Особняк со странностями (СИ) - Суботина Татия - Страница 28

В такой приятной компании, я была уверена, любая еда станет настоящим пиршеством.

— Поговорим? — Илларион подвинул стул с широкой спинкой поближе к кровати.

Расположившись на нем с максимальным удобством для себя, он закинул ногу на ногу и потер руки. Этот простой жест почему-то показался мне хищным.

— Угу.

Скрестив руки на груди, неосознанно выдавая желание хоть как-то заранее защититься, я с замиранием сердца ожидала следующего хода Иллариона.

Только ближе к ночи ученому удалось выпроводить из моей комнаты Егора. Чуть ли не силком выставив того за дверь, под предлогом, что больной, то бишь мне, необходим отдых.

Обед и ужин я провела с Егором, позволяя даже кормить себя с ложечки, как малое, несмышленое дитя. Мужчина старался окружить меня коконом заботы. И это оказалось неожиданно приятно, чтобы отказываться от открывшихся возможностей.

Перерывы между едой были заняты разговорами на отвлеченные темы и легкими прикосновениями к моим рукам или волосам, точно Егор не мог устоять и запретить себе мимолетные касания.

Щекотливых тем мы не поднимали. Даже внутренне я пока сдерживалась от проявления накопившихся обид, претензий или раздражения. Решила позволить себе перерыв от выяснения отношений, паузу, во время которой могу хоть чуть-чуть поверить в чудо и искренность со стороны желанного мужчины.

После ухода Егора я напряглась, ожидая, что Илларион с порога начнет свое обещанное «просвящение». Но не тут-то было. Ученый занялся выполнением своих прямых обязанностей. То есть лечением меня. Скрупулезным, внимательным и дотошным лечением.

Он неспешно сменил бинтовую повязку с каким-то зеленым, ужасно пахнущим, настоем у меня на боку. При этом не забыл озаботиться объяснением собственных действий.

Так я узнала, что для моего лечения была применена не только традиционная медицина, но и… магия! Обалдеть просто!

И почему-то подобная новость сразу же была принята на веру. То ли я подсознательно уже списывала все увиденные ранее странности особняка именно на магическое происхождение, то ли просто по-детски уповала на чудеса.

Оказалось, что именно из-за «волшебного» лечения Илларион строго-настрого был против моего пребывания в человеческой (даже в мыслях странно озвучивать!) больнице. Ведь любое постороннее вмешательство могло помешать полноценному выздоровлению. Ученый рисковать не желал и огрызался как мог, держа оборону перед Егором.

В общем, предстал Илларион перед моими глазами, словно рыцарь в сияющих доспехах, ставший грудью на пути любых препятствий моему здоровью. Не знаю, как оно было на самом деле, но из уст ученого эта история звучала ярко и крайне героически. Выслушав, я поняла, что «вишу» Иллариону, как минимум медаль за храбрость, как максимум — пожизненное воспевание его добродетелей.

На все мои восторженные охи-вздохи, как комментарии вещающему, ученый лишь снисходительно хмыкал и улыбался. А когда под старой повязкой, сгорая от любопытства, я не увидела страшной раны, только маленький шрамик с розоватой кожицей вокруг, Илларион лишь выпятил грудь в безмолвном акте профессиональной гордости.

Только покончив с осмотром раны, перевязкой и еще несколькими обязательными медицинскими процедурами, такими, как внутримышечные уколы витаминов, успокоительных и противовоспалительных средств, а также измерение артериального давления и подсчет пульса, Илларион вернулся к тревожащей меня теме.

— Начнем с тебя, — решительно изрек мужчина, многообещающе поигрывая бровями. — Поведай-ка мне, мартышка, что за кулон у тебя на нежной шейке…

От неожиданного поворота я поперхнулась слюной и закашлялась.

— Да во всех подробностях, дорогая, — улыбнулся Илларион, не обращая особого внимания на мою неадекватную реакцию.

Лишь отдышавшись, я смогла просипеть:

— К-как ты узнал?

— Катя, не заставляй меня сомневаться в твоей разумности, — шутливо пожурил ученый. — Ты же не думала, что я оперировал тебя в рубашке, а потом по мановению волшебной палочки старая одежда заменилась на новую?

— Ты видел меня голой?

— Ой, перестань! Что я там увидел бы нового?! — отмахнулся Илларион. — В первую очередь, я — врач! И воспринимал тебя исключительно, как пациентку. Так что перестань алеть, словно маков цвет. Вынужден тебя разочаровать — внести новые познания в человеческую анатомию своим неглиже тебе не удалось.

— Да ты…!

— И хватит банально съезжать с темы! — сурово припечатал мужчина. — Выкладывай уже. Быстрее начнешь, быстрее — кон… закончишь, как говорят.

Иногда за такое вот его наглое поведение мне безумно хотелось придушить этого непризнанного гения науки. И только напоминание, что возможно Илларион единственный помощник, считай — союзник в этом странном, запутанном деле — останавливало от необдуманных глупостей. И, конечно же, мое неуемное любопытство получить вожделенную информацию.

— Ну, — замялась я, не зная с чего именно начать многострадальную «исповедь».

— Только не стоит отмахиваться обозначением «штучка» и подобными женскими хитростями! Это Егор сейчас готов поверить любому твоему абсурдному заявлению, я же приверженец логики и науки! — наконец перестав читать мне наставления менторским тоном, Илларион повелительно взмахнул рукой. — Излагай по сути.

И я изложила. Деваться все равно было некуда.

Усердно старалась утолить жажду Иллариона в подробностях. Не скрывая, не приукрашивая, придерживаясь сути случившегося со мной. Правда, пока не касаясь темы похорон Егора и личности дарителя пули.

Признаюсь честно, наблюдать все больше вытягивающуюся в удивлении и бледнеющую физиономию ученого, по мере моего рассказа, оказалось приятно. Даже польстило, что эту мистическую неприятность, что неожиданно свалилась прямиком мне на голову, так высоко оценили. Пусть и молчаливо, без комментариев. Но я чувствовала безмолвную солидарность, некое сочувствие от Иллариона, что заставило довериться ему в большей мере, чем планировала.

— Офигеть, — единственный комментарий, что позволил себе дать ученый, как только я вытащила пулю и положила поверх ночнушки для наглядной демонстрации.

Далее Илларион вновь замолчал, а между его бровей пролегла глубокая вертикальная складка.

— Я слышал легенды о возможном существовании подобного артефакта, — несколько хрипло протянул мужчина, нарушив длительное молчание после того, как я окончила историю о подставе подвески-пули. — Но никогда и предположить не мог, что пуля существует. А тем более, видеть не видел!

Ха! Надо же!

Вполне обычная вещица! Да — красивая! Оригинальное украшение — ничего не скажу! Но чтобы смотреть на этот кусок металла с таким неприкрытым восхищением, как Илларион, нужно нечто большее, чем драгоценный сплав и россыпь камешков.

— Жаль покоцанная немного, — расстроилась я, внимательно рассматривая пулю. Две горизонтальные царапины прекрасно свидетельствовали о том, что артефакт мне достался… бракованный.

Илларион даже рот раскрыл в удивлении от моих слов, а потом резво так вскочил, наклонился, поедая-таки подвеску жадным взглядом, но как ни странно, не касаясь. Словно опасался.

— Эти зарубки означают, что ты уже использовала две попытки из трех, — через некоторое время пояснил мужчина, когда спокойно присел обратно на стул.

— Попытки чего? — напряглась я.

— Возврата во времени, конечно!

Ну конечно! Так сказал, точно это само собой разумеющееся!

— И почему я не помню эти два прекрасных раза? Или артефакт и память мне ловко подтирает?

— С памятью должно быть все в порядке.

— В чем же тогда дело?

— Не знаю, — признался Илларион. — Пуля здесь не причем, у нее другие особенности.

Час от часу не легче!

— Что же в ней такого необычного? — недоуменно прокручивая пулю в пальцах, спросила я.

— Легенда гласит, что богиня Справедливости, Адрастея, может создавать этот артефакт из собственной крови и силы только в крайних случаях. Пуля богини способна призвать избранного и направить его в тот отрезок времени, преломляя кривую событий, где он должен оказаться для дальнейшего выполнения воли богини.