Следы темной души. Паутина судьбы (СИ) - Мэй Валентина - Страница 51

- Здорово!

- Угу, — тот лишь поднял правую руку, даже не оглядываясь.

- Зайди ко мне, разговор есть.

Коля обернулся, удивлённо вскинув брови глянул на него и спросил:

- А здесь не?

- Зайди, говорю, — закипая, произнёс Валера гневным голосом, отчего ухмылка сползла с лица брата, зашагавшего к нему в дом.

- Ну? — усевшись на табурет спросил тот, глядя тяжёлым взглядом.

- Ты… — сразу стало неуютно, и вся гневная тирада вмиг испарилась. — Люси пропала. Ты знаешь?

- В смысле "пропала"? — будто издеваясь, переспросил Коля.

- В прямом, — заходили желваки, захотелось скрежетать зубами от злости.

- Да никуда она не пропадала.

- То есть как?

- А кто тебе сказал, что она пропала?

- Так все только об этом и говорят, — соврал Валера, не подумав проверить информацию прежде, чем затевать этот разговор с братом.

- А, ну а я при чём тут?

- Д… короче, забей, — он махнул рукой, мысленно ругая себя за свою неосмотрительность.

- Давай, — Коля встал, похлопал его по плечу и пошёл прочь, — можешь быть уверен — дома она.

Несмотря на то, что весь февраль она была полностью погружена в учёбу, вечерами, оставаясь наедине со своими мыслями, Лина снова и снова возвращалась к загадочному случаю с подругой.

Очень жаль, что не было возможности больше съездить к Люси домой. В воскресенье, после того, как отец пообещал ей всё выяснить и помочь, в случае необходимости, она сразу вернулась в Запорожье. На День рождения подруги вырваться не получилось, поскольку всю неделю ей пришлось зубрить римское право и Теорию государства и права. Ей до сих пор не удавалось структурировать все полученные знания в одну целую картину. Пазлы не сходились, потому что из памяти то и дело выпадали какие-либо факты или законы.

Когда она позвонила домой, папа сообщил ей очень странную вещь. Люси дома, в полном здравии, а в ОБНОН и в городском отделении УИМ про неё никто даже не слышал. Ни по одному делу фамилия её не бьётся, нигде она не фигурирует даже в качестве свидетеля. Это очень подозрительно. Хорошо ещё, что Григорий Михайлович сам заинтересовался, поскольку вопрос необычного появления Люси возле их квартиры остаётся открытым. Он собрался навестить заместителя начальника ОБНОН лично, чтобы задать пару вопросов. Но, как ни странно, визит к Юрию Сергеевичу Кирпе не помог выяснить причину пропажи девушки и её связь с этим отделом. Этому человеку оказалась незнакома фамилия Максимович. Но Лина почему-то не верила этому.

Ох, как бы ей хотелось самой всё это выяснить, поговорить с этим заместителем, просмотреть все регистрационные журналы и, конечно, поговорить с подругой. Она с нетерпением ждала, когда сможет поехать домой. Осталось меньше недели. Вечером седьмого марта она уже будет дома!

***

Вся жизнь изменилась до неузнаваемости. Радоваться или лить слёзы из-за резких перемен в своей жизни, Люси не знала. Иногда ей уже казалось, что всё это нормально, особенно если охватывать всех тех людей, которых ей довелось встретить на этом пути. Их много, и это ещё малая часть. А сколько всего она ещё не знает? Рассуждая таким образом, она успокаивала свою совесть и истерзанную юную душу.

Но было намного больше моментов, когда ей хотелось покончить с этой жизнью, но она так ни разу и не решилась на этот отчаянный шаг. Просто ли — взять и разорвать нить, связывающую нас с миром? Что стоит просто порезать вены или спрыгнуть с крыши многоэтажки? И каждый раз ответом на эти вопросы вырисовывался другой, ещё более страшный вопрос: "А если не выйдет, и ты останешься жива, представ перед всем миром не только посмешищем, но и, скорее всего, инвалидом? Что тогда?"

Люси поняла, что теперь ей точно некуда деться, негде спрятаться. Сидя под домашним арестом, она покидала квартиру лишь для того, чтобы поехать "в центр реабилитации для восстановления", а позже "на временную работу в целях самореализации и утверждения своей самооценки". Так объяснили Марине Алексеевне в отделении, в день, когда её дочь отпустили домой.

Мать не стала выяснять с ней отношения, но в точности следовала всем инструкциям. И очень уж ей хотелось, чтобы дочь хорошо себя показала на "временной работе" и начала зарабатывать деньги. Откуда ей было знать, что "спасая" своё дитя, она толкает его ещё глубже в бездну.

Никого из друзей к ней не пускали. Разрешалось общаться лишь с Катей. Но Люси предпочла одиночество.

Каждый вечер после "работы" слёзы лились в молчаливом согласии с её душой. День изо дня она спала с разными мужчинами всех возможных возрастов. И если её первый клиент был прекрасен, то от второго хотелось сбежать, едва она взглянула на него. На четвёртый день её ждало очередное испытание. Отвезли и бросили в некую импровизированную яму в загородном коттедже, обитую со всех сторон досками, по которым она и пыталась вылезти обратно. Но тщетно. Яма была глубокой.

Когда сил уже не осталось, девушка, лёжа на твёрдом полу из небрежно сколоченных досок, сквозь веки увидела движение в одной из стен. Открыв глаза, обнаружила, что там была дверь, в которую уже входил мужчина лет тридцати, с играющими кубиками на животе, с чёрными, как смоль, коротко стрижеными волосами, абсолютно голый. В руке он держал большую сумку, из которой достал свёрток. Это оказался широкий и толстый, но достаточно лёгкий матрас, почти полностью покрывший дощатый пол. Кроме матраса обнажённый Бусирис выложил несколько вещей, предназначение которых впоследствии повергло Люси в ужас.

После того вечера ей казалось, что уже не осталось ничего в этом мире, чего она могла бы испугаться. Но буквально на следующий день в розовой комнате её ждали два клиента сразу. Страх сразу же проявил себя. Войдя в комнату, она потеряла способность передвигаться.

Один из мужчин, зеленоглазый шатен, в считанные секунды скинул брюки и щегольскую жилетку вместе с белоснежной рубашкой, блеснувшей серебряными запонками. У Люси перехватило дыхание от неожиданности. Не успела она и глазом моргнуть, как оказалась у него на руках. Красавец сразу взял её, резко и, местами, больно, стянув с неё одежду, а чуть погодя присоединился и второй. Спустя некоторое время она осознала, что вместо страха её переполняет страстное желание. Чувства были сильными и неконтролируемыми. Это пугало сильнее, чем всё происходящее с ней. Тело с готовностью откликалось на мужские ласки, а разум утонул в каких-то первобытных, животных рефлексах.

Вторая неделя началась более радужно. В понедельник ей дали выходной. Маша велела подготовиться к встрече с важным гостем, которого они ожидают во вторник. Также поведала ей, что если клиент останется доволен, она получит свой первый заработок на руки. Уже к обеду отправили её домой, чтобы как следует отдохнула.

Важным гостем оказался тот самый Евгений Дмитриевич, который был её первым клиентом. Приехал снова с опозданием на пару часов, а провёл с Люси весь вечер и почти всю ночь.

Она почувствовала странную внутреннюю дрожь сразу, как увидела его. Огонь страсти не угасал ни на миг. Даже странные желания любовника не отталкивали, а, казалось, наоборот, разжигали ещё большее влечение.

В среду утром её отпустили домой с первой заработанной сотней.

После этого она большую часть времени отдыхала. За всю следующую неделю ей пришлось обслужить лишь двоих клиентов, один из которых был мерзкий жердяй, уже приезжавший на прошлой неделе. Но денег ей больше не давали. Сказали, что оплата будет помесячная.

Девушки с ней почти не общались, чему она была, скорее, рада. Только Милли и белокурая Жизель (звучало так комично, что хотелось повторять постоянно её имя вместе с эпитетом) иногда приглашали её на стаканчик вина. Остальные делали вид, будто её вовсе нет. Некоторые поглядывали исподлобья. Никки объяснила такое поведение девушек стремительным взлётом Люси.