Песочный трон (СИ) - Гуйда Елена Владимировна - Страница 39

Худенькая черноволосая служанка молниеносно исполнила требуемое и исчезла, словно и не было её.

— О чём ты? — спросила Эрри, неосознанно скомкав в кулаке подол отсыревшего платья.

Зервина мазнула по краю бокала губами, даже не смочив их в вине, и положила ладонь на сжатый кулак герцогини Байе.

— О том, что ты уже сделала неправильные выводы, Эрри. Но если отбросишь эмоции — поймёшь, что покушение на твою сиятельную задницу меньше всего выгодно королю и королеве, — всё с той же улыбкой сказала Зерви, чуть сжав пальцы Эрвианны. И, сразу же убрав руку, поднялась с лавочки, кивнула герцогине Саменти и направилась к своему месту, поближе к трону королевы.

— Как я понимаю, мне так и не даровано прощение, — глядя вслед де Смиле, прошипела Валения.

— Не стоит всё принимать близко к сердцу, мама. Некоторые вещи безопасней не знать, чем знать, — ответила Эрри, поднимаясь с места и склоняя голову в знак приветствия королевской четы, принца и принцессы хостийской.

Что может быть сложнее, чем поиски правды? Особенно там, где её никогда и в помине не было.

Рассадник лжи и интриг — вот чем был королевский дворец. Таким он был при Халедингах. И глупо было бы думать, что что-то изменилось при Смиле. Скорее, всё стало ещё сложнее. Ещё опаснее. Ещё тоньше стало лезвие, по которому ходит придворная знать. А король на троне — ещё подозрительнее.

Федерик не так рьяно заботился о своей безопасности, возложив эти обязанности на герцогов Байе, Кильна и Саменти. Хотя на деле покойный король верил в свою неуязвимость. Совершенно напрасно, как оказалось.

«Эрри, нет ничего постоянного. И самое непостоянное — власть. Королевский трон — это песочный замок на берегу моря, который укрепляют не водой, а кровью, страхом, шантажом, слезами сирот и вдов. Деньгами. И если монарх забывает об этом, трон съедает его», — говорил отец.

Тогда Эрвианна считала ужасными подобные слова. Это не могло быть правдой!

Но увы, заблуждение, присущее юной девушке, выращенной в любви и заботе, быстро разбилось о жестокость и суровость реальности.

Вистер не стал повторять ошибок своего предшественника. Трон под ним укреплялся каждый день.

Его подозрительность становилась просто невыносимой.

Что уж говорить о королеве Ивсталии…

Сравнивать её с Тинэрией Халединг, последней королевой династии Халедингов — неблагодарное и глупое занятие. Тонкая, свежая и нежная, как едва распустившийся первоцвет, и такая же сильная и выносливая. Всегда поражала двор своей красотой и… жёсткостью. Ни высшая, ни тем более низшая знать не смели ставить под сомнение её слова и поступки. Хотя стоит отметить, они всегда были оправданны и разумны.

В случае же с королевой Ивсталией… сложно вообще что-либо говорить. За то время, что герцогиня Байе провела при дворе Вистера Первого, ясно стало только, что королева здесь лишь видимость. Да, приличия соблюдены. Она не управляет двором, не следит за дворцом, не участвует в политических обсуждениях. Странно, что Ивсталия вообще почтила вниманием Эрри. Почему? И что у неё на уме?

Эрвианна де Байе запуталась, как муха в липкой паутине. Могла ли королева приказать подмешать яд в её вино? Или Зервина права, и она цепляется за то, к чему её усердно подводят?

Что бы получила королевская чета от её смерти? Деньги Байе. Огромное состояние, которое Эрри стерегла, как огненный дракон, и отвоевывала у мужа каждый медяк. И платила за него… дорого платила. Но и не могла позволить Тевору разрушить то, что осталось от её покойного Рона единственному сыну. В то же время, так ли обнищала королевская казна, чтобы всколыхнуть новую волну подозрений и недовольства высшей знати? С одной стороны, это опасно. Потому как носители древней крови в состоянии ощутимо пошатнуть трон под и без того неуверенно на нём сидящим Вистером. Как это случилось с Федериком. А с другой, Смиле отличились именно тем, что попрали обычаи и традиции, соблюдавшиеся веками. Смешать кровь высшей и низшей знати, угрожать жизни единственных наследников, продавать простолюдинам право глазеть на знать… Что мешает им убивать?

Эти мысли разрывали её спокойствие, как стервятники, раздирающие ещё не остывший труп. Дрожала маска высокомерного безразличия. То и дело с мраморного лица сползала вежливая, ничего не значащая, улыбка. И раз за разом возвращался взгляд к невозмутимо взирающей на арену королеве. Если она и была причастна к утреннему инциденту, то мастерски это скрывала. Ни одна мышца не дрогнула на лице, когда Эрри склонила голову в знак приветствия. Да и сейчас Ивсталию больше интересовали циркачи, исполняющие невообразимые по сложности кульбиты в воздухе, чем сиятельная герцогиня Байе. По крайней мере, она не давала повода усомниться в этом.

Где искать правду? И стоит ли она того? Что она сможет сделать королеве?

Многое. Особенно если…

Эрвианна перевела взгляд на внимательно выслушивающую своего будущего жениха и мужа Колливэ. Ещё одна растоптанная традиция. Хостийка не имела права занимать трон подле наследника, не будучи его женой. Да что там женой. Она и невестой была только по договору, а не по правилам. Не было помолвки в Храме. Их не связал пэйре алой лентой.

Герцогиня закусила губу, отвернулась и уставилась на арену, изображая неподдельный интерес. На деле же раздумывая, что делать дальше.

Эрри даже не заметила, как исчезли, словно испарились, циркачи. Как притихли простолюдины внизу, а дамы, наоборот, зашуршали юбками, продвигаясь ближе к бортику. И вздрогнула, когда зашевелился мокрый песок, пошёл волнами, как неспокойное море. И один за одним начали подниматься из него самые настоящие равли.

У герцогини Байе даже возникло желание протереть глаза, дабы убедиться, что это не выверт её подсознания.

Четыре здоровенных взрослых особи равлей сейчас стояли там, внизу. Быстрые, сильные и очень опасные. Страшные, наверное, лучше сказать.

Четыре грязно-серые ящерицы размером с лошадь. С острыми шипами вдоль позвоночника и жалом на хвосте. Тонкие кривые лапы, что заканчивались длинными изогнутыми когтями. Острая морда с огромной пастью, набитой кинжалами длинных зубов. Красные глаза со щелями чёрных вертикальных зрачков. И раздвоенный чёрный язык, раз за разом подметающий арену.

Эрри забыла, как дышать, и только когда встретилась глазами с одним из равлей, всхлипнула и оглохла от грохота собственного сердца.

Вот что значит настоящий первобытный страх. Так похож на тот, что настигает её каждый раз, стоит оказаться в темноте и тесноте. Когда пот стекает ручьями по спине, но в то же время тело сотрясает дрожь и мурашки ползут вверх по ватным ногам, пробираясь по спине до самой макушки. Сердце колотится где-то в животе, и одновременно глохнешь от его грохота в ушах. А мир вокруг перестаёт существовать. Хочется сбежать, а сдвинуться с места — нет ни сил, ни воли. Но стоит сделать шаг — и уже никто не сможет остановить тебя, пока не свалишься с ног, хватая воздух ртом.

Вот что такое настоящий страх. Или, правильней сказать, ужас.

Животное едва заметно качнуло головой. Словно отвесило короткий поклон герцогине Байе, и её словно прошила молния. Но именно это позволило ей оторвать взгляд, взять себя в руки, немного успокоиться.

Равль прижал голову к песку, словно обычная дворовая собака, и резко крутанулся, разбрызгивая в стороны комья песка, осыпая им нижние ряды. И толпа отмерла. Кто-то взвизгнул, кто-то выругался. Но в основном это был рёв восторга. Равли, привыкшие к такому, кружили по арене, бросались на высокие бортики и падали на спины. Только тогда Эрри заметила широкие ошейники, что усмиряли животных. И это всё сильней разогревало толпу. Летели в песок монеты — на удачу — и выкрики ободрения, адресованные тому, на кого были сделаны ставки. Зачем равлю монеты? Они нужны тому, кто ухаживает за ним.

Эрвианну замутило. Застучало в затылке практически непреодолимое желание сбежать. Но едва малодушие взяло своё, и она развернулась спиной к арене, как буквально налетела на мужчину. И только спустя три глубоких вдоха осознала, что это герцог Харимэ.