем через холл к высоким двустворчатым дверям.

— Какие еще документы? — чуть приостанавливаюсь от удивления, но мужчина подталкивает меня вперед в открытые двери и подводит к длинному столу, накрытому на троих.

— На передачу тебе счета, и одного процента акций. Так что по пути заедем в банк.

Он отодвигает мне стул, и даже сесть помогает, придвинув стул к столу.

— Эээ, — только и могу сказать я, и неуверенно добавляю: — Вообще-то я хотела с мамой поговорить сначала…

Алекс обходит стол и садиться напротив, а Лев рядом.

— О чем поговорить? — переспрашивает он, беря в руку ложку.

— Обо всем, — еще тише добавляю.

И тоже беру ложку и смотрю в свою пустую тарелку, и тут вижу, как в столовую входит мужчина, который везет на столике пару кастрюлек, а рядом со столиком идет женщина в форме служанки, с белым чепчиком на голове, как в старых английских фильмах. Я немного залипаю от этого зрелища, и забываю, о чем говорила.

Тем временем мужчина, подкатывает ко мне тележку, а женщина на подносе ставит пару кастрюлек на стол, и открыв их, спрашивает:

— Вам какую овсянку госпожа, яблочную или клубничную?

— Яблочную, — выпаливаю от неожиданности, а сама охреневаю от местного сервиса.

Пока она наполняет мою тарелку овсянкой, мужчина достает с нижнего этажа своего столика изящную фарфоровую хлебницу с тостами, масленку, и чайничек.

Все это дело он ставит между мной и Львом, и начинает разливать чай по чашкам.

— Потом поговоришь, — отрывает меня от сюрреалистической картины близнец, — когда домой вернешься, сейчас времени на это нет. В обед мы уже улетаем, а нам надо еще до банка добраться, потом до твоей квартиры. Надеюсь времени нам хватит.

— Ага, — автоматически киваю, как болванчик.

Нет, к такому образу жизни я бы точно не смогла привыкнуть, интересно, а попу они в туалете не подтирают, а то мало ли, вдруг я не по этикету ходила?

Слуги, наконец-то оставляют нас одних, и мы приступаем к трапезе. Я-то уж боялась, что они «как в лучших домах ЛондОна и Парижа». И, будут стоять где-нибудь у входа, и буравить наши спины. Но нет, слава Богу, обошлось.

Правда весь завтрак проходит в гробовом молчании. Лев недовольно смотрит на Алекса, о чем-то напряженно размышляя, иногда бросая косые взгляды в мою строну, а Алекс буравит мрачным взглядом своего брата, и задумчивым — меня. Такое ощущение, что в воздухе сгущается напряжение, и с каждой минутой оно становится настолько вязким, что хоть нож бери и режь. Под конец я настолько неуютно себя чувствую, что так и хочется резко крикнуть: «Бу!», чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Но боюсь, что своим детским выпадом наоборот все усугублю, поэтому я предпочитаю молча работать челюстями.