Бриг «Ужас» (Избранные сочинения. Том II) - Оссендовский Антоний - Страница 28

— А где они теперь? — поспешил спросить профессор.

— Они превратились в энергию, слились с общим океаном ее… — без заминки ответил уродец.

Профессор печально поник головой и подумал, что смерть, как ее громко ни называть, остается все-таки смертью, но уродец приветливо улыбнулся и заметил:

— Это только люди считают смерть концом своих личных ощущений и ошибаются… После смерти жизнь каждого из живых существ продолжается…

Помолчав немного, карлик вновь заговорил:

— Я удовлетворю ваше любопытство и покажу, откуда взялись мы — кампарты!

— Кампарты… кампарты? — переспросил профессор. — Какое знакомое имя…

— В средние века так у вас на земле называлась самая северная звезда «Южного Креста». Но вот, наденьте на голову эту сетку и смотрите!

Перед глазами ученого была безграничная междупланетная пустота. Чувствовались даже ее безмолвие, стужа и мертвый покой. Но из этой пустоты выступал темно-красный диск, разбрызгивающий во все стороны потоки быстро мчащихся частиц. Они пронизывали, как ядра орудий, пространство и падали, воспламеняя и воспламеняясь, на другой диск.

— Это лучи энергии! — шепнул изумленный химик.

— Да! — ответил карлик. — Но в своем неиссякаемом течении они несут захваченные частицы вещества. И вот однажды эти лучи подхватили зародыши живших на Кампарте существ и бросили их сюда тогда, когда земля еще была горяча. Потом земля остыла, и в нашу страну пришли люди и гнали нас дальше и дальше, уча бороться с собой. Много погибло нас, пока с Кампарты наши родичи не дали нам знать, то освещая, то гася какие-то огни на южной поверхности своей планеты, как надо жить и как быть бессмертными. Тогда мы победили людей, загнали их в подземелья, принудили работать для нас, ушли от холода в эти прекрасные места и теперь гибнем лишь при катастрофах.

— А сколько осталось кампартов? — задал вопрос ученый.

Уродец вздохнул и ответил:

— Мало! Нас осталось всего четверо… Зато, — продолжал он, — наше существование — наслаждение. Мы видим чудесной красоты картины, открывающиеся нашим чувствам при свете темных лучей или при излучении наэлектризованных тел. Согласные, не нарушаемые ничем, колебания мельчайших составных частей вещества, колебания с миллионами правильных движений в секунду — это наша музыка! Весь мир — это великий океан чудесных зрелищ и волшебных звуков, прекрасных и величаво грозных, и только изредка врываются в них резкий, нежданный шум и гром. Это рушатся отдельные миры или сразу, со смертью многих живых существ, бурно врывается в океан сил поток освобожденной энергии… Жалкие, глухие люди! Вам не дано слышать этих чудных мотивов, этого гимна великой природы… Мы же услаждаем свой слух и зрение электризуемыми металлами, нагреваемыми минералами и медленно разлагаемым веществом… Мы достигли полного развития всей нервной системы… И только одна мысль гложет наши сердца, отравляет наш покой богов…

Профессор с любопытством повернулся к собеседнику.

Тот продолжал:

— Наша мечта — вернуться на нашу далекую планету…

Карлик вздохнул и замолчал.

— Я видел, — сказал ученый, — в море ваши подводные лодки. Они доказывают, что для вас почти нет невозможного…

— На земле — нет, но вне ее, к сожалению, многое сильнее нас! Земля вошла в последнюю фазу существования. Она умирает… Что-то произошло такое, что на одно мгновение нарушило связь между частицами, составляющими основу некоторого вещества, и силами, их связывающими. Вы его называете радием… мы — территом, потому что он залегает в центре земли. Это движение разложения передалось родственным территу веществам, и от них, как тление, оно бежит дальше и дальше. От земли тянется теперь длинный хвост частиц вещества и лучей уходящей энергии, и этот поток сил и вещества относит к юго-востоку все наши суда и наших смельчаков. Они не попали на Кампарту и в своих снарядах, лишенные живой энергии, давно уже обессилели и погибли… Вот почему нам суждено оставаться здесь…

— На острове, — сказал профессор, — был город и он сгорел, а население его исчезло… Что сделали вы с ним?

И профессор, взяв кампарта за руку, рассказал ему историю города и картину разрушения его.

Карлик в недоумении пожал плечами.

— Понимаю!.. — ответил он после продолжительного молчания. — Наши атры-рабы добыли для согревания подземелий и реки большую глыбу террита. Часть его мы применили в дело, а другую вывезли на поверхность земли… Вероятно, лучи террита, разложив воздух и лед, сначала погубили людей, а потом сожгли город… Впрочем, недавно сюда доставили нескольких людей… Видно, не все там погибли… Они нужны для интеллектуального питания рамисов и атров… На них случайно дважды натыкались на поверхности земли рамисы, посланные на поиски одного кампарта, отправившегося туда для каких-то опытов…

— Где же они, эти схваченные рамисами жители города? Живы они? Умерщвлены? — бросал торопливые вопросы Залесов, не выпуская прозрачных рук урода.

Тот опять пожал плечами и ответил.

— Нет! Они все живы! Только они пытались бежать и нападали на охранявших их рамисов, а потому их поместили в старом доме давно погибшего кампарта в западном лесу…

Какие-то крики, звон и оглушительный треск, отголоски тяжелых шагов донеслись сюда, и кампарт болезненно и брезгливо поморщился.

Дверь стремительно распахнулась, и Седельников, с развевающимися волосами и возбужденным лицом, вбежал и крикнул:

— Скорее! Скорее! Я, кажется, нашел пленных…

— Они в старом доме, в сожженном лесу, — сказал Залесов.

С торжествующим криком радости и счастья, забывая, что, быть может, любимой девушки нет среди пленных, капитан бросился из комнаты, сбежал по лестнице в сад и через поля, гонимый надеждой и жаждой встречи, мчался, как привидение, а за ним, воя и потрясая палицами, неслась ватага рыжеволосых, пьяных от крови и боя великанов…

Эта толпа людей, руководимых различными чувствами, в сумраке леса казалась вереницей злых духов и оглашала чащу дикими, нечеловеческими криками, завыванием и рычанием.

В то же время карлик со старым профессором вошли в зал и увидели следы разрушения и убийства.

Кампарт остановился и на его лице появилась гримаса страдания.

Он приложил обе руки к груди и дал знать профессору, чтобы тот соединился с ним прибором для разговора.

— Мы, — сказал он, — так тонко организованы, что незначительные температурные и химические изменения мозга, происходящие при появлении мысли или внешнего впечатления, нам заменяют звук голоса… А здесь я чувствую, как вся атмосфера напоена токами возбуждения и жажды крови. Мне больно… мне тяжело…

Подойдя к дивану, он беспомощно упал на него и тяжело дышал, хватаясь тщедушными руками за грудь и горло.

Успокоившись, он подошел к аппарату, висящему на стене, и вдруг отскочил от него и в волнении начал оглядываться.

— Что случилось? — мысленно спросил профессор, подходя к кампарту.

— Я хотел приказать рамисам убрать убитых и послать за безумцами погоню… но аппарат не действует! Кто-то испортил батарею термо-аккумуляторов в рабочих подземельях…

На лице кампарта и в его движениях было совершенное отчаяние. Он опять бросился на диван.

Профессор молча начал ходить по залу, на мгновение вышел на террасу, но, увидев и здесь лужи крови и трупы убитых рамисов, вернулся обратно.

Чуждой казалась картина кровавого, жестокого убийства в этом сказочном доме с его тихим, мерцающим светом и преломляющими его лучи в своих замысловатых гранях драгоценными камнями стен, свода и колонн.

Чтобы развлечь карлика, старый химик начал рассказывать ему об успехах человеческого знания, и когда кампарт внимательно слушал его, он будто случайно спросил:

— Зачем вам, жителям подземелий, нужны подводные лодки?

Кампарт спокойно ответил:

— Мы их посылаем из большого Соляного озера горячих подземелий в океан. Наши лодки добывают пленных для интеллектуального питания рамисов и атров, потомков прежних людей. Морские экспедиции, впрочем, случаются редко, лет через 25… При этом неизбежно гибнут ваши суда… Вы, вероятно, помните, что почти у тропика Козерога погиб большой французский купеческий пароход «Генриэтта»… После этой катастрофы у нас жили 20 человек команды… но они умерли, и нам пришлось…