Племя вихреногих. Книга 2 (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 25

Теперь уже Серый заорал нечеловеческим голосом. Антон не знал, чем бы всё это кончилось — но тут, как-то вдруг, рядом с драчунами оказалась Файму. Сцапав мальчишек за загривки, она безо всякой натуги поставила их на ноги, оторвала друг от друга и встряхнула. Вроде бы слегка — но так, что зубы у обеих звонко лязгнули.

— Хватит! — сказала она, отпуская мальчишек и одновременно отталкивая их ещё дальше в стороны. Серый замер, невольно поднося руку ко рту. Антон увидел, что она прокушена сверху и снизу, сразу в четырех местах. Довольно глубоко, судя по тому, что из ранок бодро текла кровь.

Талка, оскалившись, смотрел на него. Антон увидел, что у него есть клыки, как у рыси. Клычки, скорее, недостаточно большие, чтобы серьёзно ранить — но, как оказалось, вполне достаточные для того, чтобы пребольно укусить. Ой, блин, подумал он. Маахисы же, наверное, не люди. Точнее, не совсем люди. Точно не те люди, к которым он привык.

— Он меня укусил! — возмущенно сказал Серый. — Так нечестно!

— Надеюсь, не отравится, — Файму снова как-то вдруг оказалась рядом, осматривая его руку. — Давно мыл?..

— А вот нефиг в меня шипы втыкать, я тебе не ледник! — возмущенно заявил Талка. На груди у него в самом деле виднелись кровавые следы от шипов горного ботинка. Да уж, подумал Антон. Мне бы такое тоже не понравилось. Конечно, будь меч Серого настоящим — Талка, как минимум, остался бы без руки, но победителей не судят, как известно…

— Тебе повезло, вена не прокушена, — сообщила Файму, закончив осмотр. — Дэй!

Младший брат шустро ломанул в заросли. Через пару минут он вернулся с каким-то пухлым листом. Вновь достав нож, Файму очень ловко разрезала его вдоль и приложила к ране, плотно примотав половинки сорванным с ближайшего дерева тонким, похожим на проволоку стеблем.

— Ну вот, до свадьбы заживет, — заключила она.

Серый с сомнением посмотрел на руку. Местная медицина точно не внушала ему доверия — но, судя по всему, боль начала всё же стихать.

— Спасибо, — буркнул он, всё ещё многозначительно посматривая на Талку. Тот осторожно трогал дырки от шипов пальцем, всем своим видом являя оскорбленную невинность. Получалось у него, надо сказать, хорошо.

— Боюсь, что благородное искусство фехтования у нас не очень развито, — сказала Файму, уже довольно ядовито. — Разве что на копьях, — она посмотрела на копьё в своей руке и кинула его назад, среднему брату. Серый заметно напрягся, но Талка не стал делать ничего такого — просто сложил руки под наконечником и замер, словно изображая статую рыцаря в каком-то древнем замке. Неубедительно. — Могу также предложить бой на ножах и стрельбу из лука — но, конечно, не друг в друга, а в мишень.

— Нет, спасибо, — буркнул Серый, баюкая прокушенную руку. Может, Талка и походил на девчонку, — но, как оказалось, физическое насилие будило в нем зверя. В самом что ни на есть прямом и грубом смысле.

— Тогда что? Испытания на выносливость? — ещё более ядовито предложила Файму. — Кто дольше всех провисит на одной руке? Кто дольше всех продержит лицо в луже? Кто дольше всех просидит голым задом в муравейнике?

— А что, у вас и так делают? — ошалело спросил Антон.

Файму задумчиво посмотрела на него.

— Обычно нет. Но для тебя можно сделать исключение. Тут, поблизости, живут замечательные бурые муравьи. За пять минут могут обглодать до костей. Усиленно рекомендую.

— Да ну тебя! — Антон смутился.

— Ещё можно развести большой костер, завалить его зелеными ветками и всем лечь на них. Тот, кто испечется последним, выигрывает.

— Да ну тебя!.. — повторил Антон, передернувшись. Идея печься в костре на манер картошки его как-то не вдохновила. — Предложила бы что нормальное.

— Гм, — Файму прикусила палец, всем своим видом изображая глубочайшую работу мысли. Её обнаженные бедра сияли на солнце, и Антон вновь поймал себя на том, что откровенно пялится на них. Неправильно, конечно, — но он ничего не мог с собой поделать. Дома девчонки как-то не решались щеголять в таких откровенных… э-э-э… костюмах. Да и такой вот удивительно сочный золотой цвет кожи, одновременно яркий и насыщенный, встречался дома нечасто. Как и обычай носить крупные бусы из темно-синего, в тон глаз, стекла, — на запястьях, щиколотках, шее, одну нитку в волосах, и ещё несколько ниток мелких бус на бедрах. Антон, конечно, понимал, что носить их на таких вот местах неприлично — но был вынужден признать, что в этих оттеняющих золотой цвет её кожи бусах Файму выглядит очень соблазнительно… — Состязание в сложении стихов? — радостно предложила она, словно не замечая его ошалевшего взгляда.

— Ы? — невольно выдал Андрей. Стихи писали они все — но показывать их хоть кому-то Антон не решился бы даже под страхом расстрела.

— Состязание в написании портретов? — продолжила Файму. — Модель, к счастью, есть, — она повернулась вполоборота, словно желая окончательно добить мальчишек.

Антон покраснел. Рисовал он совсем неплохо и уж точно бы не отказался нарисовать её — но точно не в миг, когда на него пялятся два её брата.

— Гм! — Файму на сей раз прикусила кончики двух пальцев. — Состязание в вязании котов из цветной шерсти? — по её тону было ясно, что уж тут она даст фору кому угодно. — Прополка огорода на скорость? Тремолирование улиток?

— ЧТО? — невольно вырвалось у Серого.

— Тремолирование, — спокойно пояснила Файму. — Сиречь, дрессировка улиток таким образом, чтобы они сами собой составлялись в надписи, одновременно приятные и назидательные…

Дэй вдруг хихикнул в кулак и Антон заподозрил, что их просто водят за нос. Файму мгновенно развернулась к младшему брату — но тот так же мгновенно принял Невинный Вид, заложив руки за спину и с крайним интересом глядя на свою босую ногу, деловито ковырявшуюся в траве.

— Да ну вас! — повторил Серый. — У вас тут под боком Хоруны живут, а ты мне про это… тремолирование.

— Живут, конечно, — она с усмешкой посмотрела на него. — Мы с ними всё время тут… играем. Они переплывают ночью на наш берег, а мы их тут ловим.

— А как ловите-то? — спросил Серый. — За бока хватаете?

— Нет, — Файму улыбнулась, выхватив из колчана крошечный дротик. — На нем яд побегов чвэй. Не смертельный, но парализует так, что лежишь в самом деле как убитый. А ночью в лесу ни фига не видно, знаешь… Стрелять приходится на звук, на запах, даже на тепло… Очень обостряет чувства.

— А как вы тогда своих от чужих отличаете? — ошалело спросил Андрей.

— Слышно же, кто как двигается, — удивилась Файму. — В смысле, свой или нет. Ну и по запаху ещё.

Не фига ж себе, подумал Антон. Ну и ухи же тут у них. Эх, натравить бы этих Маахисов на Хорунов и устроить тем серьёзную, обстоятельную партизанскую войну, чтобы, наконец, разучились держать рабов… Только вот даже мечтать о таком смысла не было — и ежу было ясно, что за пределы своего Багряного Леса они и носа не высунут. Может, заманить Хорунов сюда? Серый, наверное, придумает, как… Но тут уж наверняка узнают Маахисы, и… об этом даже думать не хотелось.

— И часто приходится? — с интересом спросил Серый.

— Хоруны… весьма назойливы, — признала Файму. — Набеги иногда бывают. Конечно, без их верховых зверей и всякого такого. Только они сами и рабы. Всегда неудачные, — она посмотрела на Талку и хихикнула. — Мы просто бегаем за ними по лесу и стреляем в них из духовых трубок. Или закидываем грибами чвых. От них масса спор, чихательных и слезогонных. Ещё шпионы бывают иногда. Или штурм крепости. Но это только при больших набегах.

— А у вас и крепость есть? — спросил Серый.

— Конечно! — удивилась Файму. — Сами построили. Хотите посмотреть?..

* * *

Земляне, естественно, хотели — а Маахисы не отказались их проводить. Только вот они решили не терять времени и понеслись сразу со всей дури, словно лоси — а угнаться за ними в их родной среде обитания оказалось… трудно. Лесников тут, похоже, за невежеством и недоумением не держали, и лес пребывал в природном своём состоянии. Только вот Маахисам на это, похоже, было наплевать — они прыгали со ствола на ствол, почти не касаясь земли. Лианы тоже не особо им мешали — напротив, никто не упускал случая ухватиться за свисавшую и проехать на ней несколько метров с радостным воплем. Похоже, сам процесс движения в родном лесу доставлял им живейшее удовлетворение. Антон же, решив последовать их примеру, тут же провалился по грудь в сгнивший ствол, растревожив колонию здоровенных белых личинок, вооруженных устрашающими жвалами.