Днк, или внебрачная дочь монстра (СИ) - Михаль Татьяна - Страница 19

Откинулся в кресле и посмотрел на время на своих часах.

Сжал пальцами переносицу и покачал головой.

«Слабак…»

«Наталья зато не смотрит на меня как на сволочь, коим я стал себя считать в последнее время. Она смотрит на меня с благодарностью, что я помог в лечении. Наталья не осуждает меня за то, что я стал редким гостем и появляюсь лишь по вечерам, когда Диана уже спит, и то, я прихожу не каждый день. Вторая неделя подходит к концу, а малышка всё ещё испытывает боль…»

« — С вашей девочкой всё хорошо, — отвечал доктор на мои вопросы, почему ей не становится легче. — Так и проходит выздоровление. Взрослые бы уже не плакали, но не забывайте, что Диане всего год. Послеоперационный период всегда очень болезненный, но он пройдёт. Просто наберитесь терпения».

Пока я занимался самоанализом и рефлексией, зазвонил телефон. Звонок вырвал меня из этого депрессивного состояния.

— Инесса… — произнёс я хмуро.

«Какого чёрта ей надо?»

— Да! — ответил резко.

— Макар, любимый, прости, что прерываю твои очень занятые дни, что ты даже не нашёл минутки мне позвонить и пообщаться, но у меня срочное к тебе дело. — Как я раньше не замечал, что у неё очень высокий и неприятный голос, а её протяжные гласные? Её манера говорить просто ужасна.

— Говори, только быстро, — сказал я, пропустив мимо ушей упрёк. Мне было плевать на её «нежные» чувства.

— Я получила документы о разводе! — выпалила Инесса весьма взволнованно. — Макар, любимый, что это значит?!

Поморщился, когда она произнесла «любимый».

— Это значит, что я с тобой развожусь, — ответил ей на вопрос.

— Но почему?! Макар, что произошло? Мы же с тобой были так счастливы вместе, у нас всё было хорошо, пока в нашем доме не появилась эта… эта оборванка с ребёнком! Это она, да?! Это она тебя подговорила развестись со мной?! Макар, милый, я же люблю тебя…

— Хватит! — оборвал её. — Я не обязан тебе объяснять, что произошло. Я думал, ты сама всё поймёшь, но видимо, ты либо слишком глупа, чтобы это осознать, либо делаешь вид. Сделай одолжение, Инесса, просто подпиши бумаги и на этом всё. Прощай.

— Нет! Стой! Не вешай трубку! Хорошо! Раз так, раз ты решил, что я недостаточно хороша для тебя…

Я рассмеялся над её последней фразой.

— В договоре указано, что я остаюсь ни с чем! Макар, так не пойдёт, я имею право на половину всего имущества! Я твоя законная жена, между прочим!

— Имела бы право, Инесса, — произнёс я с усмешкой. — Если ты забыла, «дорогая», то в брачном договоре чёрным по белому прописано, что если ты изменишь мне, то останешься ни с чем.

— Что… — кажется, Инесса, потеряла дар речи.

— Прощай, крошка.

— Нет, Макар! Я не изменяла тебе! Не изменяла, любимый!

— Твоя горячо любимая подруга, Валерия, любила записывать все ваши с ней разговоры и она с удовольствием ими поделилась за очень хорошее вознаграждение. Да и прослушки в доме стояли, Инесса. Так что, подпиши документы и не усложняй, так как суд в любом случае, будет не на твоей стороне. Всё, Инесса, разговор окончен. Ты отняла у меня слишком много времени.

— Тва-а-арь! Какая же ты тварь, Макар! — завизжала Инесса. — Чтоб ты сдох и твоя дочь то…

Я моментально отключился. Слышать её вопли и истерику в мои планы не входило.

Набрал номер своего управляющего и как только тот ответил, сказал:

— Помоги Инессе собрать её личные вещи и проводи за ворота посёлка. Обязательно проконтролируй, чтобы она подписала бумаги. К моему возвращению, я хочу, чтобы в доме её не было. Ни её, ни её вещей и каких-либо напоминаний об этой женщине.

— Личные вещи, Макар Демидович, что вы имеете в виду конкретно? Её одежду?

— Всё, что сможет унести в своих руках, — сказал я.

— Вы слишком щедры.

— Хм. Не думаю.

— Я всё сделаю, Макар Демидович.

Наталья

Сегодня Макар тоже не пришёл.

Уже три дня его нет, словно ему стало неинтересно. Словно он уже наигрался в «семью», поиграл несколько дней в «папу», но когда он понял, что это вовсе не игра, а реальная жизнь – азарт мгновенно прошёл.

Больной ребёнок – это ведь не так весело, правда?

Макар думал, что Диана всегда будет улыбаться? Думал, что она не будет плакать, когда ей больно; кричать, практически скатываясь в истерику, чтобы донести до нас взрослых, что её нестерпимо терзает боль? Неужели он и правда, так считал?

Первые дни мужчина пытался, изо всех сил старался мне помочь и я это видела, но в итоге, ему было проще самоустраниться и переложить все заботы о ребёнке на плечи других людей, чем лично принимать участие в выздоровлении своего же собственного ребёнка.

Вот Макар Севастьянов, и показал своё истинное лицо. Брутальный и жёсткий, циничный и усмехающийся судьбе в лицо, Макар спасовал перед маленькой девочкой, которая нуждалась в трудный час своей жизни в его поддержке.

Смеюсь про себя горько.

«А ведь, сколько гонора было, сколько громких заявлений и слов, что он отец и что так рад Диане!»

Тряхнула головой.

Я не говорила ему то, что думаю. Наоборот, когда с моих губ уже готовы были сорваться эти обвинительные речи, я едва ли не до крови прикусывала язык, чтобы потом натянуто улыбнуться и вежливым, до зубного скрежета тоном, сказать следующее:

— Благодарю вас, Макар Демидович. Ваша помощь неоценима. Даже, если бы я и нашла деньги на операцию, то это была бы лишь малая часть, потому что грамотная реабилитация – это самое важное после сложной операции. Спасибо вам. От меня спасибо, от Светы, хоть её уже нет и от самой Дианы. Мы не забудем… Никогда.

Я снова перешла с ним на «вы», чтобы не забываться с кем на самом деле имею дело – с богатым трусом.

«Да, я считала его трусом с некоторых пор и перестала уважать, как мужчину. Внешне сильный, Макар оказался хрупким внутри. Как же это смешно».

«Вы наверное осуждаете меня за лицемерие, да? Но вот такая я, нехорошая. Ничего не могу с собой поделать. Ничего. Да я благодарила его вместо того, чтобы спросить: «Почему ты уходишь? Почему не возьмёшь крохотную ручку Дианы в свою ладонь? Ведь ты, такой большой, сильный и здоровый мужчина – её отец. Диана – твоя плоть и кровь и ей жизненно необходима поддержка близких. Твоя поддержка, ведь ты же обещал... Неужели, тебе совсем не больно видеть её слёзы? Неужели, всё, твоя игрушечная любовь к ребёнку прошла, стоило увидеть её слабой и беззащитной? Значит, это и правда, была лишь имитация? Но вместо этого я говорила ему «Спасибо». А в мыслях осуждала, злилась на него, а по ночам, иногда, и ненавидела».

Страшные слова и мысли… Страшные обвинения… Но других мыслей мне в голову не приходило.

«А ещё я зачем-то ляпнула про его родителей, про бабушку и дедушку Дианы… Язык мой – враг мой».

Вздохнула и сделала глоток обжигающего чая. Аромат лимона приятно щекотал мой нос.

«Кормили нас по высшему разряду. Чего уж говорить, деньги – это свобода. Без денег в этом мире – невозможно нормально и достойно жить».

Ещё один фактор, который разливал злость по моим жилам.

Нет, я не озлобилась на весь мир, и не кричала мирозданью о несправедливости жизни. Я всего лишь была зла: на себя, что оказалась бесхребетной и неблагодарной дрянью. Вместо того, чтобы молиться на Севастьянова, я испытываю лишь негативные эмоции и ничего, совершенно ничего не могу с собой поделать. Злюсь на Макара, что он ведёт себя как последний трус, хотя обещал и говорил, что будет рядом, но не сдержал своего слова. Даже на Диану немного злюсь… Но на малышку уже просто из-за усталости…

«Господи, я, наверное, очень нехороший человек, да?»

«Третий день Макара нет, и мне хочется схватить телефон, позвонить ему и закричать в трубку, высказать всё, что думаю о нём; рассказать о том, как я устала и как мне самой хочется стать маленькой и оказаться в надёжных и сильных объятиях; а ещё рассказать ему, как мне хочется переложить хоть некоторые свои заботы на чьи-то ещё плечи, чтоб кто-то, хоть немного мне помог… Хотя, куда уж больше...»