Яд первой любви (СИ) - Савицкая Элла - Страница 46

Задумывался ли я о том, чтобы когда-нибудь снова иметь детей? Нет. Я гнал эту мысль подальше, потому что воспоминания о том, как это смотреть на крошечное тело ребенка, который еще вчера шевелил ручками и ножками, а сегодня лежит обездвиженный и бездыханный причиняли физическую боль. Я старался жить дальше, изо всех сил набирал темп вперед, но мысль о ребенке приводила в ужас. Не потому что я не хотел стать отцом. Наверное, именно этого я желал больше всего. До покалывания в костях услышать как меня называет папой маленький человечек, почувствовать тепло его тела и увидеть беззубую улыбку. Иногда смотря на проходящих мимо мужчин, на чьей руке висели, подобно маленьким обезьянам, улыбающиеся карапузы, во мне рождалась зависть.

Извечный вопрос — за что? Несправедливый и горький. Нет, я не желал никому подобного, но до остервенения хотел хотя бы раз почувствовать какого это при переходе через дорогу подтягивать за руку визжащего от счастья мальчишку и переносить его на другую сторону. Сажать на плечи под его звонкий смех и покупать долбаное эскимо на палочке. Наверное, я заслужил тонуть в этой зависти без права на амнистию. Задыхаться и носить маску присыщенного жизнью подонка, когда внутри всего одно желание — так же, как те, у кого хватает только на то, чтобы изредка сходить с ребенком в МакДональдс, иметь возможность читать на ночь сказки, слушать недовольства и капризы, играть в футбол и доставать из ушей песок после игр на детской площадке.

Только предыдущий опыт, из которого я вышел совершенно другим человеком, сломленным, треснувшим изнутри сковывал льдом. Что если опять все повторится? Никто не дает стопроцентной гарантии, что на этот раз ребенок родится здоровым. Жизнь такая тварь, что будет проверять на прочность пока не добьет окончательно. И если так произойдет, что со вторым ребенком случится нечто подобное, я этого не вынесу. Меня нахрен раздолбит, переломает все кости и вырвет внутренности. Только… На этот раз это не Кира, к которой я никогда не испытывал ничего кроме симпатии, уважения и физического влечения.

Сейчас это Лиля. Единственная девушка в моей жизни, от которой я бежал из-за противоречивых чувств, и от которой никогда не смог бы отказаться, потому что она одна привносит смысл и значимость в мою судьбу. И если после смерти Платона, я смог уйти от Киры, чтобы не сдыхать в этой агонии, то от Лили не смогу.

Я вцепился пальцами в волосы и нервно всклокочил их. Из груди рвался звериный вопль. Двинул по рулю кулаками, и сжал его так крепко, что вены вздулись. Желание выдрать из себя панический страх становилось невыносимым.

Свернул тачку с дороги и резко дал по тормозам. Машину заполнял запах моего страха, а на стекла на улице тихо опускались огромные хлопья. Сердце с ноги выносило ребра. Я вышел на обочину, присел возле сугроба и набрав в ладони мокрый снег, умыл им лицо. Постепенно возвращался здравый разум, а паника отступала. Встал и поднял лицо к небу. Кожу покалывало приземляющимися на нее снежинками, а я смотрел туда, где должен был быть мой сын.

— Я никогда о тебе не забываю! — сказал тихо, и крепко зажмурился.

И не забуду. Ни на минуту, до конца своих дней. Но я очень хочу понять какого это быть счастливым с той, кто может подарить мне это долгожданное счастье. В ком уже сейчас живет мой ребенок. Придавил кулаками веки и шумно выдохнул. Я хочу этого, мать вашу! Хочу не спать по ночам, покупать погремушки и завалить детскую комнату машинками или куклами. До одури хочу. Душу продам Дьяволу, только дайте мне эту возможность! Открыл глаза, мысленно обращаясь сам не знаю к кому. Я смогу. Стану лучшим для своего ребенка, только не заставляйте пройти эти круги ада еще раз. Ладно я, но Лиля подобного не вынесет. Она слишком ранима, слишком верит в хорошее. Поэтому не смейте посылать ей таких испытаний.

Я бросался из обещаний в угрозы. Из отчаянных просьб в настойчивые требования, а потом сел в машину, развернул ее обратно и погнал в город. Мне нужно было увидеть мою девочку. Обнять, прижать к себе, почувствовать тепло ее кожи и тогда мне станет легче. Мы сможем. Вдвоем мы справимся со всем и у нас обязательно все будет в порядке, потому что если нет, меня сорвет и я начну мстить всем вокруг без разбора. Долетел до ее дома за каких-то пол часа. Затарабанил в дверь, ведомый порывом все ей рассказать, объяснить почему меня накрыло, она наверное места себе не находит. Придурок. Можно только представить как со стороны выглядел мой побег, но я все объясню. Она поймет, моя маленькая. Постучал еще раз, параллельно впечатывая звонок в стену. За дверью беспрерывно раздавалась трель, а потом вдруг замок щелкнул и на пороге появилась Анна Андреевна. Я не сразу понял, что женщина смотрит на меня с черной ненавистью. Бросил взгляд ей за спину и спросил:

— Где Лиля? — не дожидаясь ответа вошел в квартиру. — Лиля! — крик эхом облетел всю квартиру, но в ответ раздалась только звенящая тишина.

— Что ты хочешь от нее? — презрительно раздалось сзади, я даже обернулся от неожиданности. — Зачем приехал? Добить? Требовать аборта? — именно сейчас я понял, что женщина сама на себя не похожа. Она будто состарилась лет на десять. Возле глаз пролегли глубокие морщины, губы плотно сжаты, а подбородок дрожит от едва сдерживаемого гнева.

— О чем вы? — спросил не своим голосом. Какого аборта, она в своем уме?

— Зачем ты вообще появился снова в жизни Лили? — женщина шла на меня, пронизывая блестящими от злости и слез глазами и тыча пальцем мне в грудь, — После тебя от нее остается одна тень, а тебе все мало, да? Бросил — уходи! Будь мужиком! Подлец, ненавижу тебя! В детстве девочке все нервы вымотал, я уже думала все, прошло. Лиля замуж собиралась за Игоря, зажила нормально, вычеркнув тебя из прошлого и вот снова. Явился, как лавина на голову, чтобы убить ее окончательно! Убирайся вон! Мы сами справимся! Без тебя! Не нужен ты нам! И если думаешь, что денег попросим, то подавись своими деньгами! Ты же для этого вернулся? Сказать, что не дашь ни гроша? Или требовать сделать аборт? Нехристь! Ненавижу тебя!

Обвинения валились на меня как комья грязи, прилипая и больно хлестая. Я обвел глазами холл, гостиную, и отчего-то почувствовал пустоту. Как-будто Лили здесь больше не было.

— Где Лиля? — игнорируя поток слов ее матери, вперил в нее вопросительный взгляд. — Где Лиля, я спрашиваю?

— Нет ее! — выкрикнула в сердцах, — Уехала!

— Куда? — спросил сквозь зубы.

— Не знаю, а если бы и знала, не сказала бы! Отстань от нее уже…

Дальше я не слушал. Перескакивая через ступеньку бросился в ее комнату и замер на пороге. Пустой шкаф открыт, на полу валяется наша фотография в разбитой рамке, которую Цветочек купила неделю назад, когда мы прогуливались по торговому центру, обновляя ей гардероб. Горло сдавило тисками.

Спустился вниз на негнущихся ногах и подошел к сидящей за столом женщине. Она уронила лицо в руки и продолжала проклинать меня как самое последнее ничтожество.

— Куда она уехала?

— Я не знаю! — сил кричать у нее не осталось. Потускневшие глаза вперились в меня с откровенной ненавистью. — Не ищи ее. Я заклинаю тебя, Влад, не ищи! Дай ей жить спокойно. Мы к тебе не придем. Не будем просить денег, хочешь расписку напишу?

— Хватит! — меня начало трясти. Гнев охватил каждую клетку, а потом взгляд упал на тест, лежащий на столе. Схватил его и крепко сжал.

Придурок. Кретин. Она сбежала от меня. Сбежала, считая, что не нужна в то время пока я пытался взять себя в руки. Надо было объяснить, рассказать давно еще, тогда бы она знала. Растолковала бы правильно реакцию, а я все тянул. Боялся напугать. А еще до скрипа зубов не хотел натыкаться жалость в ее глазах. Лиля бы точно жалела. Я бы открылся ей рано или поздно, но все оттягивал. А теперь… Теперь она считает, что не нужна мне. Глупая, какая же ты глупая, маленькая, я же сдохну без тебя, как последняя скотина от холода.

— Я найду ее. — Твердо пообещал сквозь зубы. — Найду! И ни о каком аборте не может идти даже речи! — Женщина от неожиданности открыла рот. В таких же, как у Лили, карих глазах встрепенулось недоверие.