Когда решает сердце (СИ) - Жаклин Николь - Страница 41

— Неа, чувак, не надо, — сказал Алекс.

— Я за рулем, — ответил я, следуя за ними в дом.

В доме преимущественно было темно, только в гостиной в камине горел огонь. И похоже именно там Трев провел все время с тех пор, как ушел от тети Элли и дяди Майка прошлым вечером. На столе стояла бутылка «Джека Дениелса» и наполовину наполненный бокал с коричневой жидкостью. Рядом лежала стопка бумаг, небрежно сложенных в бежевой папке.

— Что происходит, Трев? — спросил я, когда он шлепнулся на диван, откинувшись на подушку, которая, должно быть, была принесена с его кровати.

— Гребаный Генри, — выплюнул он, тряся головой. — Какой же бл*дский идиот.

Я встретился с такими же удивленными глазами Алекса, как мои, и шагнул к Тревору, когда тот заплакал. Он не рыдал, но слезы текли по его мертвенно-бледному лицу, словно он не знал то ли злиться ему, то ли грустить.

— Ты получил его завещание? — поинтересовался Алекс, усаживаясь в кресло-качалку рядом с диваном.

— Мужик, он облажался, — еле слышно произнес Трев, продолжая качать головой. — Надо сказать родителям, но бл*дь!

Я сел рядом с ним на диван и задумался о том, что сказать. Он явно был далеко не трезв, и в его словах не было никакого смысла, но что-то происходило. И судя по тому количеству виски, которое он выпил менее чем за двенадцать часов, это было что-то важное.

— Мы понятия не имеем, что ты пытаешься сказать, — мягко заметил Алекс.

Я чуть не рассмеялся. Давай же Алекс, не ходи вокруг да около.

Тревор наклонил голову, чтобы краем рубашки вытереть лицо, затем выпрямился и указал на бумаги на столе.

— Я просмотрел завещание Генри, — отчетливо произнес он. — Большинство фигни не имеет особого значения. Он оставил свою долю компании мне. Так что у меня теперь выше статус, чем у вас обоих. И он завещал свою доску для серфинга Келлеру. Типа такой фигни.

— Господи, ты будешь той еще занозой в заднице, — пожаловался я, тем самым заставив Трева слегка улыбнуться.

— Я постараюсь быть с тобой помягче, — сухо пообещал он.

— Так что же происходит? — вмешался Алекс. — Почему ты топишь свои печали в виски? Тебе даже оно никогда не нравилось.

— Он оставил все деньги на своих счетах и его пособие в случае смерти женщине по имени Морган Райли.

— Кто, черт возьми, такая Морган Райли? — выпалил я, бросив взгляд на Алекса.

— Очевидно, мать его ребенка, — проворчал Трев, поднимая стакан с виски и отпивая половину.

— У Генри был ребенок? — закричал Алекс, его лицо сморщилось в замешательстве.

— Какого хера? — пробормотал я, лихорадочно соображая.

Я не мог припомнить, чтобы Генри когда-либо рассказывал о женщине, задержавшейся дольше, чем на одну ночь, не говоря уже о том, что она забеременела от него. Он ни разу не сказал ни слова, ни разу даже не намекнул или не дал никаких подсказок.

— Да без базара, — сказал Тревор, ставя стакан на столик. — Он все распланировал — убедился, что я получу бумаги, чтобы я мог рассказать нашей матери о том, каким куском дерьма оказался ее младший сын, который бросил свою дочь. Генри даже оставил мне письмо.

Я резко выдохнул.

Мысль о том, что дочь Генри никогда не узнает своего отца, заставила меня сломаться и заплакать. Она никогда не узнает его чувство юмора, или он не заберет ее в середине дня из школы, потому что ему захотелось мороженого. Он никогда не научит ее кататься на велосипеде или серфить. Его не стало, и теперь у него не было даже шанса передумать. Что, бл*дь, творилось в его голове?

Я бы никогда так не поступил с Ариэль.

От этой мысли у меня перехватило дыхание. Боже. В ту же секунду мне захотелось вернуться в дом моих родителей, чтобы я мог ее обнять. Я не мог представить себе, что не увижу, как она вырастет. Что никогда не услышу, как Ани читает ей сказки на ночь или не увижу, как та заплетает волосы Ари в косички.

— Мне нужно сказать родителям, — сказал Тревор, проводя ладонями по лицу. — Вероятно, мне стоит съездить сегодня, пока там тетя Лиз и дядя Майк.

— Хочешь, чтобы мы поехали с тобой? — спросил Алекс, потирая бедра ладонями, словно не знал, куда деть руки.

— Неа, наверно лучше, если вас не будет, — устало произнес Трев. — Брам, сможешь отвезти Ани домой? И рассказать ей о том, что происходит?

— Конечно, — согласился я, поднимаясь на ноги.

— Я подвезу тебя, а потом исчезну, — сказал Алекс Тревору. — Но сначала тебе нужно принять душ и сбрить это дерьмо с лица.

— Дяди Майка и отца не будет дома еще, как минимум, полчаса, — напомнил я брату.

— Да, хорошо, — вздохнул Алекс и встал. — Давай, парень, ты не можешь явиться к родителям в таком виде.

Я оставил их вдвоем, шаркающими в спальню Тревора, и забрался в свой грузовик, уронив голову на руль.

Я понимал опустошение Трева. Мы все оплакивали Генри. Я бы все отдал, чтобы вернуть его, услышать его голос или увидеть его лицо.

Но теперь я был так зол на этого идиота, что захотелось врезать по чему-нибудь.

***

— Есть ли причина, по которой ты вытащил меня из дома, словно тот горел, — раздраженно спросила Ани, пока мы отъезжали от дома дяди и тети.

— Да, — проворчал я, руками сжимаю руль.

Тревор дал мне зеленый свет, чтобы рассказать Ани о дочери Генри, но я понятия не имел, как начать разговор. Эй, ты знала, что у Генри был ребенок, с которым он не общался? Да, так было бы неплохо.

— Ну? Что происходит? — нетерпеливо спросила Ани, кладя свою сумочку на сиденье между нами.

— Трев получил завещание Генри от адвоката, — начал я, но Ани прервала меня.

— Подожди, что? Почему его не получили Элли и Майк?

— Потому что он хотел, чтобы его получил Тревор, — ответил я.

— Ладно, и?

— У него был ребенок, Ани, — тихо произнес я, глядя на нее.

— Что? Этого не может быть, — усмехнулась она.

— Он оставил письмо Тревору, а матери девочки — свое пособие в случае его смерти и все свои деньги на счетах.

В грузовике воцарилась тишина.

— Что? — наконец, выдавила Ани, поворачивая свою голову ко мне и глядя на меня. — Какого черта?

— Понятия не имею. Это все, что Тревор мне рассказал.

— Сколько лет девочке?

— Он не сказал.

— Ну, и где же она?

— Тревор больше мне ничего не сказал.

— Ладно, есть ли что-нибудь, что ты, черт побери, знаешь? — с издевкой спросила она.

Я глубоко вдохнул через нос, стараясь не огрызнуться в ответ. Я тоже был ошарашен и знал, что она была потрясена.

— Мать зовут Морган. Насколько мне известно, Генри не общался ни с ней, ни с девочкой. Это все, что Тревор сказал мне, — наконец, сказал я так спокойно, как только смог.

— Но может он все же пытался, — пробормотала Ани, когда мы завернули на ее подъездную дорожку. — Я имею в виду, мы не знаем, что произошло. Возможно, она...

— Он бросил своего ребенка, Ани, — скептически возразил я.

— Ты этого не знаешь! — она выпрыгнула из грузовика, как только я заглушил мотор, и полезла на заднее сиденье, чтобы забрать Ариэль. — Может быть, он пытался...

— Нет, — прервал я ее, забирая тяжелое кресло Ари из ее рук. — Он их оставил.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — прошипела она, топая сердито к дому. — Ты понятия не имеешь, пытался ли он увидеть ее или нет.

Я прошел за ней в дом и поставил автокресло Ариэль на пол в гостиной, проверяя, что та все еще спит, прежде чем последовать за Ани на кухню.

— Он ни разу никому не упомянул о ребенке, — сказал я, подходя к ней. — Почему он никогда ничего не говорил, если планировал стать отцом года?

— Ну, его здесь нет, чтобы он мог защититься, так что я нихрена не знаю! — прокричала она, сжав руки в кулаки.

— Он бросил своего ребенка! — закричал я в ответ, вскидывая руки вверх. — Он никогда не собирался рассказывать нам!

— Откуда ты, бл*дь, знаешь?

— Потому что, если бы он не умер, до сих пор был бы проклятым папашей-неудачником, и мы ничего бы о ней не знали, — выдавил я.