Руигат : Рождение. Прыжок. Схватка - Злотников Роман - Страница 25

Некоторое время Иван обдумывал его слова, но едва он открыл рот, чтобы задать первый из теснившихся у него в голове вопросов, раздался голос корейца. И в то же мгновение Иван понял, что Беноль вел свой рассказ на том самом языке, который так внезапно оказался в его памяти. Но этот факт тотчас заслонило содержание заданного корейцем (всё на том же языке) вопроса:

– Скажите, а что означает «воплотить»?

Кинопередвижка перестала транслировать документальные кадры бомбежек и разрушений, на экране вновь появился ученый. Но на этот раз его лицо занимало почти весь экран.

– Дело в том, – немного смущенно начал он, – что ваша планета расположена очень далеко от Киолы. Мы не обладаем технологией переноса материальных тел на столь значительное расстояние, хотя, вероятно, могли бы ее разработать. Но до сих пор она была нам не особенно нужна. У нас нет необходимости доставлять ресурсы, мы не ведем экспансии, а путешествия на Олу по астросу и так занимали не слишком много времени, да еще и были очень популярны, поскольку рассматривались людьми как некое увлекательное приключение. Поэтому я не мог перенести вас на Киолу, так сказать, во плоти. Я просто считал ваш сатимис-код и уже здесь воссоздал, воплотил вас в ваши тела… Ну, не совсем ваши, конечно. Я думаю, вы уже заметили, что все механические повреждения, которые накопились за годы вашего существования в прежнем мире, здесь устранены. Кроме того, ваши вновь обретенные тела находятся на пике развития – я имею в виду отрезок жизни, когда скорость образования новых клеток еще немного превышает скорость отмирания старых. То есть все вы моложе своего прежнего биологического возраста, некоторые чуть-чуть, на несколько лет, а кто и существенно. Кроме того, вы хоть медленно, но растете. Ну и ваши тела слегка реконструированы по нашим медицинским технологиям, то есть вы выглядите по-своему, так, как выглядели в своем родном мире, но физически и физиологически более совершенны…

– Так это что, я – здесь, а там, на Земле, в этот момент другой сержант Розенблюм попивает пивко с ребятами и даже не подозревает, что у него появился брат-близнец? – вступил в разговор американец.

– Ну… не совсем так. – Смущение Беноля стало еще заметнее. – Дело в том, что ваор-каналы на таком расстоянии очень нестабильны, а падение чувствительности довольно значительно. Так что я предполагаю, что осуществить удачное считывание мне удалось только потому, что в этот момент клетки вашего тела произвели резкий выброс жизненной энергии. А такое возможно только… только… ну, в исключительно редких случаях… Возможно даже, лишь в одном… – Он замолчал, не в силах выразиться более понятно. И не потому, что не знал тонкостей, а просто не мог произнести это вслух.

– То есть… – после длинной паузы послышался голос немца, – там, у себя, мы все мертвы?

– Это не обязательно так, – поспешно сказал ученый. – Возможно, вы в тот момент просто… ну, посчитали, что вот-вот… ну… прекратите жить… а на самом деле вам удалось… не умереть. Такая возможность вполне допустима.

Иван почувствовал, что у него полегчало на душе. Значит, он не оставил своих ребят на берегу той румынской речушки и вместе с ними ушел за грань. Что ж, так тому и быть. И хорошо, что так. А то получилось, что он вроде как бросил своих. Предал… Он родился под Солотчей, на Рязанщине, и в их краях было живо предание о воинах Евпатия Коловрата. Был такой рязанский воевода – давно, во времена Батыя. Когда тот зорил Рязань, не было Коловрата в городе, а как вернулся на пепелище, так и бросился со своей дружиной вдогон за Батыевым войском. И как налетел на него, как начал бить басурманов – те завопили от ужаса и принуждены были всем своим войском огромным против жалкой тысячи рязанцев развернуться, да еще и выставить против них камнеметные машины-пороки. Когда же принесли к Батыю израненных воинов Коловратовых, что уже не могли от ран ни на ногах стоять, ни оружие держать, то спросил он их: «Чего это вы таким малым числом на мое войско кинулись? Ведь мало вас, никак вы победить не сможете. Сгинете все». А те ему ответствовали: «Так за тем мы и пришли. Ибо давали мы клятву Рязань беречь, а не смогли, и нет нам мочи клятвопреступниками жить!» С тех пор для русского воина ничего не изменилось…

Ямамото Исороку сидел на берегу моря и кидал камушки в воду. Светило солнце, веял легкий ветерок, а впереди вспарывали воду стайки летучих рыбок. Всю картину можно было обрисовать единственным словом – идиллия. Но на душе у него было тяжело.

…После рассказа об истории своего мира и о том, как они, четверо землян, сюда попали, наивный ученый по имени Беноль обратился к ним с просьбой помочь людям Киолы вернуть себе родной мир. Но немец сразу же заявил, что не собирается общаться с евреем, а русского просто прикончит. Русский хмыкнул и емко сообщил, какие он имел интимные отношения с матерью немца, с самим немцем, а также с его великим фюрером. Американец развил тему и, в свою очередь, известил всех, что, если в пределах его досягаемости окажется «желтожопая макака», он тут же свернет «ей» шею. В ответ Ямамото вежливо предложил ему попытаться осуществить угрозу, но после не обижаться на результат…

Короче, вопли Беноля о том, что они теперь совершенно другие люди и что все, разделявшее их на родной планете, там и осталось, и что здесь, на Киоле, они теперь являются самыми близкими друг для друга людьми, не подействовали. Как и заявление, что его расчеты показывают: четверо – это минимально необходимая группа для направленного воздействия на общество Киолы. Да что там минимально необходимая – даже силы четверых может не хватить, потому что рассчитанный на них уровень воздействия находится в пределах статистической погрешности и воплощение модели изменения общества возможно лишь в случае расширения пределов погрешностей, да и в этом случае лишь в семи процентах расчетных решений. Так что, даже если один из них не согласится сотрудничать с остальными, не говоря уж о прямой конфронтации, все усилия Беноля окажутся напрасными. Но его никто не слушал. За исключением Ямамото Исороку. И, вероятно, русского. Тот все-таки больше молчал, поэтому был шанс, что он лучше контролирует эмоции. А немец и американец просто закусили удила…

В общем, спустя несколько минут бесполезных увещеваний киольский ученый убрал киноэкран, на котором демонстрировалось звуковое и цветное кино невообразимого для Земли качества, и японец остался в одиночестве. Поднявшись, Ямамото прошелся по своей комнате. С первой минуты он воспринимал ее как небесное отражение зала храма Ясукуни, где находят покой души умерших воинов. Здесь тоже в центре находился алтарь, а сам он, Ямамото Исороку, был жертвой, то есть даром Аматэрасу, которым богиня распорядилась вот таким образом. А наивный ученый с другой планеты – всего лишь ее инструмент. Как и тот пилот американского истребителя, чья очередь закончила его земной путь. Поэтому просьбу Беноля о помощи Ямамото сразу расценил как волю Аматэрасу и готов был немедленно и всеми силами помочь ему во всем, о чем бы он ни попросил. Но вот остальные…

Несколько раз в течение дня японец поднимал глаза к потолку и звал ученого, но тот так ни разу и не откликнулся. Дважды, когда Ямамото выходил в купальню – не столько для того, чтобы освежиться, сколько для того, чтобы занять время, ибо делать в зале было нечего, – на его лежанке появлялись столовые приборы с едой, но более никакой реакции адмирал не обнаружил. Адмирал… хм, смешно… Вряд ли он теперь мог называть себя так. У него больше не было флота, и на взгляд постороннего он был совершеннейшим сопляком. Ямамото вспомнил свое последнее пробуждение в прошлой жизни. Как он мечтал снова стать молодым и здоровым! И вот он стал… И что? Эх, правильно говорил тот священник из американской миссии Ньюол в Нагаоке: когда Господь желает наказать человека, он исполняет его самые заветные желания… Ямамото неплохо знал Библию, но христианство так и не принял. Хотя во время учебы в Военно-морской академии у него часто возникали споры с друзьями из-за того, что на столе в своей комнате он держал эту книгу. И тем вечером он внезапно почувствовал, что ему остро ее не хватает. Нет, он не сомневался в промысле Аматэрасу, но длительный контакт с христианством породил у него некую причудливую теорию, совмещавшую в себе и христианского Бога и всех других богов – японских и, скажем, китайских, которые находились между собой в неком причудливом и не всегда понятном человеческому разуму, но несомненном взаимодействии. Вот и этот Беноль, будучи ученым, в чьем распоряжении явно имеются невообразимые для землян возможности, все равно в разговоре поминает богов. Вряд ли это земные боги, но само присутствие веры здесь, так далеко от Земли, да еще у цивилизации, на тысячи лет обогнавшей земную, указывает на то, что божественные силы существуют…