Урсула. История морской ведьмы - Валентино Серена - Страница 16

Если она сядет на троне в царстве – бывшем царстве! – Тритона и одновременно будет править королевством Эрика, это значит... Это значит, что она будет править и на суше, и на море!

Блестящая, бесподобная перспектива! И добиться этого окажется не так уж и сложно. Просто нужно будет держать принца Эрика околдованным ровно столько времени, сколько потребуется. А когда в принце отпадет надобность, он исчезнет. Как это делается, Урсуле объяснять не надо, она прекрасно знает, и сама кого угодно может научить, если потребуется.

А Эрик уже бродил по берегу, зачарованный голосом Ариэль, которым пела Урсула. Этот голос притягивал принца к себе словно магнит, заставлял Эрика терять голову, забывать обо всем на свете.

Честно говоря, принца можно было бы, наверное, и не околдовывать так сильно, но Урсула не жалела сил и не хотела оставлять своей сопернице ни единого шанса. В принципе Урсула вполне могла бы заманить принца с помощью одного лишь голоса Ариэль, не добавляя к этому колдовских заклятий. Этого почти наверняка должно было хватить, чтобы принц решил, что именно Ванесса спасла ему жизнь, когда он тонул. Именно она, и никто другой. Но «почти» Урсулу не устраивало. Время поджимало, и она хотела иметь стопроцентную уверенность в том, что Эрик не влюбится в Ариэль. Только при таком раскладе морская ведьма могла получить то, за чем она охотилась, – душу Ариэль.

По правде сказать, Урсуле было даже немного жаль бедного, совершенно сбитого с толку принца.

В принципе он был неплохим парнем – тихим, спокойным, вежливым. И красивым, что уж тут греха таить. Когда Эрик подошел к Урсуле, глядя на нее зачарованными, затуманенными колдовством глазами, морская ведьма невольно вздохнула.

«Он видит перед собой прекрасную девушку, – с горечью подумала она. – Но не мной, не Урсулой он очарован, а Ванессой, будь она неладна!»

Такой, какая она есть на самом деле, Урсулу не любил никто и никогда, кроме ее земного отца – человека, который ее удочерил. Он любил ее и в человеческом обличье, и в истинном тоже, и не считал Урсулу, в отличие от брата, омерзительным, уродливым чудищем.

«Никогда не вспоминай о прошлом, дорогая! – мысленно одернула себя Урсула. – Оно не имеет значения. Такие воспоминания ни к чему, они могут только помешать, особенно сейчас, когда перед тобой открывается возможность стать повелительницей моря и земли!»

Принц Попинджей приносит свои извинения

«Уважаемая принцесса Тьюлип Морнингстар!

Я пишу это послание Вам и Вашей семье с чувством глубокого раскаяния. Мне самому до сих пор непонятны причины моих ужасных поступков, одно воспоминание о которых заставляет меня сгорать от стыда. Единственным – и крайне слабым – оправданием может служить только то, что я совершал эти поступки в состоянии, когда был не в себе. В тот момент я чувствовал себя так, словно во мне поселился кто-то другой, целиком подчинивший себе мою волю. Должен заверить Вас, миледи, что совершенные тогда прискорбные поступки совершенно не характерны для меня, более того>, они глубоко противны моей натуре – все, за исключением моих признаний в любви к Вам.

(Разумеется, я признаю, что для выражения своей любви я должен был бы выбрать иные, более приемлемые в хорошем обществе способы.)

Я должен признаться, что давно уже влюблен в Вас, с той минуты, когда увидел Вас выходящей из морских волн на берег владений Вашего отца. Вы были похожи на молчаливую печальную богиню, и с тех пор я не могу отвести от Вас своих восхищенных глаз. Я намеревался предстать при дворе Вашего отца и быть представленным ему согласно принятому для подобных случаев этикету, что позволило бы мне официально стать соискателем Вашей руки, однако опасаюсь, что это невозможно после недавних событий, возможно, навеки и неисправимо очернивших меня в Ваших глазах. Если это действительно так, дорогая принцесса, я не стану более испытывать Ваше терпение. Позвольте еще раз выразить мое глубочайшее сожаление по поводу произошедшего и заверить Вас в любви и уважении – именно эти чувства я испытываю к Вам, самой удивительной юной леди, которую мне довелось когда-либо видеть.

Ваш преданный слуга Принц Попинджей».

Тьюлип дочитала и продолжала молча сидеть в кресле с письмом от принца Попинджея в руках.

Принцесса была ошеломлена. Она не могла подобрать слова, чтобы пересказать содержание письма – возможно, потому, что уж больно витиевато оно было написано, – и просто протянула листок Няне, чтобы та прочитала его сама.

– Что ж, очень хорошо сказано! – кивнула Няня. – Могу заметить, что пером этот юноша владеет намного лучше, чем бревном, которым он пытался таранить ворота замка.

– Как ты считаешь, Няня, то, что он пишет о том, будто бы его околдовали, это правда? – задумчиво спросила Тьюлип. – И все те молодые люди тоже могли быть околдованы?

Няня совершенно точно знала, что так оно и было.

– Да, моя милая, думаю, бедняги и правда подверглись действию заклинания.

– А почему ты мне сама об этом ничего не сказала? – недоверчиво покосилась на нее Тьюлип.

– Потому, солнышко, что ты взглянула бы на меня тогда точно так же, как сейчас, – вздохнула Няня. – Так, словно твоя старая бедная Няня сошла с ума. Кроме того, если честно, у меня тогда и без этих юношей забот было хоть отбавляй. Я пыталась вызвать Цирцею и одновременно сдерживать Урсулу. Однако можешь мне поверить, дитя мое, что те юноши действительно были околдованы, и потому твоего принца... э... Попинджея совершенно нельзя винить за то, что он сделал.

– Он вовсе не мой принц! – поморщилась Тьюлип.

– Ну хорошо, хорошо, не твой, – рассмеялась Няня. – Хотя мне почему-то так не кажется.

Влюбленность. Тьюлип ненавидела это чувство. В последний раз оно привело ее к унижению и заставило страдать. Она даже вообразить теперь не могла, что вновь позволит себе когда-нибудь влюбиться. Зачем? Чтобы новый юный красавец опять разбил ей сердце? Спасибо, не нужно. Хотя и она сама сильно изменилась с тех пор, разве нет? Стала сильнее, смелее, перестала витать в облаках, и, похоже, именно этим так очаровала принца Попинджея. Нет, влюбляться страшно. Влюбляться опасно. И все же...

– Няня, мне очень хочется, чтобы здесь была Цирцея. Она точно подскажет, что мне делать.

– Что делать? – вздохнула Няня. – Думаю, Цирцея посоветует тебе ответить этому джентльмену, поблагодарить его за добрые слова и... пригласить его на чай, пожалуй.

– Ты в самом деле так думаешь? – радостно улыбнулась Тьюлип.

– В самом деле, моя дорогая.

– Тогда я так и сделаю! – облегченно воскликнула Тьюлип.

Она чмокнула Няню в ее морщинистую напудренную щеку и стрелой вылетела из комнаты – побежала писать ответное письмо.

Няня негромко рассмеялась ей вслед. Как давно она не видела Тьюлип такой веселой, такой радостной. А принц Попинджей... Что ж, Няня чувствовала, что намерения у него самые что ни есть серьезные и благородные. Впрочем, при случае не мешало бы еще разок как следует посмотреть на него.

– Для человека он очень славный парень, – прозвучал в голове Няни голос Фланци. – Я уверена, что Тьюлип будет счастлива с ним, но сейчас мы должны все внимание сосредоточить на Цирцее. Боюсь, что она в серьезной опасности. И не только она – все мы.

– Я согласна с тобой, Фланци, и думаю, что нам обеим известно, кто стоит за всем этим.

Ее окончательный план

В королевстве царил ажиотаж, вызванный объявлением о свадьбе принца Эрика. Весь приморский край гудел от возбуждения, к которому примешивалась доля удивления. Ведь никто до сих пор не знал, кто же та загадочная черноволосая красавица, в которую влюбился принц, а узнать-то хотелось.