Песочный трон (СИ) - Гуйда Елена Владимировна - Страница 58

— Пасть в бою лучше, чем от секиры палача, — ответил герцог Саменти, сняв свои странные, нелепые очки и, положив их на стол, устало потёр глаза. — Кровь обязывает вас сражаться. Иначе, сдавшись, вы признаете, что Вистер имеет права на трон, равные вашим, и все те жертвы, которые были принесены этой войне — бессмысленны. Имеете ли вы тогда право сдаться, ваше величество?

Федерик грустно улыбнулся и отвернулся от окна, словно там разверзлось пламя Преисподней.

— Ты всегда умел подобрать слова, которые не оставили бы меня равнодушным. За это я и люблю тебя. И за верность, Бремор.

— Вы так говорите, словно прощаетесь, ваше величество. Но ведь вы знаете, что вовсе необязательно ни вам, ни принцу присутствовать на поле боя. В Ордене достаточно Безликих, и мы могли бы сделать так…

— Не заставляй меня в тебе разочаровываться, — прервал его король. — Я лучше приму смерть, чем, поджав хвост, сбегу неизвестно куда. Ластиан тоже на волосок от смерти. Его рана… Я уже видел подобные ранее. И моих знаний достаточно для того, чтобы понимать — дурной запах — признак скорой кончины. У меня остался только Роневан. Но он слишком горд, чтобы признать наследие крови. В этом он больше Байе, — последние слова Федерик буквально выплюнул, ощущая ярость, которая так и не оставила его за все эти годы. — Но даже если он переступит свою гордость, то его всё равно либо казнят, либо он отречётся от трона, что лишит прав и всех его детей. Единственная надежда — наш с тобой внук. Он последний в роду Байе, потому его не тронут. Ему не придётся присягать Вистеру, потому что он ребёнок. И у вас будет время, чтобы собраться с силами и всё исправить. Смиле полагается на грубую силу. Ты — на ум и хитрость. И я точно знаю, что ты справишься с этим заданием.

Бремор де Саменти поджал губы, впервые не зная, что сказать.

— Не раздумывай над ответом сейчас. У тебя будет время. Останься в живых и исполни мой приказ.

Герцогу Саменти ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

— Да, ваше величество. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы исполнить вашу волю.

Федерик скупо улыбнулся, словно тем пытался приободрить верного советника.

— Даже не подумал бы, что, давая разрешение на брак моего бастарда и твоей дочери, я буду уговаривать тебя посадить на трон их сына. А теперь формальности. Я напишу указ, которым признаю Роневана де Байе своим законным сыном и наследником, как и всех его потомков — наследниками со всеми правами, обязанностями и очередью на престол. К нему будут прикреплены бумаги и свидетельства, которые тебе удалось добыть. Это для того, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Они, конечно же, будут всё равно. Но уверен, ты с этим справишься…

Король на время умолк, погрузившись в свои мысли, и неожиданно спросил:

— Ты любил когда-нибудь?

Вопрос застал Бремора врасплох, потому он ответил не сразу и осторожно подбирая слова:

— Мне повезло, ваше величество. Я женился на прекраснейшей женщине, которую могли создать Великие. И да, за неё я готов отдать свою жизнь.

— А титул? Ты бы пожертвовал титулом и положением ради неё?

Советник снова задумался, но Федерик не стал ждать ответа. Не ответ ему был нужен, а человек, который выслушает его.

— Я любил её. Амайю. Она была необычна. Не жеманничала и говорила в глаза престолонаследнику, что думала. Вспоминая её — ту, совсем юную, я не сказал бы, что Амайя была красива, но тем не менее я спустя столько лет помню каждую черту её лица… Странно, правда? Знаешь, а ведь я хотел на ней жениться. Но в таком случае отец угрожал лишить меня наследства и всех прав на трон. Я не выбрал сразу. Замялся, задумался, засомневался. И пока раздумывал — стало поздно. Женщина, которую я любил, стала женой другого человека. А после выяснилось, что мой первенец называет этого же человека своим отцом. И самое ужасное то, что герцог Байе до самой смерти был одним из самых преданных людей короны. Ты себе даже представить не можешь, каково это…

Король снова задумался, но в этот раз выражение его лица было другим. Он сожалел. А нет ничего хуже, чем сожаление об упущенных возможностях.

Герцог Саменти тоже задумался, но о другом. Он думал о том, как сделать то, о чём просил король. Не самое лёгкое задание.

— Ваше величество, я вынужден вас оставить на некоторое время. Штурм может начаться в любой момент. И мне нужно многое успеть…

— Да, ступай. Я подготовлю бумаги сам, — кивнул король, присаживаясь за стол и беря бумагу и письменные принадлежности.

«Непосильных задач не бывает. Просто нужно правильно рассчитать ходы. Выждать время… И всё получится. Всё обязательно получится».

В свой кабинет Бремор влетел подобно урагану, даже невозмутимая Безликая, застывшая у окна, словно изваяние, вздрогнула.

— Ваше сиятельство, — поклонилась она. — Чем я могу быть полезна?

— Прикажи найти мне младшего Кильна. Мне необходимо с ним поговорить, — бросил герцог Саменти, зашуршав бумагами, ровными стопками сложенными на столе.

Некоторые он выбрасывал. Некоторые откладывал на будущее. Некоторые складывал в шкатулку.

Даже когда Исгар Кильн прибыл в его кабинет, не прервался, боясь упустить что-то важное. И только когда все нужные документы были в шкатулке, он передал их Безликой — для лучшей сохранности.

Исгара было сложно убедить в необходимости именно этих действий. Бремор ещё не знал, что будет дальше. Потому решил просто держать связь через Безликую. А самому умереть.

Битва под Валье и битвой толком не была.

Федерик не внял разумному совету пересидеть осаду в стенах крепости. Он не сдался, но битва была проиграна уже в тот момент, когда ворота за его спиной закрылись. Рядом с ним остались немногие. И Бремору пришлось долго уговаривать свою совесть. Не смея ослушаться приказа короля, он глядел, как вместо герцога Саменти на его коне восседает Безликий, готовый пожертвовать жизнью по приказу короля. А ему, как и Кильну и многим другим, приказано жить.

Нужно было время. Много времени, чтобы снова оказаться при дворе. Королевского палача Бремор убил сам, переняв его личину. А с помощью Исгара де Кильна стал главой тайной канцелярии и доверенным человеком короля Вистера. Конечно, пришлось много раз доказывать свою верность, присутствовать на допросах и искать предателей короны. Но скоро это помогло расчистить двор от тех, кто был верен узурпатору. И сплести прочные сети, в которых с каждым днем всё больше запутывался Вистер Первый.

Так он через проверенного человека надоумил Медвену сен Риелс травить короля. Потихоньку распуская слухи, что король слабеет умом. Дворцовые слуги в этом славные помощники.

От Вистера стали отворачиваться те, кто так яро его поддерживал. И это радовало.

Но Бремору де Саменти, или лучше сказать Роберту сен Атори, так и не удалось за почти два года отыскать место, где прячут его внука. Порой это доводило его до бешенства, хотя на деле он не был человеком, склонным проявлять эмоции. Но это…

Особенно вместе с докладами о том, как живёт его дочь. Ещё никогда герцог Саменти не чувствовал себя таким беспомощным.

И все силы направлял на то, чем мог хоть немного управлять. То, что у него получалось сделать. И воплотить свои планы в жизнь.

Но вот неожиданное желание короля заключить союз с Хостией в планы Бремора не входило. Потому он предпринял всё возможное, чтобы этой помолвки не состоялось.

Осталось не так много. Само восстание…»

Эрвианна слушала всё это молча, не перебивая и стараясь не злиться. За коротким, длиной в полстакана виски, рассказом оказалось множество сломанных судеб, сотни отнятых жизней. И всё ради власти. Но самое жуткое было то, что самой Эрри не выйти из этой игры, в которую она играла, сама не понимая того.

— И зачем тебе я? — сделав глоток вина, спросила Эрвианна.

Бремор де Саменти привычным жестом снял очки и положил их на подлокотник кресла.

— Как бы то ни было, а Вистер был прав, решив заключить союз с Хостией. Мы не можем упустить такой возможности. Но Колливэ не так проста, как хочет казаться. Её благосклонность может сыграть немалую роль, когда будут решаться вопросы войны или мира. И ты единственная, кто сможет договориться с ней.