Никогда не целуйся с незнакомцем (ЛП) - Реншоу Уинтер - Страница 6

— Видишь, ты действительно хочешь узнать меня, — сказала я. — Я знаю, куда это ведёт, Уайлдер, и не могу пойти по этой дороге. Не на данном этапе моей жизни.

— Я не хочу с тобой встречаться, Эддисон, — возразил он. — Я хочу владеть твоим телом. Это две большие разницы.

При упоминании слова «владеть» в его голосе послышалось рычание, и это заставило меня вздрогнуть. Я проглотила комок в горле, но он вернулся так же быстро, как и ушёл. Моя жизнь была полна стрессов, и Уайлдер мог дать мне временное облегчение.

— Мне нужно об этом подумать, — вздохнула я, моё сердце не могло решить, то ли продолжать цепляться за мой доведённый до идеала и управляемый образ жизни, то ли броситься в объятия волнующего неизвестного.

Я закончила разговор с Уайлдером как раз в тот момент, когда на экране высветился значок, говорящий, что пришло сообщение от моей сестры.

Не забудь. Ужин заказан на сегодня в ресторане «Крейв». В семь вечера. На этот раз не опаздывай!

XOXO,

Коко

Я проверила своё расписание, чтобы убедиться, что этим вечером у меня не было никаких показов, и написала ответ, дав ей знать, что буду там. Вовремя. Иногда она была такой наседкой, но это и понятно, учитывая нашу предысторию. Воспитывала меня в основном она, пока наша мать, Тэмми Линн, проводила большинство ночей в баре или возвращалась домой с незнакомыми мужчинами. Коко всего на два года старше меня, но всегда следила за тем, чтобы я была сыта, умыта и вовремя приходила в школу.

* * *

— Я пришла первой, — пропела я, когда Коко подошла к нашему столику. Хотя, это было чистой удачей. Показ дома начался позже, чем планировалось, но я поймала такси и сунула таксисту лишнюю двадцатку, чтобы тот мчался как маньяк, поэтому добралась первой.

— Чудеса случаются, — поддразнила Коко, ставя свою угольно-чёрную сумку от Hermès на стоящий между нами пустой стул. Словно шёлковая пряжа, тёмные волны лежали на плечиках её твидового жакета от Chanel и стекали по спине, и я тихо завидовала тому факту, что в дождь, снег или ясную погоду она всегда выглядела на миллион долларов. Конечно, это было всего лишь частью её работы как ведущей утренних новостей в выходные в самой рейтинговой новостной сети страны. Она всегда на виду и должна выглядеть на все сто.

Ресторан был переполнен. Коко всегда выбирала самые популярные места.

— Мисс Биссетт, прошу прощения за беспокойство, — к нашему столику подошла женщина средних лет. — Можно сфотографироваться с вами?

Коко с радостью пошла ей навстречу и встала, когда женщина протянула мне свой телефон. Мне всегда доставалась роль фотографа, но я к этому привыкла. И чертовски гордилась своей старшей сестрой. Мы обе поднялись практически с нуля. Кто бы мог предположить, что две девушки из трейлерного парка в Дарлингтоне штат Кентукки, смогут переехать на Манхэттен и чего-то добиться?

Женщина убежала, уставившись на экран телефона, довольная как слон, и Коко снова села.

— Ты такая любезная, Ко, — сказала я, качая головой.

Почти десять лет назад Коко Биссетт была никому не известной начинающей радиожурналисткой по имени Дакота Эндрюс. В двадцать с небольшим лет она вышла замуж за известного жителя Манхэттена Харрисона Биссетта, который был лет на десять её старше. Харрисон также был продюсером новостного шоу на MBC, а это означало, что у него была целая куча нужных связей. Очень быстро она избавилась от своего кентуккийского акцента и стала заниматься с персональным репетитором. Вскоре после этого она уже участвовала в кастингах и прослушиваниях, и ей начали поступать предложения.

Когда сестра добилась приглашения на утреннее шоу, Харрисон настоял, что Коко Биссетт звучит более коммерчески, и это имя внушает больше доверия, чем Дакота Эндрюс. И уже было странно думать о ней не как о Коко Биссетт. А Дакоты Эндрюс будто вообще никогда не существовало.

Мы прошли долгий путь от шаркания по грязным полам до щёлканья каблучками Manolo по мрамору самых дорогих апартаментов мира. «Это часть работы, Эддисон», – говорила она всякий раз, когда я что-нибудь спрашивала.

У каждого из нас были собственные формы признания. Мои приходили в виде подписанных контрактов и чеков на шестизначные суммы комиссионных. Её проявлялись в любви и обожании совершенно незнакомыми людьми.

— Слышала последние новости? — спросила Коко, сделав глоток своего Перрье. Её большие голубые глаза, которые были так похожи на мои, вплоть до ледяных серых вкраплений в радужках, мерцали в колеблющемся огне свечей.

— Нет?

— Мама выходит замуж.

— Опять? Который уже раз, шестой?

— Пятый. По-моему. Если не считать Дейла.

— О, боже, давай не будем считать Дейла, — я содрогнулась при воспоминании о волосатом мужчине, который с маниакальной частотой лгал нашей матери и вытянул из неё всё, что осталось от её жалкого 401к⁹. Однажды нам с Коко придётся заботиться о маме, мы это понимали, но, по крайней мере, мы всегда это планировали. Хуже всего было то, что Дейл настоял, чтобы они жили в гражданском браке, потому что он был связан долгим, продолжительным разводом с женщиной из Айовы. Мы обнаружили, что такой женщины никогда не существовало, и всё это было обыкновенным мошенничеством. Он был одним из таких мужчин.

— Как его зовут?

— А это имеет значение? — закатила глаза Коко, а затем, как только к нам подошёл официант, нацепила свою лучшую «для-телевизора» улыбку. Она контролировала свои эмоции словно с помощью переключателя. — Да, привет, мне, пожалуйста, бокал пино-нуар. Спасибо.

— Джин с тоником, спасибо, — сказала я. — Так, когда мама собирается мне об этом рассказать?

— Понятия не имею. Скоро, — предположила Коко. — Она мне сказала только сегодня. Они с будущим мужем приезжают в город. Кажется, у него есть сын, который живёт здесь. Она хочет, чтобы мы все вместе поужинали.

— Одной большой счастливой семьёй.

— Именно, — Коко сделала глоток только что принесённого вина. — Эта женщина весьма настойчива. Ей пятьдесят восемь лет, и она всё никак не может отказаться от мысли, что нам нужна идеальная семья.

— Этот корабль уже давно уплыл.

— Это ты мне говоришь, — сыронизировала Коко, и в её голосе прозвучал намёк на кентуккийский акцент, который мы оба похоронили много лет назад. Когда мы только переехали в Нью-Йорк, то месяцами практиковались, чтобы его искоренить, а Коко ещё узнала несколько приёмов в колледже, где обучалась радио и тележурналистике. Больше никто не мог сказать, что мы из Кентукки, хотя иногда, когда одна из нас злилась, акцент проявлялся в полную силу.

Телефон Коко завибрировал, она подняла палец и пробормотала извинения, отвечая на звонок. По-видимому, это был Харрисон. Её бывший муж. Никогда не понимала их отношений, а Коко никогда не вдавалась в подробности того, почему они два года назад развелись, но всё ещё жили вместе.

«Ты просто хочешь, чтобы я переехала, и тогда ты сможешь продать мне квартиру», – обычно поддразнивала она меня, пытаясь сменить тему.

Коко отошла от стола, чтобы ответить на звонок, и, судя по тому, как она махала рукой, они с Харрисоном снова сцепились. Моя сестра была отчаянно независима, но любила так же неистово, как и проживала свою жизнь, и нежное сердце Коко было её ахиллесовой пятой.

Именно поэтому мы никогда не позволяли себе поднимать разговор о её школьной любви – парне, который теперь был известным кантри-певцом. И неважно, что каждый раз, когда выходил очередной альбом, его лицо красовалось на всех рекламных щитах на Таймс-Сквер. Казалось, она жила своей жизнью, как будто его никогда не существовало, но я сразу чувствовала её гнев, если только осмеливалась упомянуть при ней его имя или его музыку.

Пока ждала, я сделала глоток коктейля и стала перекладывать столовые приборы, осматривая помещение в поисках знакомого лица. За последние несколько лет я продала и сдала в аренду тысячи квартир, кондоминиумов и особняков, и мне казалось, что, каждый раз выходя из дома, я всегда сталкиваюсь со знакомыми людьми. Для меня это стало чем-то вроде игры.