Невеста смерти (СИ) - Скрипник Людмила - Страница 67

— Рагнар… — Марс готовился к непростому разговору. — Могу тебя попросить?

— Да, конечно.

— Присмотри за Гайей.

— А сам что? И вообще, что ты ее так отгоняешь от себя в эти дни? Что вы не поделили?

— Это уже не важно. Важно, что мы завтра утром сойдемся на арене.

— Неужели нельзя было что-то сделать? И вообще, как ты смог узнать заранее? Это что-то новенькое.

— Повезло.

— Наставник?

— Какая разница?

— Никакой. Но я слышал краем уха, как она просила его об этом. За что она так злится на тебя? Это же ее просьба была. И как-то она резко встрепенулась.

— Забери ее к себе в камеру. Прямо сегодня. И не спрашивай. Ни ее, ни меня. Просто защити.

— Марс, бой на арене, это всего лишь бой. Дрался же ты с Таранисом. И что? И Гайя с Таранисом дралась. Вернешься завтра вечером, помиришься. Цвет ей подари. Таранис вот врачихе же дарил троянду.

— И что? — бездумно переспросил Марс, не понимая, при чем тут какие-то дурацкие цветы, когда он может завтра ранить по случайности единственного близкого ему и любимого человека, а жизнь без Гайи он вообще себе не представлял.

— Ну, помириться с ней. Она же такая нежная.

— Вот! А я на нее с трезубцем!

— И что? — искренне удивился Рагнар. — Сведете к ничьей. Мне ли тебя учить? Хочешь, пойдем, покажу как.

— Так ты выполнишь мою просьбу? И не пытай меня сейчас, и так нелегко. — Понимаю. Ты ее любишь? Или разлюбил, и она потому и злится?

— Да прошу тебя! Не трогай! Просто пообщай, что будешь ее беречь! — Марс снова саданул кулаком по стене, и с досадой увидел на беленой поверхности красно-бурый мазок.

— Ну вот, еще и стены гадить?! — откуда ни возьмись, налетел надсмотрщик Тит. — Да ты обнаглел, похоже.

И он прошелся по спине мужчины плетью — так, слегка, для острастки, и лишь слегка надсек кожу. Марс даже не почувствовал попозшую струйку крови, едва повернув голову в сторону обидчика:

— Да что стены, мне в душу нагадили…

— Вот как? — хмыкнул Тит. — Да уж весь лудус знает. То ты с Рыжей миловался по всем углам, а тут два дня только с ней и дерешься. А вообще-то, поверь моему опыту, тебе с ней не сладить. Она слишком опасна.

Марс готов был врезать промеж глаз всем, кого встретит на пути. И не мог представить, что завтра будет стоять с Гайей глаза в глаза на арене на глазах у всего города — а уж что там будет весь город, мало кто сомневался. Посмотреть, как они с Гайей будут убивать друг друга, захотели даже ланиста с его помощником.

Марс не боялся за себя. Он знал, что если все удастся так, как они задумали, то он останется жив — Гайя умела контролировать свой удар. Другое дело, если что-то после пойдет не так — пришлют проверить смерть не Рениту, а кого-то из лорариев. Или публика потребует добить на всякий случай еще и мечом. Что ж, смерти он тоже не боялся — просто тогда терялся смысл всего этого спектакля, и задерживать Публия придется кому-то другому, не столь знакомому с его повадкой. И гораздо больше его страшила возможность задеть Гайю трезубцем. Ее плечо поджило благодаря усердию Рениты, и уже не болело так зверски, но все же могло дать о себе знать.

— Ты еще ухмыляться? — Тит ударил его снова, на этот раз по плечу, и снова брызнула кровь.

Он замахнулся и в третий раз, но Рагнар и Марс одновременно попытались перехватить плеть, и от этого только стукнулись кулаками, что развеселило Тита так, что несколько охладило служебный пыл. Надсмотрщик хохотнул:

— Ладно, закрась стену. И вот еще и дорожку замой. И вали в баню, готовиться к завтрашнему.

Марс и Рагнар переглянулись злыми глазами. Они оба поняли без слов мысли друг друга — оба не дали сдачи Титу, что бы не подставить Гайю. Марс прекрасно понимал, что если сорвется поединок с ним, то не избежать ей встречи с Вульфриком Безжалостным на арене.

Он видел, как сражался Вульфрик в тренировочных поединках — его и правда безжалостную манеру. Все же гладиаторские бои отличались от настоящей битвы, и мало кто из гладиаторов стремился причинить лишние мучения товарищу по несчастью. Убивать — да, убивали, и избежать этого было трудно. Но старались сделать это как можно быстрее и безболезненнее, все же все они были достаточно опытными воинами. А если ранить, то так, чтобы не оставить калекой, в основном старались нанести касательные порезы — крови много на радость зрителям, а лечения максимум на декаду. А нарочно рассечь лицо, отсечь ухо, перерезать сухожилия — это было нормой только для Вульфрика.

— Давайте я стену закрашу, — появился откуда-то из-за угла Вариний. — Марс, можно с тобой переговорить, пока будем тут вместе с побелкой возиться?

— Да что это тебя так потянуло красить? — удивился Рагнар. — И со мной ты поговорить не хочешь?

Юноша смутился, потому что Рагнара очень уважал, а уж после того случая, когда северянин на руках принес его, избитого и еле сдерживающего стоны, к врачу, испытывал чувство благодарности и не знал, как отблагодарить, да и случай не представлся. А тут выпала возможность помочь хотя бы Марсу.

— А ты разве не собирался ему помочь? — юноша смело скрестил взгляд своих больших глаз с изумрудами Рагнара.

— Собирался, — усмехнулся Рагнар, придирчиво рассматривая рассеченные полосы на спине и плече друга. — Тут не только стену, тут и его самого надо ремонтировать.

— А к Рените? — выпалил Вариний, словно взрослые воины могли и не догадаться.

— Да, собственно. Парень прав, — подвел итог Рагнар. — Тебе, Марс, еще на арену. А мы с нашим юным приятелем берем на себя дорожку и стену.

— Может, Гайе сказать? — предложил Вариний.

— Она что, стену белить будет? — сквозь зубы отозвался молчавший все это время Марс.

— Нет, что ты! — даже испугался мальчишка. — Она же тебя любит. И я видел, как она Рените помогала. Может, она сама тебя перевязать захочет.

— Не захочет, — отрезал Марс. — А к врачу, пожалуй, придется заглянуть, а то ведь не выпустят завтра, если воспалится тут все. Не буду услаждать глаз собой. Тьфу.

Он не скрывал раздражения, и злость помогала не чувствовать саднящую боль в порезах.

— Марс? — удивилась Ренита. — Опять? Да что ж ты не можешь хоть накануне боев поберечься?

— Тебе не до меня? Так и скажи.

— Что ты кидаешься? Слова еще не сказала поперек, — Ренита поправила свое туго затянутое вокруг головы и шеи покрывало, и Марс заметил, что оно надвинуто еще ниже, чем обычно. Да и глаза у врача были снова грустными и отрешенными. — Таранис не здесь поблизости, кстати?

Она взрогнула как от удара:

— Зачем он здесь?

Марс пожал плечами — неужели и между ними кошка пробежала? Ну они хоть с Гайей отчасти помирились, и в большей степени играли на публику в размолвку, чем злились друг на друга, хотя и это было. Она не могла ему простить ревность, а он ей — упрямство, с которым она рвалась в бой, не долечившись как следует.

Ренита промыла его раны, смазала какой-то резко пахнущей и жутко жгучей жидкостью:

— Дыши. Жжет ужасно, даже по здоровым пальцам когда попадает с губки. Но зато завтра останутся тонкие сухие коричневые полоски.

— Спасибо. Хотя не так уж и больно.

— Вот как? — она наклонилась к нему совсем близко. — Завтра придется терпеть в разы страшнее. Каленое железо.

Он кивнул:

— Знакомо. Вытерплю.

Ренита вздохнула с каким-то надрывом:

— Да хранят вас обоих все боги Рима…

— Спасибо еще раз, — он сжал ее руку. — И помирись с Таранисом… Не лишай его надежды.

Ее глаза блеснули близкой влагой, но она сглотнула и кивнула, прошелестев еле слышно:

— Видно будет. Иди. Мне еще на завтра собираться.

За Марсом закрылась дверь, а Ренита со всхлипом опустилась на лавку, сжав голову руками. Она была готова выть в голос — оказывается, даже со стороны видно, что она с Таранисом в ссоре. И, как ни больно это было признавать, причина размолвки была в ней самой — она оградилась от мужчины стеной холода, боясь привлекать к нему и их отношениям внимание Вульфрика.