Звери в моей постели - Даррелл Джеки - Страница 11
- Предыдущая
- 11/44
- Следующая
Еще одной дивной привычкой наших испанских и португальских друзей было разбрасывание на палубе апельсиновых корок и прочего мусора, коему по правилам надлежало отправляться за борт. Пользоваться ванными было невозможно – они вечно выглядели так, точно в них только что искупался линяющий медведь-гризли.
Несмотря на эти мелкие изъяны, нам было очень весело в компании с нашими попутчиками. Каждый вечер они пели под гитару и танцевали, и мы отлично ладили, хотя не понимали друг друга. Теперь я понимаю, что мне представился отличный случай познать испанский и португальский темперамент; заодно я выучила несколько обиходных испанских фраз, что нам очень пригодилось, когда мы покинули пределы Буэнос-Айреса. Словом, я чувствовала себя великолепно, но бедный Даррел не уставал жаловаться на скверную каюту и отвратительное питание.
Мы побывали в чудесных местах – рыбный порт Виго в Испании; красавец Лиссабон с его старинными зданиями и небесно-синей черепицей; Канарские острова с их коробейниками и дешевым испанским бренди; Ресифе в Северной Бразилии, с потрескавшимися небоскребами в окружении буйной ползучей флоры и с множеством красивейших женщин; Рио с его мозаичными мостовыми, настырным визгом автомобильных гудков и диковинной горой, напоминающей сахарную голову; кофейный порт Сантос – ворота величественного Сан-Паулу, самого большого (тогда) города Бразилии; убогий и приветливый Монтевидео с могилой "Графа Шпее"; оттуда – вверх по грязной Рио-де-ла-Плата к возвышающимся над утренней дымкой очертаниям зданий Буэнос-Айреса, где наступил конец терзаниям Даррела.
В разгар прощания с Пирсами в коридоре перед нашими каютами нас грубо прервал раскрасневшийся молодой член команды, за которым следовал по пятам элегантно одетый мужчина, похожий на американскую кинозвезду Адольфа Менжу.
– Джордж Гиббс из британского посольства, – представился "Менжу". – Мне поручено помочь вам пройти через таможню и отвезти вас на квартиру миссис Гринслет. Не так-то просто было найти вас, – продолжал он, смеясь. – Наверху, в первом классе, никто даже не знал, что вы находитесь на борту.
– Охотно верю, – кисло ответил Джерри. – Все, что происходит ниже первого класса, ничуть не интересует команду. И все-таки я предпочитаю наших здешних попутчиков паскудным обитателям первого класса, с которыми мы сталкивались во время заходов.
Гиббс понимающе улыбнулся:
– Хорошо, рассказывайте, какой у вас багаж, кроме того, что в трюме?
Наше уважение мистером Гиббсом чрезвычайно возросло, когда мы увидели, с какой легкостью он провел нас с нашим имуществом через таможню, меж тем как остальные пассажиры были заняты горячими дискуссиями с таможенниками в белой форме. Из порта нас быстро провезли по обсаженным деревьями красивым улицам Буэнос-Айреса и поселили в чудесной квартире миссис Гринслет с видом на гавань. Добрейшая хозяйка состояла в дружбе с Ларри Даррелом и весьма неразумно вызвалась принять нас у себя, когда мы прибудем, о чем у нее было предостаточно поводов жалеть впоследствии. А еще Ларри снабдил нас целым списком людей, с которыми нам следовало связаться, и главное место среди них занимала некая сеньора Бебита Феррейра.
– Вы просто обязаны познакомиться с этой милейшей женщиной и передать, что я буду любить ее до гроба, – сказал он. – Она спасла мой рассудок в Аргентине.
После таких слов нам оставалось только подчиниться. Когда Джерри позвонил Бебите Феррейре, она пригласила нас к себе на ленч. В ту пору, в 1954 году, такси относилось к числу наиболее неуловимых предметов, и мы скоро усвоили, что надо либо ждать свободную машину полчаса, либо следовать пешком к месту назначения. Правда, на этот раз нам повезло, мы прождали всего четверть часа и на весьма ломаном испанском языке попросили отвезти нас в Калль-Посадос. Квартира Феррейры стала для нас спасительным прибежищем на те восемь месяцев, что мы провели в Южной Америке, а сама Бебита – нашим ангелом-хранителем, буквально творившим чудеса. Ей ничего не стоило найти пристанище для коллекции зверей или уговорить сердитого таксиста подвезти шестерку черношеих лебедей. Для нее не существовало невыполнимых задач, и к кому бы она ни обращалась, все это были прелестные, кроткие, милые люди – во всяком случае, в общении с ней.
Квартира сеньоры Феррейры была восхитительна – тихая и прохладная, и хозяйка явно заботилась о том, чтобы все вкусы гостей были удовлетворены – кругом лежали журналы и книги о современном искусстве, литературе, музыке, балете, а в маленькой гостиной стоял рояль, на котором были разложены ноты. Но больше всего наше внимание привлек висящий на одной стене большой портрет удивительно красивой женщины в роскошной шляпе с перьями, сидящей перед роялем.
– Уверена – это не она, – сказала я.
– Почему же, – возразил Джерри. – Была такой когда-то, только не теперь.
В эту минуту появилась сеньора Феррейра – еще краше своего изображения.
– Я Б-б-бебита Феррейра, счастлива видеть вас. Ларри мне столько рассказывал про вас, Джерри, когда служил здесь в представительстве Британского совета.
– Извините, что мы к вам вторгаемся, – ответил Джерри, – но Ларри настаивал на том, чтобы мы зашли.
– Ну-н-ну конечно. Я была бы очень обижена, если бы вы не появились у меня. Как поживает душка Ларри?
– Просил передать, что будет любить вас до гроба и надеется скоро увидеть вас в Европе.
– Пошли, дети, идем к столу, и вообще приходите сюда в любое время, я охотно помогу вам всем, чем смогу.
Наши планы включали посещение Чили, чтобы добыть там кое-каких птиц для коллекции Питера Скотта в Слимбридже, но все тот же услужливый деятель из транспортного агентства не удосужился предупредить, что мы окажемся в Южной Америке в разгар отпусков, когда невозможно купить билеты на самолет. Негодующий Даррел излил свою душу Бебите.
– А куда еще вы хотели бы попасть, Джерри?
– Ну, при нынешнем положении дел это может быть непросто, но хотелось бы выбраться в Парагвай и попытаться поймать гигантского броненосца.
– Возможно, кое-что удастся сделать, – улыбнулась Бебита. – Завтра я переговорю с моим братом, Боем, потом позвоню вам.
А пока один из друзей Джерри – Иэн Гибсон пригласил нас погостить на ферме своего родича в приморье, в нескольких километрах от Буэнос-Айреса. Старинная усадьба "Лос Инглесес" располагается в чудесном уголке; по слухам, именно здесь останавливался известный натуралист У. –Г.Гудзон, когда собирал материал для своего знаменитого труда о птицах реки Ла-Плата. Семейство Бутов, очаровательные люди, встретили нас очень тепло и вскоре стали принимать живейшее участие в отлове зверей. Мне очень повезло, что именно им я обязана настоящим знакомством с аргентинскими пампасами, и во многом благодаря Бутам я полюбила эту страну. Пастбища фермы простирались на много километров, чередуясь с озерками, окаймленными серебристой пампасной травой и купами деревьев и кустов. На территории, прилегающей к дому, были посажены тополя, эвкалипты и сосны, вечно шуршащие на легком ветерке, неотъемлемой части аргентинской природы. Сам дом представлял собой гасиенду в испанском стиле, с каменными полами, керосиновым освещением и самой простой мебелью. Нам предложили спальню с огромной кроватью, маленьким комодом, двумя стульями и туалетным столиком.
За несколько дней, проведенных там, мы скоро обзавелись причудливым собранием обитающих в округе диких животных, от броненосцев до птенца паламедеи, которого мы прозвали Эгбертом. Он смахивал на небрежно изготовленную мягкую детскую игрушку, покрытую темно-желтым пухом от выпуклой головы до ярко-красных ног. Эгберт обладал яркими круглыми глазами, длинным любопытным клювом и парой непомерно больших для детеныша лап, которые совершенно не слушались его. Когда он бродил по саду, ноги по собственной прихоти распоряжались своим незадачливым хозяином, который принимался жалобно кричать, когда они заводили его в какие-нибудь дебри. Мы все обожали Эгберта, однако у нас возникла жуткая проблема, потому что никак не могли подобрать ему пищу по вкусу. Одна из дочерей хозяина, Элизабет, предложила выпустить его в огород, весьма разумно полагая, что он сам сообразит, какая зелень ему годится. Эгберт храбро затопал по грядкам, проверяя клювом на ходу капусту, морковь, лук, наконец забрался, попискивая, в гущу шпината и остановился.
- Предыдущая
- 11/44
- Следующая
