О да, профессор! (СИ) - Майер Жасмин - Страница 14

— Боже… Я, конечно, видел тебя голой вчера, но сегодня…

Сегодня я точно выгляжу лучше, чем вчера в алкогольной коме. Хоть за это можно быть спокойной.

Он нагнулся и провел языком по груди, вбирая в рот чувствительный сосок. Уж и не знаю, что он там сделал языком, но я моментально вцепилась в его плечи с громким стоном. А он повторил то же самое со вторым соском.

После Мефистофель неожиданно выпрямился, уперся рукой в кафельную стену возле моей головы и выдохнул:

— Марго, давай проясним.

Можно увести мужчину с кафедры, но тягу к преподаванию ты из него все равно не выбьешь. Вот что он за человек? Если сейчас снова затянет песню про курсовую, я развернусь и уйду. Честное слово.

— Ты моя студентка, я твой преподаватель, — продолжал Мефистофель, кажется, уговаривая больше самого себя, чем меня. — Но ты голая и в моей квартире, и велика вероятность, что я вот-вот сорвусь и… Тогда обратной дороги не будет, Марго. Ты уверена, что хочешь этого?

— Уверена. Я хочу, чтобы именно ты стал моим первым, Матвей.

Он впился в мой рот и чуть не съел меня на завтрак, таким страстным был этот поцелуй.

— Тогда нам точно не стоит делать это в душе, — выдохнул он.

— Разве вам не нужно меня подготовить?

— Хватит «выкать», Марго! Черт знает почему, но это просто сносит мне крышу!

Глядя в его темные от желания глаза, удивленно-наивно протянула:

— Да что вы?

И сразу запустила руку под резинку его мокрых штанов и сильно сжала член, потому что белья на Мефистофеле, оказывается, и не было.

Он тут же толкнулся мне в ладонь, перемежая стоны недовольным ворчанием о «несносной девчонке», но хоть с лекциями на этот раз было покончено. Я сжала и погладила его, как он учил меня на кафедре.

Матвей тут же содрал с себя сначала мокрую толстовку, а после и штаны и наконец-то вжался всем телом в меня. Его руки при этом не останавливались ни на миг и гладили меня везде, куда он только мог дотянуться.

— Сильнее и быстрее, Марго.

А нет, с лекциями мы не закончили. Но эта нравится мне больше.

Его ладонь накрыла мою, показывая, как лучше сжать и как взять нужные ритм и скорость. А после он отпустил меня, позволяя справляться самой.

— О боже, только не замедляйся… Да!

Одна рука легла мне на грудь, вторая — скользнула между ног, и я ахнула. В противовес моим быстрым, резким движениям, его ладонь скользила у меня между ног ласково, нежно, невыносимо медленно.

— Пожалуйста, быстрее, — простонала я.

— Ох!..

Матвей ударился бедрами, а член в моих руках дернулся. Горячая сперма брызнула на живот, а я продолжала двигать рукой. Он сам убрал мою ладонь, поцеловал меня, а после прошептал:

— Ах да, я ведь должен тебя подготовить, Марго. Но на этот раз не хочу делать это руками. Я хочу попробовать тебя на вкус.

Матвей опустился передо мной на колени, закинув одно бедро себе на плечо.

О боже!

Язык ужалил первым прикосновением, и я вцепилась в его плечи, чтобы хоть как-то устоять на ногах. И чуть не кончила только при виде того, с каким наслаждением он прикрыл глаза, в самый первый раз пробуя меня на вкус.

Его руки крепко зафиксировали мои бедра, а язык проник в меня и исследовал каждый чувствительный миллиметр. Он облизывал меня, как мороженое, а когда ударял языком по клитору, то меня прошивало, словно от ударов током.

Кажется, я не продержалась и минуту под его напором. Задрожала всем телом, всхлипнула, запустив руки в его мокрые волосы, и кончила с его именем на губах.

Вот это я понимаю «С добрым утром!»

Обычно тело предавало девиц в бульварных романах. Я всегда смеялся над этим оборотом речи, считая его не только корявым, но и абсолютно лживым. Ну как тело может предать? Оказывается, легко и просто.

Я ведь лежал с ней рядом. Просто лежал и спал. Как так вышло, что мои пальцы оказались опять в ее трусиках? Видимо, трусики виноваты. Они такие маленькие. Сплошной соблазн и никакой защиты от озабоченного преподавателя.

Да-да, я помнил, что она моя студентка, что вся ситуации требует от меня стойкости, джентльменства и вежливости, но ничего не мог с собой поделать. Член стоял колом, а руки сами рвались к теплой, сладкой и уже влажной для меня Маргарите. Еще виноваты ее стоны сквозь сон. Я попытался уговорить себя, что эти звуки рождены страданиями похмелья, но драматичное «Мефисто», что сорвалось с ее губ с придыханием, развеяло мои нелепые предположения.

Я думал, поможет, если она кончит. Просто доведу дело до конца и все. Потом пробежка, холодный душ и собрать волю в кулак, чтобы подвезти Марго домой. Вероятно, я бы смог, если бы она мне помогла хоть немного, но эта чертовка все только усугубляла.

Пробежка кончилась, не начавшись, а душ вышел горячим, потому что она была там. Я все еще не перешел черту, хотя мы оба были готовы сделать это. У нас еще остался люфт, мнимое расстояние, немного времени и пространства, чтобы передумать.

Я уже знал, что не соскочу. Она, думаю, тоже. Но и набрасываться сейчас посчитал бестактным. Нам нужно поговорить.

Моя пробежка не состоялась, но я хотя бы заглянул за кофе. Пускай он уже остыл, но составит нам хорошую компанию на кухне. Я вытащил Марго из душевой, нарядил в свой халат, завязал пояс. Не туго, чтобы грудь выглядывала в низком вырезе.

У меня аж язык зачесался, как захотелось еще раз облизать ее соски. Вот же они там. Стоит только отодвинуть…

Нет, кофе, кофе, кофе.

— Мое платье, — спохватилась Марго, увидев мигающий сигнал об окончании стирки на машинке. — Я бросила сполоснуть. Ты не против, надеюсь.

— О, только за. Надеюсь, что все отстиралось. Особенно запах. Хотя и на вид твой ужин так себе.

— Ты смущаешь меня, — заявила она сердито, стрельнув в меня обиженно-злым взглядом.

— Прости-прости, я удалюсь тогда, ладно? Жду на кухне. Нужно что-то съесть.

Оставив ее возиться с платьем, я отправился возиться с завтраком, по дороге зацепив из ящика в спальне боксеры.

Мой кофе остыл, но я не был против. Он бодрил лучше пробежки. Или же это оргазм от руки Марго так действовал? Все сразу, думаю. Быстро смешав молоко и яйца, я вылил жижу на сковороду, присыпал сыром, нарезал хлеб и выставил масло.

Маргарита явилась, когда я раскладывал еду на тарелки.

— Признайся, это хитрый план с твоим платьем, чтобы не готовить завтрак, — пошутил я.

— Раскусил, — засияла она девчачьей улыбкой, и я не сдержался.

Тоже стал улыбаться в ответ. Марго смотрела на меня слишком долго, словно сканировала лицо глазами, запоминая. Проклятье, я даже смутился от этого ее невинного и одновременно чувственного изучения. Она и на член мой смотрит вот так. Широко-открытыми глазами, изучающе заинтересованно. Невозможно не желать ее такую. Открытую и наивную, но одновременно смелую, даже дерзкую.

— Твой раф. — Я подвинул ей стакан с кофе.

— О, спасибо. Хоть какой-то толк от твоего спринта, — поддела она, пригубив и не прекращая улыбаться. — Ммм, ванилька. Откуда ты знал, что я люблю именно такой?

— Угадал. Разве юным невинным девочкам не положено пить сливочно-ванильный сладкий кофе?

— Ох, а ты, наверное, предпочитаешь двойной ристретто? И по пальцам себе молотком утром бьешь, чтобы не подобреть. Не дай бог, ага?

— Какая ты умная, оказывается. С таким аналитическим умом нужно было поступать на экономику или право.

— Я завалила журналистику, — призналась она, сразу сникнув.

Мне стало не по себе. Вот она светилась, а я словно включил эту волшебную лампочку, напомнив о чем-то неприятном.

— А филфак — это компромисс, видимо? — догадался я. — Поэтому ты валяешь дурака и не стараешься?

— Можно и так сказать. — Марго пожала плечами и обратила все свое внимание на омлет. — Очень вкусно. Спасибо.

— Пожалуйста.

— Ну а ты?

— Что я?

— Зачем такой успешный автор пошел преподавать?