Жара - Славкин Владимир - Страница 15

– Ну, конечно, заходила, уходила. Она же помощник директора представительства.

Беседа по душам плавно шла к завершению.

Захарьина понимала, что сейчас она еще не готова ко встрече с остальными членами коллектива. Ей нужно было осмыслить обширную информацию, любезно предоставленную ей Кляйном. Но профессиональный инстинкт заставил государственного советника юстиции третьего класса попросить собеседника:

– Игорь Юлианович, спасибо. На сегодня мы закончили наш разговор. Теперь я хотела бы встретиться с Татьяной Волковой.

Захарьина была искренне удивлена тем, как помрачнело лицо Кляйна.

– Может, тоже отложим на завтра? – фальшивым голосом поинтересовался статусный шармье.

– Да нет, мне хочется проверить кое-какие свои предположения. Вы же понимаете, идет следствие. Пригласите, пожалуйста, Татьяну.

Анна Германовна вела себя «по интуиции». Она попросила оставить ее одну, и тогда в комнату вошла Татьяна Волкова. Анна очень аккуратно нащупывала нить разговора с учетом прошлых непростых отношений с девушкой. Ей бросилось в глаза, что молодая женщина явно не в себе. Полная потеря концентрации, отсутствующий взгляд, горестное выражение лица. «Но хороша», – подумала Захарьина. Рыжеволосая зеленоглазая красавица, которую она четыре года назад определила, как пухленькую девочку, заметно похудела, подтянулась, а на лице появились едва заметные морщинки. Нет, она по-прежнему была свежа как майская роза, но печать душевных волнений сделала ее интересней и в чем-то загадочней.

– Скажите, Татьяна… Да, кстати, вы не возражаете, что я называю вас по имени?

– Ну что вы! – слегка оживилась Таня. – Вы столько для меня сделали. Оставили на свободе. Я буду благодарна вам всю жизнь.

– Не стоит благодарности, – ехидно заметила Захарьина. – Скажите, Татьяна, в каких отношениях вы находитесь с Владимиром Розенфельдом?

Со стороны Волковой не последовало ни протестов, ни возмущения, ни искусственной стыдливости.

– Да, Анна Германовна, вы правы, – почему-то сказала Волкова, – я состояла в интимных отношениях с Владимиром Борисовичем. Вы знаете, когда он взял меня к себе, я подумала, что все мои мечты сбываются. Я ведь всю жизнь хотела выйти замуж за человека с положением. Сначала Володя просто приказал спать с ним. Это было условием моей работы в представительстве. А потом он стал относиться ко мне как-то совершенно иначе. Год назад он даже сделал мне предложение руки и сердца, которое я с радостью и благодарностью приняла. Мы собирались зарегистрировать наш брак в штате Колорадо. Должны были поехать туда нынешней осенью. Но потом я все испортила, и Володя порвал со мной.

– Что же вы такого сделали, что все испортили? – удивилась Захарьина, хорошо помнившая заветную мечту Татьяны охомутать какого-нибудь олигарха.

– Самое обычное дело, – ничуть не смущаясь, ответила Татьяна. – Банальщина. Я ему изменила, и он нас застукал.

– Да, странно все это, – задумчиво произнесла Захарьина. – С кем же вы изменили Розенфельду?

– Вы ведь видели Игоря Кляйна? – произнесла Волкова. – Я влюбилась в него без памяти. Я всю жизнь была прожженной циничной девкой, охотницей за положением и состоянием, да вы, наверное, все помните. С момента убийства Верта прошло всего четыре года. Не такой уж большой срок. Лучше я с тех пор не стала. И тут вот такое. Я понимала, что гублю все, что досталось мне с такими мучениями. Но ничего сделать с собой не могла. Игорь Юлианович женат, имеет двоих детей, из семьи уходить не сбирается, да ничего такого он мне и не обещал. Ну да что сделано – то сделано.

– Слушайте, нескромный вопрос – сказала Захарьина – как Розенфельд вас застукал?

– Да, методы у Володи были неоригинальные. Он элементарно нанял частного детектива. Видно, почувствовал что-то. Ну а специалист обеспечил все – фотографии, адреса… Он приперся на работу, к нам сюда, дал Розенфельду прочесть отчет. Тогда Володя пригласил меня в кабинет. Орал он страшно. Я ничего не отрицала, да и что было отрицать. К тому времени я уже не хотела замуж за него, думала только об одном – как быть рядом с Кляйном. Я умаляла Розенфельда не выгонять меня с работы и, к моему удивлению, он согласился. У меня ни кола ни двора. Да и репутация, с которой не устроишься ни в одну приличную компания. Но Розенфельд поставил условие. Я должна была по-прежнему спать с ним. Ну я согласилась. Куда мне было деваться.

– Но как же дальше складывались отношения Розенфельда и Кляйна? – Анна была ошарашена.

– А никак не складывались. Игорь рассказывал, что Владимир Борисович на следующий день сказал ему: «Гарик, не бери в голову! Одной шлюхой больше, одной меньше. Какая разница. А тридцатилетняя дружба стоит дорого». Это он про меня – женщину, на которой он собирался жениться, говорил «одной шлюхой больше – одной меньше». В общем, все сделали вид, что ничего не произошло. Володе, по-моему, было все равно. Но Игорь Юлианович очень мучился и расстраивался из-за того, что я спала с Розенфельдом. Но что я могла поделать?

– Татьяна, – сменила тему Захарьина, – расскажите мне, когда вы в последний раз видели Розенфельда и как протекал этот день или вечер.

– Последний раз я видела Владимира Борисовича 4–5 июля. Он долго стебался по поводу национального праздника США. Ночь мы провели вместе. Утро прошло как обычно. Ничего особенного. Мы вместе приехали на работу. А вот в офисе уже что-то случилось, но что конкретно, я не знаю. Может, звонок какой. Розенфельд стал очень раздраженным. Практически весь день он провел с Кляйном. Ездили в Газойл. Какие-то совещания. Со мной Владимир Борисович не общался. Даже не попрощался в конце дня. Вот и все.

– У вас есть какие-то предположения об его исчезновении?

– Да какое там исчезновение, – грустно сказала Волкова. – Убили его. Причем думаю, что убили Розенфельда сразу после 5 июля. А все эти разговоры про то, что он куда-то уехал, – полная чушь.

– У вас есть какие-то факты или другая информация? – озадаченно спросила Захарьина.

– Подумайте сами, Анна Германовна. – Может мужчина в трезвом уме и здравой памяти договариваться о следующем свидании в известном смысле с женщиной, если собирается куда-то уезжать? Вообще у него были какие-то важные дела. Потому что мы очень долго подбирали день. Сперва он предлагал мне встретиться, по-моему, 10-го числа загородом. Но потом это отменилось. В результате я должна была явиться к нему 11 июля домой.

– Прямо как на работу, – усмехнулась Захарьина.

– А что поделаешь, – вздохнула Татьяна. – Только, думаю, к тому времени он был уже мертв.

– Скажите, Татьяна, он никогда не обсуждал с вами проблемы своей матушки?

– Сколько угодно, – ответила Татьяна. – Бедную старуху мордовал Володин братец. Судя по его описаниям, страшная сволочь. Вообще Володя любил порассуждать, как чудесно мы будем жить втроем где-нибудь в штате Колорадо. Он, кстати сказать, купил там очень хороший дом. Показывал мне фотографии и видео. Маму он хотел спрятать где-то в Москве. Или под Москвой. А потом увезти в Америку. Он собирался пробыть в Штатах минимум полгода, тогда же хотел оформить наш брак. Провести медовый месяц и побыть с матерью. Наверное, Володин брат – какой-то серьезный питерский бандит. Уж очень долго Вова рассуждал, как лучше спрятать маму. Последующих событий я не знаю, поскольку была изгнана из рая. Володю очень жалко. Хоть и не любила его, но все равно привязалась.

– Скажите, Таня. А Игорь Юлианович не пытался как-то помирить вас с Розенфельдом? Склеить ваши отношения?

– Может быть, и пытался, – сердито сказала Татьяна. – Не знаю. Скажу одно. Бывать с Игорем вместе мы стали чаще. Он вообще развивал со мной всякие интересные теории о том, что многоженство – это великое достижение исламской цивилизации и не худо нам было бы его воспринять.

– Да уж. Ну что ж, Татьяна, давайте на этом пока закончим. Никуда не уезжайте из Москвы.

– Я в полном вашем распоряжении, – грустно промямлила Татьяна.