Мой парень – миллионер (СИ) - Лакс Айрин - Страница 51

Я потянулась за рупором, но Симаков отвернулся от меня:

– Красотка – твоя, слезай, не дури!

И добавил:

– В конце концов, тебе просто слабо!

Вот сука! Я перевела взгляд вверх: Демид прыгнул. Мой крик ужаса слился с его криком и восторженными посвистываниями других участников сумасбродного представления.

– Хорошо прыгнул! Молодца, молодца!..

Ничего хорошего я в этом не видела. Демид раскачивался на тросе из стороны в сторону. Амплитуда раскачивания уменьшалась с каждой секундой. У меня будто камень с души свалился. Но потом что-то пошло не так – потому что трос оборвался. Демид рухнул вниз камнем.

Жизнь проносится перед глазами? Враньё. Ничего не проносится перед глазами. Ты только можешь беспомощно наблюдать, как твой любимый человек шмякается со всей дури об землю. Раздаются потрясённые крики, с места срываются зеваки и организаторы смертельно опасного аттракциона. Шок, паника, завывания сирен скорой помощи…

Итог феерического прыжка Демида – перелом левой ноги в двух местах, вывихнутое запястье, куча синяков и лёгкое сотрясение головного мозга.

– В рубашке родился, – пробормотал врач в больнице, – по сети гуляют ролики, как люди после подобного падения насмерть разбиваются или подолгу восстанавливаются. А тебе, парень, очень сильно повезло.

Демид, лежащий на больничной кровати, больше всего напоминает мумию, частично завёрнутую в ткань. Я осторожно обнимаю этого героя.

– Ты такой идиот, честное слово! Зачем ты это сделал?

– Ты что, плачешь? Моя любимая злюка пустила слезу?

– Да. Из-за тебя!

Я утыкаюсь головой в грудь Демида. Он обнимает меня здоровой рукой и целует в волосы.

– Прости меня, солнце моё. Надо было рассказать всё сразу, а не затягивать. Но я боялся, что пошлёшь меня и больше не захочешь меня видеть. А я уже в тебе застрял, как муха в паутине. Страшно потерять.

– Страшно?

– Да. Мне даже прыгать с той грёбаной высотки было не так страшно, как думать о том, что в моей жизни вдруг не станет тебя. Люблю тебя.

– И я тебя тоже.

Я целую Демида осторожно, мягко касаясь курчавых волос. Сладкое единение прерывает стук в дверь:

– Полина, детка! Можно тебя на минуточку? – слышится приглушённый голос мамы.

Пришлось позвонить родителям, потому что я сорвалась из дома внезапно и пропала на большую часть дня. Правда, мама меня не так поняла, и подумала, что в больницу попала я сама. Светопреставление было ещё то! Потом, когда мама разобралась, она вытрясла душу из всех врачей и с видом коршуна расхаживала по больничным коридорам. Особенно забавно она кинулась наперерез родителям Демида, высказывая менторским тоном, что беспокоить пострадавшего ни в коем случае нельзя. Я предоставила возможность старшему поколению самим разбираться, кто есть кто. Заодно и с родителями Демида… познакомилась.

– Нюта, не мешай детям, – ворчит папа.

– Это ты мне мешаешь, а Поля, между прочим, даже не завтракала!

Я выхожу в коридор и битых полчаса доказываю маме, что мне кусок в горло не полезет. Слишком много эмоций за последние сутки.

– Пап, ну чего ты стоишь? Помоги! – не выдерживаю я.

– Всё, Нюта, сворачивай богадельню. Не маленькие, сами разберутся, – басит папа, разворачивая маму за плечи.

– Но я…

– Хочешь поговорить? Кажется, Лидия, мама нашего прыгуна, весьма общительная особа. Пойдём как следует познакомимся.

– Хорошо, хорошо…

Мама даёт увести себя, а я облегчённо вздыхаю. Возвращаюсь в палату и вижу Симакова, сидящего на стуле возле больничной койки. Один вид его самодовольной рожи заставляет меня пылать праведным гневом. По моему мнению, это он виноват в том, что у моего Демида нога переломана. Ведь если бы не подначивания этого зазнавшегося миллионеришки…

– Дёмыч, вот и твоя ненаглядная, – хмыкает Симаков.

– Иди ко мне, солнце.

Демид хлопает рукой по кровати. Я осторожно сажусь на край кровати, но Демид здоровой рукой тянет меня на себя, заставляя улечься.

– Вообще-то тебе нельзя, – улыбаюсь я.

– Я не помню, чтобы врач запрещал заниматься любовью. А она, как известно, лечит. Тем более есть ещё одна причина, по которой ты просто обязана одарить меня порцией горячей любви.

– Какая же?

– Вот он, – машет Демид гипсом в сторону Симакова.

– Чтобы Симаков лопнул от зависти?

– Не только. Он сказал, что такие сумасброды, как мы, не должны размножаться.

– Что?! – возмущаюсь я, – а он на себя в зеркало давно смотрел?

– Сегодня утром. И выглядел я, как всегда, прекрасно, – вальяжно тянет Дмитрий Симаков.

– Знаешь, Симаков, с того часа произошло немало всего. Теперь ты и вполовину не так хорош.

– Но всё-таки хорош, – парирует миллионер.

– Нет. И про адекватного человек ты тоже малость перебрал. Ты тот ещё фрукт.

– Он фрукт? – перебивает меня Демид, – не уверен. Он не фрукт. Он насекомое-вредитель. Древоточец.

– Согласна. Если бы не его бурная фантазия и способность к актёрскому мастерству…

– Если бы не его желание свести счёты, – говорит мне Демид.

– Так, вы – двое, мне надоели. Я вами сыт по горло, – встаёт Симаков, – поправляйся, Дёмыч. Совет да любовь, как говорится. А я пошёл.

– Иди, – машу я рукой.

– Проваливай, – улыбается Демид, глядя на меня.

– И всё? А где благодарность?

– За что?! – восклицаем одновременно с Демидом.

– Если бы ты, приятель, не вздумал закосить под меня, не видать тебе этой красотки. Кстати, о красотке. У нас бы всё равно ничего не вышло, Полина. Ты, конечно, горячая штучка. Но то, как ты разговариваешь… Тебя выдержать сможет только этот чокнутый. Так что у нас бы ничего не вышло. Абсолютно. Ну, кроме секса. Секс бы у нас был крышесносный. Имей в виду. Если что, готов. По-дружески.

– Симаков. Свали. А то я тебе гипсом накостыляю.

– Уже почти ушёл. И не забывайте о презервативах, а то наплодите себе подобных, – язвит Симаков, – и тогда нас всех ждёт преждевременный конец света. А я ещё не потратил все свои миллионы!

– Да свали ты уже. Я собираюсь поступить как раз наоборот – устроим демографический взрыв!

– Не рановато, кот? – испуганно спрашиваю я, представив с десяток орущих младенцев.

– Может быть, самую малость, – усмехается Демид, – ещё годика два можешь спокойно гулять без статуса «sexy mommy». А потом ты от меня не отвертишься.

Я глупо улыбаюсь, не в силах подобрать слова, просто вглядываюсь в смеющиеся карие глаза Демида.

– Эй, постой, – окликает Демид Симакова, уже взявшегося за дверную ручку палаты.

– Что ещё? Я могу просто взять и исчезнуть с вашего поля зрения?

– Нет, дружище. Будешь моим шафером?

– Ну-у-у… я даже не знаю, – начинает ломаться Симаков, – я посмотрю, занят ли я. И для начала ты должен у красотки спросить, выйдет ли она за тебя замуж.

– Выйдет. Это я гарантирую. Так что подумай, Симаков, время предложения ограничено.

– Я согласен! – азартно хлопает ладонями Симаков и потирает их с довольным видом, – вот увидите, я закачу такой мальчишник!.. Вся столица будет на ушах стоять!

Симаков салютует нам на прощание и, наконец, соизволяет оставить нас наедине.

– Демид, ничего не хочешь мне сказать? – интересуюсь я, стараясь не расплываться в улыбке.

– Хочу, – он притягивает меня за шею для поцелуя, – я люблю тебя.

– И всё?

– Я очень сильно люблю тебя. Я тебя просто обожаю. И спрашивать, выйдешь ты за меня или нет, я не собираюсь.

– А тебе не кажется, что ты торопишь события? Это же так…

– Быстро? Спонтанно? Нет, не думаю. Какой смысл тянуть, если мы с самой первой минуты встречи поняли, что мы – две половинки одного целого? Я это понял практически сразу. А если ты ещё не доросла до этого понимания, я тебе помогу. Буду объяснять всеми доступными способами, что я прав. И ты сдашься. Очень-очень быстро. Так что не вижу никакого смысла спрашивать тебя, выйдешь ли ты за меня. Выйдешь!