Грани одиночества (СИ) - Рем Терин - Страница 20
- Предыдущая
- 20/42
- Следующая
Император Андариэл Нимейский
После памятной встречи с Дилейной и Сантосом я стал избегать общества бывшей фаворитки, несмотря на то, что она прямо-таки рвалась на аудиенцию, чтобы сгладить впечатление от того разговора. Но я запретил пускать ее ко мне. Признаюсь честно — было тоскливо и больно. Не знаю, люблю ли я ее так сильно, как считал раньше, но она была для меня не просто развлечением, а близким человеком.
Несколько раз буквально ловил себя, чтобы не плюнуть на гордость и обиду и не вернуть ее улыбку и нежные взгляды, но каждый раз останавливало понимание, что как раньше уже не будет, я просто продлю агонию расставания и возненавижу ее. Поэтому, собрав все свое терпение и выдержку, возвращался. Хочу сохранить светлыми воспоминания о долгих годах любви и нежности.
Скука стала одолевать меня с новой силой, в очередной раз напоминая о моей новой потере. Я не в первый раз терял дорогого мне человека: первой, самой тяжелой потерей были мои родители. Никогда не забуду ту ночь, когда я трясся от страха и отчаяния в подвале у семьи Сана. Несмотря на угрозу их жизни и благосостоянию, они не отказались от меня и стали второй семьей, пока хоровод государственных дел и лживых вельмож не захватил меня в свой порочный круг.
Снова тихонько хлопнула дверь, впуская в мои личные покои единственного, кого я хотел видеть, — Сантоса.
— Ты снова предаешься унынию, мой друг? — тихо спросил он, неодобрительно качая головой.
— Апатия и одиночество — верные друзья любого правителя. Ностальгирую о тех временах, когда мы в усадьбе Феросс беззаботно бегали к реке и портили горничных, — с кривой от шрама улыбкой ответил я.
— Прекрасная мысль! Тебе будет полезно отдохнуть от суеты дворца, да и родители будут счастливы твоему визиту. Из-за здоровья матушки они давно не были в столице и скучают по тебе, — воодушевился молодой лорд. Признаться по чести, мысль посетить то место, где я был счастлив и беззаботен, мне тоже показалась хорошей, и я с удовольствием принял приглашение друга.
— Ты уже отправил послание аллаиде? Она давно должна была подняться в дворец арахнидов. Похоже, слухи правдивы и она обожает пауков, — задумчиво проговорил Сантос.
— Да, мелкая выскочка и ее восьмилапые уродцы, — съехидничал я под неодобрительным взглядом Сана. — Нет, не приглашал ее. Пожалуй, отправлю посланника сейчас же, перед отъездом. Пусть она ждет, когда я вернусь из поездки. До жути интересно — каким стал паучара Сэпий. Не верю в его волшебное превращение в прекрасного лорда. Наверняка как был страшилищем, так им и остался. Думаю, совратить девчонку будет несложно.
— Она же твоя истинная, неужели тебе ее не жаль? Она ведь приняла огонь жизни арахнида и погибнет жуткой смертью в случае супружеской неверности. Связь пар может и тебя за собой утянуть. Не играй с ней в эти игры, Дар, это плохо кончится, — продолжал играть в наставника Сан.
— Именно поэтому соблазнять ее будешь ты, друг мой, и это не просьба, — подтвердил я свой приказ волной силы.
— Как прикажет мой повелитель, — низко поклонился Сантос, обижаясь на мое решение.
— Можешь не сверкать на меня гневными очами, Сан. Я не в форме, и случай необычный, но ты же не думал, что я спущу этой выскочке свое унижение? Только не торопись: сначала добьемся договора с арахнидами, обменяемся нерушимыми обетами, а потом перейдешь к сладкому. Главное, чтобы она не изнасиловала тебя раньше. Ты, по сравнению с ее муженьком, просто мифический эльф на фоне гоблина, — не удержался от шутки я.
— Я очень надеюсь, что ты передумаешь и не будешь глупить, — с горестным вздохом сказал друг.
— На твоем месте я на это бы не надеялся. Ладно, позови гонца и отдай распоряжение Томану о подготовке к путешествию.
Алла Арахни
Мысль о том, что моя жизнь готовится заложить очередной крутой вираж, лишала покоя. Нет, я не собирала вещи и не бегала в попытке вспомнить, что нужно взять с собой. Сэпий и Диззи будут рядом, а остальное значения не имеет.
Дети долго отказывались спать, тоскуя перед первой разлукой, и мы с мужем с удовольствием грелись их улыбками и объятиями. Диззи долго и ворчливо упаковывал наряды и драгоценности, которые я даже мерить не захотела, но вот наконец он ушел.
Что бы нас ни ждало завтра, это будет отчасти новая жизнь, а сейчас мне очень хотелось украсть у суеты и забот последние часы нашего беззаботного счастья. Я подошла к мужу и уткнулась лицом ему в спину, в районе лопаток, учитывая разницу в росте, и запустила ладони под свитер, гладя твердые мышцы пресса, слегка царапая, как любил мой мужчина.
— Алла, иди ко мне, — повернулся Сэпий, захватывая меня в плен своих сильных и нежных рук. Муж начал плавить мое тело своими сладкими губами, но на сегодня у меня были другие планы.
— Сэпий, не торопись. Я хочу попробовать сегодня что-то особенное. Так в моем мире женщины доставляют удовольствие самым дорогим и любимым мужчинам, тем, кому доверяют безгранично, как я тебе. Правда, я не умею, но не переживай, я не причиню тебе вреда, — стала я уговаривать моего арахнида, который во время моей сбивчивой тирады смотрел на меня с нечитаемым выражением на строгом лице.
— После таких слов, даже если бы резала меня по кусочкам, я не шелохнулся бы. А что мне нужно делать в это время? — спросил муж, расцветая в хитрой улыбке.
— Ничего, просто лежать и получать удовольствие. Только если не понравится — скажи, хорошо?
Я неумело стянула свитер и брюки, обнажая своего мужчину, и в который раз залюбовалось его сухопарой фигурой, в каждой мышце которой чувствовалась сталь, потом игриво толкнула его на спину. Муж подчинился, послушно опускаясь на кровать. Мысль о том, что я собираюсь сделать, заливала лицо краской стыда, а заинтересованный взгляд Сэпия лишал мужества завершить начатое, поэтому я достала подготовленный заранее шарф и завязала ему глаза.
Если муж и удивился, то никак своего недовольства не выказал. Сначала я гладила шелковистую кожу шеи, целовала, прикусывала, опускаясь все ниже и шалея от собственной смелости и стонов Сэпия. Он пытался направлять меня руками, но я повелительно откинула их. Тогда он сжал длинными сильными пальцами покрывало и только выгибался в ответ на мои несмелые касания.
Я опустилась еще ниже, раздвигая руками длинные ровные ноги, чтобы мне было удобнее ласкать его плоть языком. Сэпий немного напрягся, не понимая, что я задумала, но подчинился мне. И вот я собрала все мужество и, наклонившись, лизнула нежную головку члена моего мужчины. Муж вскрикнул, а ткань в его пальцах затрещала. Видеть острую реакцию любимого было очень волнующе. Осмелев, я накрыла головку губами, обведя языком нежную расселину, на которой выступила прозрачная капля смазки.
К моему удивлению, противно мне нисколько не было. Необычно, пряно, но это ведь Сэпий, а в нем для меня нет ничего неприятного. Мужчина во время моих исследований, кажется, даже дышать перестал, учитывая, как резко он втянул воздух с низким грудным стоном, от которого у меня по коже волной побежали горячие мурашки возбуждения. Я уже более настойчиво стала гладить, посасывать, лизать, сдавливать губами бархатистую плоть, вбирая в себя так глубоко, как позволяли мои физические возможности. Сэпий изгибался, стонал, пока стоны не перешли в крики, а движения его тела не стали рваными, хаотичными.
— Алла, я больше не вынесу, умоляю… — прохрипел он, не понимая, о чем просит — остановиться или не останавливаться.
— Не сдерживайся, любимый, кончи для меня, — сказала я, не прекращая своих пыток, пока муж не излился мне на лицо, выгнувшись дугой и крича мое имя.
Мы дрожали, приходя в себя, — я от возбуждения, а Сэпий от остроты пережитого оргазма, а потом мой арахнид отыгрался на мне, удивляя безудержной страстью и нечеловеческой выносливостью. В эту ночь я не уснула, я просто позорно вырубилась от очередной волны острого удовольствия.
- Предыдущая
- 20/42
- Следующая