Суженая с далекой Земли. Сложный случай (СИ) - Медведева Алена Викторовна - Страница 49

Впрочем, все было не так уж пугающе. Подающие воду системы в их домах имелись, готовить тоже не приходилось на очаге, поэтому для меня, выросшей в общине естественников Карангар не стал отсталым миром, где вся жизнь – это изнурительная борьба. Скорее наоборот…

Прожив здесь много лет, я не уставала восхищаться насколько рачителен этот народ, насколько хозяйственно и продуманно все у них организовано, как принято помогать и поддерживать не только родственников, но и просто знакомых или соседей. Удивительная общность духа – первое, что я уяснила на этой планете, карангарцы оказали доброжелательным и радушным народом.

Всякий дом имел собственную систему водных накопителей, представленных большими цистернами на заднем дворе из оплавленной до прочнейшей основы глины, в которых скапливалась и прогревалась жарким теплом дождевая вода. Замкнутый цикл и автономная система очистки завершали простую и одновременно эффективную схему водообеспечения.

В первый раз, знакомя со своим жилищем, муж сразу заинтересовал меня сообщением о специальных брикетах из водорослей, которые и служат очистной функции.

— На них живут необычные микроорганизмы, разлагающие многие соединения органики, — пояснил Муэн, вытянув из воды в предназначенной для очистки небольшой запруде один из водорослевых брикетов. – Водорослей этих много в океане, они быстро растут. Когда такой вот брикет отслужит – превращается в отличное удобрение, я меняю их раз в три месяца. Опять же и очищенная после бытовых нужд вода по отлаженной оросительной системе поступает для поливки продовольственных культур.

— Ого! – Я впечатлилась. – Обязательно исследую эти бактерии!

Позже я поняла, что все это работает именно из-за отсутствия в быту карангарцев синтетических отходов. Все – от моющих средств и красителей до тканей и пищи – соплеменники моего мужа научились делать из природных материалов. Больше того, в бытовых условиях!

И упрямо предпочитали трудиться руками, продолжая игнорировать упрощающие жизнь «плоды» цивилизации, которые считали вредными и часто – не нужными.

— Не устала? – Муэн отвлек вопросом, поправляя на моем плече полу кофты. Ее изготовила и подарила мне свекровь, большая любительница вязанной одежды. Шерсть для нее она состригала у двух своих питомцев – орхов, давно одомашненных и чем-то похожих на наших лам местных млекопитающих.

— Нет, — с успокаивающей улыбкой я в благодарном жесте коснулась ладони Муэна. – Приятное утро, птицы так поют – только совсем рано это бывает, я заслушалась и мыслями унеслась далеко, не заметила, как пришли.

Мы только что подошли к станции ближайшего к нашему поселению транспортного тоннеля. Разветвленная сеть таких тоннелей, оплетающая всю планету – самая явная дань современности. В них особое гравитационное поле, позволяющее с достаточно приличной скоростью двигаться в определенном направлении. Поэтому тоннели всегда парные – для прибывающих и отбывающих.

Конечно, можно было бы вызвать от станции челнок – легкий летательный аппарат на гравитонах, который доставил бы нас быстрее, но мне захотелось неспешно пройтись. Ведь природа Карангара так красива, изобилует яркими красками и до сих пор удивляет меня растительным разнообразием. Пусть древесных форм здесь нет, но травы вырастают до исполинских по земным меркам размеров.

— Проголодаешься – скажи, — на табло вызова выбирая необходимую нам транспортную пассажирскую кабинку и задавая маршрут, напомнил Муэн.

У меня в последние дни появилась нехорошая привычка что-то постоянно жевать, поэтому муж набрал в дорогу увесистый короб со снедью в дополнение к рюкзаку с вещами. Путешествовать нам предстояло несколько часов. Я первой в предвкушении шагнула в раскрывшую перед нами дверцы индивидуальную транспортную кабинку, зная, что не замечу этого времени, сквозь прозрачные стены тоннеля и окна кабинки рассматривая карангарские красоты.

Тут, как и везде на планете, для освещения использовалась солнечная энергия, специальные пластины-поглотители и накопители имелись на каждой крыше.

— Не холодно? Может быть разогреть кумон? – усадив меня в удобное плетеное из прочнейшей лозы кресло и подсунув под спину подушку, муж кивнул в сторону.

Там имелась маленькая – походная – версия местного необходимого предмета быта, нечто среднее между печью и батареей. Сверху – плоская поверхность для готовки или подогрева взятой в дорогу еды, выпуклые бока, призванные обогреть воздух вокруг и несколько косых прочных ножек. Рядом – закрытая корзина, наполненная широкими, порубленными на куски листьями местного отопительного похожего на папоротник материала – хной. Ее листья прекрасно горят, даря много тепла, и быстро отрастают.

И в нашем доме имеется такая «печь», а еще неизменный запас хны, которую всегда заготовляет Муэн, чтобы во время его рабочих вахт мне не приходилось самой отправляться в ближайшие заросли. Как будто, мне бы это грозило при таком-то количестве всегда готовых помочь родственников мужского пола?..

— Думаю позже? Мы едем на север, будет прохладнее. – Едва я устроилась с удобством, как кабинка тихо двинулась, постепенно ускоряясь до стандартной скорости и немного покачиваясь. Мысли о хне навели меня на вопрос. – Твое отсутствие не скажется на работе вашей группы?

Мой муж после нашего возвращения продолжил работать в команде инженеров на станции Ях—1, занимаясь усовершенствованием и испытанием скоростных качеств карангарских звездолетов. Для этого он каждую вторую и четвертую недели месяца проводил на орбитальной станции, занимаясь делом, которое для себя когда-то выбрал.

При этом, всякий раз покидая меня с дочкой, он умудрялся обеспечить нас всеми необходимыми запасами на время отсутствия. Но в этом был определенный смысл – поймать и разделать рыбу или дикого оленя я бы не смогла, чувство жалости обрекло бы меня на голодные муки. На Земле у нас были кролики и домашние птицы, но даже там мне никто не доверял разделку мяса.

А вот возиться с огородом было мне в радость. Больше того, профессиональное любопытство подхлестывал азарт «первооткрывателя», поэтому помимо грядок с предназначенными для пропитания культурами у меня имелись и специальные делянки для селекционной работы. Организовать их Муэну помогли все мужчины нашей семьи. А на Ях—1 мне выделили «космический» аналог, позволив присоединиться к группе карангарских космоагрономов. Поэтому часто случалось, что на орбитальную станцию мы улетали всей семьей, временно перепоручая уход за хозяйством родне.

Работа в космосе не считается на Карангаре престижной, что стало большим откровением для меня. Скорее, ее воспринимают как ответственный и в чем-то тягостный долг, который многие карангарцы выполняют ради будущего своей цивилизации. Считается, что такая работа более нервная, напряженная, связана с перегрузками и вредом для здоровья.

Другое дело – работа на земле. Она дарит покой, умиротворение, уверенность в завтрашнем дне и подпитывает энергией. В случае с карангарцами, которые очень неспешно и разумно распределяют свои силы и неизменно помогают друг другу, это правило точно работает.

Уму непостижимо, как при такой философии из Муэна вырос суровый боец. Наверное, он прав – это результат моего «неухода» через невероятные ворота и последующих поисков.

Конечно, те кто половину жизни проводит в космосе, не всегда успевают справиться с домашним хозяйством. Поэтому нормальным считается каждому немного им помочь, выражая благодарность за то, что они тратят часть своей жизни на трудную работу, которую делают ради развития своего народа. Так, частенько ко мне во время отсутствия Муэна заглядывают соседи или родственники, угощая маслом, которое мой муж мог не успеть взбить, или приносят мясо или рыбу. Приносят и самодельное мыло или моющие порошки, которые мы тоже могли еще не найти время сделать, дарят одежду, одеяла или ткани.

— Не переживай об этом, — немедленно качает головой Муэн. Он уже снял неизменный для карангарских мужчин шлем и беззаботно улыбается. – Все знают, что наш второй ребенок вот-вот родится, и были готовы к моему отсутствию. Вероятно, ближайшие месяцы, как и в прошлый раз, я проведу дома, одна ты со всем не справишься.