Орехи (ЛП) - Клейтон Элис - Страница 12

— Сомневаюсь, что помощь с нашей семейной закусочной может считаться одолжением. Не тогда, когда мне выдалась возможность отправиться на телевидение и испытать что-то новое и интересное.

Мои глаза закрылись. Я чувствовала последствия долгой дороги и сейчас была не готова к ссоре.

— Согласна, сейчас все по-другому. Обычно ты не прибегаешь к помощи телекомпании CBS, чтобы заманить меня домой, исправить, вызвать или буквально спасти тебя, когда затопило подвал, потому что ты забыла выключить шланг. Но я говорю о будущем, в котором может произойти что-то подобное. У меня теперь своя жизнь, о которой я должна беспокоиться. Своя карьера, по крайней мере, я пытаюсь её выстроить. Ясно?

Мамин рот открылся. Закрылся. И вновь открылся.

— Когда вы вернетесь? — тихо спросила я.

— Продюсер запретил поддерживать связь из-за соглашения о неразглашении или чего-то подобного, но в чрезвычайной ситуации, я смогу с тобой связаться или наоборот, поэтому не думай, будто…

— Когда вы вернетесь? — я повторила свой вопрос.

— Зависит от того, как долго мы с тетей Шерил продержимся, если до конца игры, то…

Я обратилась к каждой сохранившейся у меня капле терпения, чтобы успокоиться и повторить еще раз.

— Когда. Вы. Вернетесь?

— В сентябре. Надеюсь на День Труда.

Три месяца. Я проторчу здесь все лето. Ого. Интересно, перевоплощусь ли в свою школьную версию к их возвращению.

Я села ровнее. Той социально замкнутой девочки больше не существовало. Я превратилась в выпускницу Американского Кулинарного Института. В персонального шеф-повара из Лос-Анджелеса. Калифорнийская Рокси — талантливый повар, который однажды приготовила настолько потрясающий пудинг, что выражение лица Джека Гамильтона стало очень красноречивым, и при других обстоятельствах никто кроме Грейс Шеридан его не видел.

Я сделала глубокий вдох, сосредоточилась и затем кивнула.

— Хорошо. Лето. Хорошо.

— Правда? — одновременно удивленно и с облегчением уточнила она.

Мое лицо отобразило вынужденную улыбку.

— Уверена, все будет в порядке. А теперь я иду спать, очень устала.

٭٭٭

Я устроилась в своей детской кровати в окружении важных вещей для меня подростка. Вместо плакатов Джастина Тимберлейка и Эдварда Каллена в моей комнате находился алтарь Эрику Риперту [французский шеф-повар, автор и телевизионный персонаж, специализирующийся на современной французской кухне — прим. пер.] и Энтони Бурдену [американский шеф-повар, писатель и телеведущий — прим. пер.]. Эти двое могли создать божественный сэндвич для любой женщины, оказавшейся между ними. При случае, я готова была стать их начинкой.

Вместо помпонов чирлидерш и фотографий выпускного, в моих рамках хранилось меню из самых любимых ресторанов Нью-Йорка: The No Mad, WD-50, The Shake Shack, Pok Pok NY, Union Square Café. И, конечно же, Le Bernardin. Как упоминалось выше Рипер/Бурден сэндвич.

Пока остальные девочки старшей школы решали к какому сестринству присоединиться на следующий год в колледже или какое платье выбрать на выпускной, я мечтала о лисичках (грибах) и гуидаках (морских моллюсках), об Американском Кулинарном Институте в Санта-Барбаре, за тридевять земель от родного города.

И вот она я, в доме, в котором выросла. Откинув край одеяла, я улыбнулась, уловив аромат домашнего лавандового мыла. Мама делала его каждое лето, когда ароматные клумбы пестрели пряностями.

Она забыла оставить записку при входе, но удостоверилась, чтобы у меня было свежее белье.

Я скользнула в постель, выключила прикроватный светильник и стала наблюдать, как тени принимают знакомые очертания. Свет от старого сарая по-прежнему проникал в заднее окно, заставляя переливаться блестки на голубой ленте, которую мне удалось выиграть в конкурсе по приготовлению пудинга на окружной ярмарке. Куклы на полке над столом сидели ровно в линию, их тени слегка менялись в зависимости от лунного света. Лазурь и серебро готовились снова соединиться на полках. Сверчки закончили первую вечернюю симфонию, на короткий миг взяв антракт, прежде чем продолжить концерт до самого рассвета. Я повернулась и упала на односпальную кровать, устраиваясь поудобнее и немного загрустив от мыслей, что ничего не изменилось.

Ночи, проведенные в этой комнате в борьбе с бессонницей, стараясь расслабиться и позволить себе отдохнуть несколько часов перед сигналом будильника — ощущения остались прежними. И как по команде, раздался одинокий гудок последнего поезда, мчавшегося из Пафкипси вдоль Гудзона к городскому Центральному вокзалу. Этот звук знаменовал о наступлении одинокой части ночи. Когда все уже спали и, можно было больше не притворяться, словно я единственная, кто остался в сознании.

Я ненавидела этот звук.

Перевернувшись на другой бок почувствовала, как края чистого истощения тянут меня за собой. Но мне до сих пор до конца не верилось, что я дома.

Но только на лето. После которого я воспользуюсь обещанием Грейс Шеридан, познакомить меня с приятными людьми, для которых можно будет готовить.

И если очень повезет, еще и обзаведусь компанией.

٭٭٭

Когда я проснулась на следующее утро, мама уже ушла, а меня переполняло чувство признательности от того, что моя работа в закусочной официально не началась, так как всё моё естество пока еще оставалось в тихоокеанском часовом поясе. Несмотря на то, что я старалась быть наготове, призрак школьной Рокси все-таки сумел проскользнуть — поэтому я обратилась за подкреплением. Буквально.

Мы с моей лучшей подругой Натали познакомились несколько лет назад на первом курсе АКИ в Санта-Барбаре. Там же мы сблизились и познакомились с еще одной нашей подругой, Кларой, на парах по «Основам выпечки и кондитерской технике» в первый день занятий. Натали и Клара бросили институт после первого года обучения, не почувствовав страсть к приготовлению пищи, но мы оставались близки, даже несмотря на то, что нас разбросало по стране. Натали вернулась в родной город на Манхеттене, а Клара — в Бостон.

— Привет, подруга. Что новенького? — Раздался голос Натали после второго гудка.

— Ох, как всегда: готовлю, точу ножи и валяюсь в детской кровати.

— Ты что, получила подработку в Нью-Йорке?

— Я получила подработку в Бейли Фоллс, — ответила я, приготовившись к воплям.

Натали меня не разочаровала. Десять секунд спустя в ушах по-прежнему раздавался ее визг.

— Погоди. Погоди, чертову минуту. Ты сейчас в Нью-Йорке? Когда? Как? Когда? Почему? Когда? Круто! — Еще один вопль. — Все. Все. Перестаем орать, и рассказывай, что случилось!

— Не я тут ору, — засмеявшись ответила я.

— Хорошо, хорошо, успокаиваюсь. Расскажи, что произошло, — пропела она. Пение Натали означало ее волнение. Хотя если подумать, Натали всё делала нараспев.

Я попотчевала её историями о масле и сообщениях, лимонных кексах и голливудских скрягах. Рассказала об «Удивительной Гонке» и помощи маме. Натали выразила сочувствие по поводу моей потери клиентов, но не смогла скрыть восторг, что теперь мы находились ближе друг к другу. По крайней мере, на чуть-чуть.

— Ты должна приехать в город, как можно скорее! Или лучше я сама приеду к тебе, у меня не было возможности выбраться из города.

— Это был твой личный выбор, не выезжать из города, Натали, — засмеялась я. Она родилась и выроста на Манхеттене, и считала, что границы страны заканчиваются на западном шоссе и не начинаются вплоть до самого Лос-Анджелеса. Она совершала редкие выезды в «деревню», в Бриджхемптон.

— Вот будет ещё одна причина покинуть остров и увидеться с тобой. Кроме того, после бесконечных жалоб на родной город за все эти годы, шанс увидеть тебя в Бейли Фоллс стоит билета Метро-Север.

— Оставь билет при себе. Хотя не надо, лучше пришли его мне. Я уже с ума схожу от отсутствия настоящей цивилизации. Если вдруг приеду на встречу в большой широкополой шляпе и ударюсь в лирику об ароматерапии, не теряйся и привяжи меня к рельсам.