Сомбра: Театр Машин (СИ) - "Krasnich" - Страница 37

— А при жизни был красивый, наверное. Что, не принесла тебе счастья хорошая мордашка?

Валет оскалился, подперев плечом косяк. Зай сжал ладонь в кулак.

— Давно его нашли?

— С полчаса назад, проверяли последний раз в девять, все было в порядке. А ты…

— Таблетки?

— Алькалин.

Зай опустил подбородок. Быть может, Принц всего лишь хотел быстрее выздороветь.

Валет опять затрещал. Зай пригвоздил его к месту ледяным взором и молча вышел в коридор. Он не собирался отвечать на вопросы надоедливого мальчишки. К тому же, это дело было поручено вальтам, а не охотникам. Только вальту этого знать не следовало.

Вернувшись в приемный покой, Зай замешкался у стойки. Совершенно на автомате он забрал булку с тарелки, стоявшей на краю. Он сделал это быстро и незаметно, проворно прикрыв кражу рукавом. После зашагал вперед, отщипывая мякоть и кидая в рот. Прожевывая старательно так, словно бы это были конфеты, которых сейчас очень не хватало.

С встревоженным Восьмым Зай столкнулся у своей палаты. Напарник тяжело дышал, держа стаканчик с кофе. Зай заграбастал и напиток, опустившись на койку. Боль отступила. В работе Зай о ней быстро забывал.

Пряный аромат пропитал помещение. В полутьме глазам стало легче, и голова прояснилась. Зай отрешенно макнул хлеб в жижу и закинул в рот, принявшись катать шарик на языке.

— Принц мертв, наглотался таблеток.

Восьмой сдавленно икнул, черные глаза округлились. Зай пожал плечами и продолжил погружать мякоть в кофе. Отчего-то сейчас это казалось самым вкусным на свете.

— Что?! Ходил к нему в восемь.

— Он что-то сказал?

— Не пустил. Но зачем?!

— Откуда мне знать, что в голове у психов? Мертвяк — он мертвяк и есть.

Накатило раздражение. Зай порывисто двинул кистью, отчего сладковатая жижа плеснула на руку. Зай не обратил внимания и намочил корочку. Подержав подольше, чтоб сильнее пропиталась, съел, тщательно разжевав. Потом допил остатки.

Восьмой сильно сгорбился, сцепив худые руки. Зай отставил пустой стаканчик. Главное связующее звено с Райви исчезло, теперь найти ее становилось сложнее. Принца было даже немного жаль. Если бы он не спелся с сомброй, все могло обернуться иначе. Если бы он не связался с Заем.

— Что делать?

Пробубнив вопрос, Восьмой выжидающе посмотрел на Зая. Он выглядел растерянным и печальным.

— Продолжим расследование. Мне нужно найти ее.

Зай снял халат и бросил его под койку. Он не собирался ни на минуту больше задерживаться здесь. Слишком много необходимо сделать.

— Принеси мои вещи и приведи куклу, я выписываюсь.

— Но…

— Заткнись и делай, что говорю.

Восьмой поник, но возражать не стал. Зай бы и не принял протеста. Его ждало самое важное дело в его жизни, главное было — не опоздать на него.

========== Дело #20: Черный вестник ==========

Под глазами залегли глубокие тени. Зай оперся на раковину и снял бинты: на левом боку красовались две аккуратные черные полосы. Они когтями сжимали ребро. За семь лет Зай через многое прошел, но впервые ему заменили кость. Алькалин же подпитал рану и углубил ее. Зрелище не из приятных, хотя Виктория бы сказала, что шрамы украшают мужчину.

— Почему…

От невысказанного вопроса заболела голова. Зай коснулся виска и привалился к стене ванной. Он не должен спрашивать. Охотники не задают вопросов, они действуют по указу и не перечат ему.

Ледяная вода брызгами легла на лицо, опалила серые волосы, повисла каплями на подбородке. Если Зай не планирует стать сомброй, придется себя беречь. На препарацию не хотелось, ведь Райви жива… Относительно жива. Он просто не мог уйти, не встретившись с ней еще раз.

Закончив с перевязкой, Зай вернулся в комнату. Восьмой постарался, раздобыв на завтрак хлеб и кашу. На отдых времени не было, в любой момент Аркус мог передать новый конверт. Тогда пришлось бы оставить собственные поиски.

— Получается, он всегда был таким, — Зай сел, взяв кружку с чаем. — Лето. Не понимаю, как он так долго проработал на Аркус и никто ничего не заметил.

Восьмой смачно отхлебнул каши из миски. Зай к своей не притронулся, есть не хотелось. Он не привык к таким расследованиям, чаще всего от него требовалось только выследить сомбру и устранить. Здесь же он столкнулся с чем-то неясным ему, странным. Сомбры не объединялись, они по натуре были одиночками и воспринимали сородичей исключительно как соперников. Как же так вышло, что Лето не только сохранил разум, но и смог командовать другими? И что значила его последняя фраза?

Взгляд упал на медальон, висевший поверх футболки. Лето тоже получил знак лучшего. Интересно, был ли он сомброй тогда или стал после. Зай пристально вгляделся в украшение, но не обнаружил ничего подозрительного. Всего лишь позолота и черные буквы, сплетающиеся гравировкой.

— Зачем Принц так?

Восьмой подвинул миску. Откусив от булки, он принялся жевать, чавкая. Кусок заходил под щекой, похожий на всплывавший из-под воды айсберг.

— Не знаю. Забудь, не наше дело. Пусть вальты разбираются.

Зай глотнул чай и откинулся назад, тяжело вздохнув. Эхом отозвалось ребро, заныв при движении. Скривившись, Зай приложил к нему ладонь.

— Король воронов?

— Да, наверное, придется просить помощи у него.

— Веришь ему?

— Я никому не верю, и тебе советую.

Гонимые ветром, к оконному стеклу прилипли снежинки. Восьмой справился с завтраком и голодно глянул на порцию Зая. Тот усмехнулся и сделал знак доедать. Напарник сразу схватил булку.

— Рана?

— Нормально.

В какой-то мере это было правдой. Зай не умер, значит, все хорошо. В теории. Лениво зачерпнув кашу, он проглотил пару ложек. Питаться нужно, даже если через силу и еда на вкус как картон. Это поможет выздороветь.

— Есть мысли по делу? — осведомился он без особой надежды.

Восьмой вдруг активно закивал. Да так, что бросил надгрызенную булку и достал из-за пазухи записную книжицу. Он раскрыл ее и подал Заю. На сероватых листах была нарисована пентаграмма из катакомб Черного рынка. Кое-где линии легли не слишком ровно, но, в целом, рисунок узнавался. По внешнему кругу расположились цифры.

— Что это?

Опершись локтями на столешницу, Восьмой сдвинул посуду. Бледное лицо преобразилось, глаза зажглись неподдельным любопытством.

— Узнал! Такое же! На контейнере. Вот, — палец с обгрызенным ногтем проехал по краю, — игра! С часами!

— Что за чушь ты…

Зай осекся на середине фразы. Теперь понял и он — это была Сорока! Она сложно угадывалась в рисунках, которые они видели раньше, но, изображенная Восьмым, стала больше напоминать саму себя. Конечно, чашки с кристаллами и фигурки отсутствовали, но циферблат и разделение на три условных поля остались прежними. Треугольник, вписанный в круг, вершинами достигал четырех, восьми и двенадцати. Как раз по основным меткам игры.

— Видишь?

Восьмой в очередной раз указал на пентаграмму. Зай в задумчивости почесал щеку. Если принять то, что это поле Сороки, то две смазанные линии — стрелки. Короткая приближалась к десяти, а длинная неопределенно зависла на половине седьмого.

— Как игра связана с инфекцией?

— Лето. Расскажи.

В сознании царил туманный хаос, вскрывшиеся подробности все только усложняли. Нахмурившись, Зай почти сказал напарнику заткнуться, но передумал. Что-то изменилось во взгляде Восьмого. Он наполнился серьезной осмысленностью и интересом. Будто бы напарник, наконец, раскрыл свой истинный талант.

— Плохо помню, — сдался Зай. — Быстро потерял сознание. Помню, он это начертил кровью сомбры. Он брал из раны, не задумываясь, она ему не мешала. А она кипит первые секунды. Видел куртку? Это она прожгла. А Лето ничего не сделала.

Восьмой расторопно подскочил и кинулся к шкафу, откуда вытащил куртку. Старая и потертая, с кучей карманов, она обзавелась солидными металлическими бляшками на груди и рукавах — в местах, где капнула жижа.

— Я вот. Викки дала, я пришил.