Кто сильней - боксёр или самбист? - Тагиров Роман - Страница 43

Сегодня призывник Кантемиров с самого утра прошёл заключительную медицинскую комиссию, которая уже в очередной раз показала годность его молодого организма к несению строевой службы. В подтверждение этого вердикта людей самой гуманной профессии Тимур получил на руки под роспись повестку, предписывающую ему окончательно явиться завтра к 9:00 на сборный пункт военкомата. Легко было на душе у Тимурки!

Путь домой заканчивался, оставалась последняя остановка у небольшого посёлка около уже давно закрытой шахты под номером сорок четыре, сам посёлок так незатейливо и назывался — «Сорок четвёртая» или «Заозёрная», а местные пацаны называли себя не иначе как рыбаки. Слава об этих рыбачках ходила дурная: поговаривали, что могут и втроём на одного, и через раз с кастетами ходят. Автобус остановился у старого, покосившегося бетонного здания, и в пустой салон на заднюю площадку запрыгнули, оживлённо переговариваясь, четверо молодых парней лет по двадцать. Эта встреча, хотя и на нейтральной территории, ничего хорошего не сулила, поэтому Тимур сразу пересел на противоположное сиденье, лицом к задней площадке. Пацаны враз замолчали и уставились на чужака. Один из них, высокий, в спортивном костюме и кедах, через зуб сплюнул на пол салона. Тимур знал его ещё по секции бокса. Был он на год старше Тимура, звали его Радиком, охотно откликался на кличку Радя. Походил с год на тренировки и пропал. Обычное дело. Но краем уха Тимур слышал, что он где-то попался на краже и даже сел по малолетке. С тех пор они не виделись. Радя бросил горсть монет в кассу, выкрутил на всех билеты и резко уселся напротив Тимура.

— Здорово, пацан! Да расслабься ты, всё путём. С города, с тренировки едешь?

— Здоров, коль не шутишь. С военкомата, завтра в армию.

— Ни фига себе! Завтра? На два года? А я вот уже — два года!

И Радик радостно заржал на весь автобус и показал кулак с татуировкой на фаланге пальца, означавшей, что владелец данного перстня отсидел за грабёж. Тимур посмотрел внимательно на пальцы и удивился:

— А слух ходил — тебя по краже взяли?

— Тимур, какая на фиг кража! Гоп-стоп был. По краже бы условняк дали. Ладно, давай по делу базарить. Пацаны, падайте сюда.

Рыбаки молча расселись вокруг Тимура, один сел рядом и стеснил его к окошку. Тимур с тоской подумал: «Начинается. Вот блин, опять. И Виктрчу с отцом обещал...» И решил, если сейчас начнётся махач, первым бить Радю правой прямой в челюсть. А с остальными — как получится.

Для этого Тимур вернул задом наглеца на место, широко раздвинул ноги, подготовился и с улыбкой спросил:

— Вчетвером на одного, Радя? Западло это! Ты там какую зону-то топтал? Не красную, случаем?

Радик мгновенно ощерился. Прозвучали обидные и рисковые слова. Но автобус, хотя и медленно, но приближался к «Комсомольской», а тут уже была для «Рыбачков» чужая территория. И Радя процедил:

— Ша, я сказал! Никто тебя не тронет. Мы знаем, что ты не при делах. Вот и едем базарить с вашими старшими за Рассола. Тебя в ментуру вызывали?

— С утра сами пришли. Виктрч и ещё один был, без формы, из городской.

— О чём базарили? И чё, Тимур, тебя даже в цугундер не закрыли?

— Радя, а ты чё, прокурор, мне такие вопросы здесь задавать?

Радик враз замолчал и задумался. Он был один в этой делегации с реальным сроком отсидки, и они ехали на базар со старшими в чужой посёлок. Себя Радя начал уже причислять к ворам и захерить на корню столь важную миссию в самом начале базара означало поставить крест на всём деле. Зона научила соображать быстро, и он понял, что, если они сейчас с Тимуром перетрут всё нормально, это будет в плюс при дальнейшей разборке. Радя спокойно произнёс:

— Братан, я сказал, к тебе предъявы нет, но нашего корефана Сома завалили на твоём посёлке. Тимур, ты меня знаешь, я за керю на пику пойду! Мы знаем, что ты там был вначале, знаем, что махался с Сомом в парке один на один, знаем, что потом ушел с тёлкой и ты не при делах. Сома в ДК завалили. Тимур, мы уже до фига чё знаем, а ты завтра в сапогах будешь, где потом искать тебя?

Тимур внимательно смотрел на руки собеседника и видел, что молодые рыбаки только и ждут команды старшего на махач. Молча оглядел всех и спокойно ответил:

— Радя, моя подруга — не тёлка.

Радик вздохнул и сказал своим:

— Пацаны, мы тут с корешем сами перебазарим, там постойте чутка.

Молодёжь уныло переглянулась, соображали они гораздо медленнее вожака.

— Пусть сидят, — улыбнулся Тимур. — Лучше в автобусе сидеть, чем в цугундере на нарах. Правда, Радя? А мы с тобой на площадке сзади «пешком посидим» и всё сами перетрём.

Радик, довольный таким исходом дела и тем, что его опять выделили в старшие, вразвалку прошёл за Тимуром.

За четыре дня до этой поездки, 9 мая, в посёлке были традиционные народные гулянья, посвященные Дню Победы. В году было всего два таких дня: ещё был День шахтёра, который отмечали в конце августа. Обычно ближе к вечеру местный вокально-инструментальный ансамбль «Горняк» устанавливал свою аппаратуру на балконе ДК, и уже подгулявший народ до ночи танцевал на улице, на единственной площади в посёлке, под чутким присмотром каменного Владимира Маяковского. Это было единственное грандиозное по своему масштабу мероприятие весной, в ближайших посёлках были только клубы, да и то постоянно закрытые. Поэтому пацаны со всей округи старались не упустить такой возможности закадрить на бесплатных танцах девчат и заодно помахаться с местными. О времени и месте заранее договаривались через старших. Было и постоянное место драк — заросший парк за Дворцом культуры, место глухое, без всякого освещения. Если в обычные дни на посёлке были только местные разборки, то перед лицом внешней угрозы поселковские пацаны забывали о былых распрях, объединялись в одну сплочённую команду и старались для качества подключить своих боксёров.

Так было и в этот вечер. В самый разгар гулянья среди толпы забегали пацанята с известием, что пришли заозёрские, стоят ватагой за ДК и ждут разборки. Тимур только набрался храбрости пригласить на танец красавицу Лену, которая жила в доме напротив, как ему свистнули Санёк с Валеркой, друзья по боксу. Отказаться от такого дела Тимур просто не мог. Да и, зная, что на днях забреют в войска, подумал, что это последний махач перед армией, который ну никак нельзя было пропустить.

Когда они втроём подошли к месту запланированного мероприятия, народ уже собрался. Глаза привыкли к темноте, и стало видно, что заозёрских чуть больше десятка, а наших было раза в два больше. Обе противоборствующие стороны стояли друг напротив друга и вяло переругивались, кто-то находил в толпе своих знакомых и вспоминал старые обиды. Народ потихоньку заводился! Рыбаки ждали подкрепления, часть заозёрских задержались на точке, торгующей самогоном. Ночи были ещё прохладные, Тимур был в одной рубашке и громко спросил в темноту: «Чё тянем, рыбачки? Слабо один на один махнуться?» Из толпы напротив, чуть пошатываясь, вышел высокий коренастый парень явно за двадцать лет. Это был уже возраст старших, и делать ему здесь было нечего. Парень громко икнул и спросил:

— Это кто тут такой борзый? Выходи один на один!

Это было неправильно, старшие никогда не вмешивались в драки молодых, а только потом проводили разбор полётов, выделяя отличившихся и наказывая ссыкунов. Но качать понятия или давать обратку было уже поздно. Тимур вышел, помахал руками, разогревая мышцы, и встал в стойку. Парень, широко расставив свои длинные руки и дыша перегаром, начал обходить Тимура слева.

— Боксёр, что ли? Ручками помахал. А я самбист! Щас у меня полетишь.

Тимур быстро сделал широкий шаг вперёд и просто ударил прямой правой в челюсть. Удар получился наполовину: во-первых, шаг был слишком широкий и не удалось вложить в удар весь свой вес, а во-вторых, рука была поставлена по диагонали вверх, что тоже смягчило силу удара. Но этого вполне хватило пьяному сопернику. Он упал на спину, перевернулся, попытался встать на колени и с удивлённым возгласом: «Бля-я!» — снова завалился на бок. Это был сигнал к действию! Местные тут же рванули вперёд, перепрыгивая через упавшего врага, а заозёрские не стали ждать атаки явно превосходившего по численности противника и кинулись врассыпную через кусты. На месте схватки остались только Тимур со своим поверженным оппонентом. Парень уже сидел на земле и медленно приходил в себя: держался за челюсть, крутил головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Боксёр подошёл, подал руку, помог встать, отряхнуться, и спросил: