На север! - Граевский Александр Моисеевич - Страница 8

Рыбина бросалась то вверх по течению, то вниз, спускаясь на дно, упираясь головой в камни, выпрыгивала из воды. Она совсем обезумела, всем существом своим чуя смертельную опасность. Но силы таяли. Ее упрямо тянули вверх, на воздух, кромсая челюсти нестерпимой болью.

И настал момент, когда таймень сдался. Он безвольно пошел туда, куда его тащили. Полтора десятка лет назад он вывелся из икринки на галечном дне небольшого ручья, впадающего в Вишеру. Его братья и сестры гибли сотнями. Многие погибли, еще не успев вылупиться — икру ели гольяны. Многих проглотили проворные хариусы и таймени постарше. С каждым годом у тайменя оставалось все меньше ровесников. Из своего поколения он прожил дольше всех.

Вытянутый на поверхность воды, он лег на бок и тяжело волочился вслед неумолимой силе, сломившей его. При неверном свете звезд вода казалась черной и густой. На фоне ее трудно было заметить длинную и узкую лодку, стоявшую на якоре. Только подведенный вплотную к ней, таймень, собрав последние силы, сделал еще одну попытку освободиться. На этот раз борьба длилась недолго. Броски рыбы скоро ослабли, ее вновь потащили. Еще мгновенье — и тяжелое тело тайменя уже билось на дне лодки.

Даже здесь, вырванный из родной стихии, он продолжал сжимать пропоротые стальными крючками челюсти. Над ним склонился человек и острым ножом перерезал хребет у основания головы. Рыба чуть вздрогнула красным хвостом и затихла. Темная рыбья кровь небольшой маслянистой лужицей растекалась по смоленым доскам.

Он долго жил, этот таймень. Если бы рыбы имели аристократов, то он был бы первым среди них. Предки вишерского тайменя жили в реках и озерах уже в те времена, когда на землю еще только наползал ледник.

Ледниковый период сильно изменил фауну Земли. Исчезали одни виды, возникали другие. Там, где прошел ледник, исчезли таймени. Но там, где его не было, таймени уцелели, дожили до наших дней.

Границы их современного распространения не совпадают с границами древнего оледенения. Кое-где таймени исчезли по другим причинам, а кое-где расселились после отступления ледника. Все же в Европе его почти нигде нет. Под именем дунайского лосося он изредка встречается в Дунае, да под местным названием лень — в некоторых притоках верхнего течения Камы, носящих горный характер, — Косьве, Яйве, Чусовой, Усьве, Вишере.

А в сибирских реках таймень — самая обычная рыба. Там его и ловить разрешают. На Вишере же и в других реках западного склона Урала он находится под охраной закона как редкая, реликтовая рыба…

Речь дяди Саши текла неторопливо. Он то и дело прерывал ее, попыхивая трубкой, зажатой в кулаке. И тогда пальцы его становились розовыми, словно светились изнутри.

— Ты знаешь, что такое реликт? — спросил он после недолгого молчания.

— Угу, — кивнул Миша, хотя кивка его дядя Саша, конечно, разглядеть не мог. Он действительно помнил объяснение школьного учителя о том, что реликты — это живые организмы, сохранившиеся в неизменном виде с очень давних, доледниковых времен.

Помолчали. Вода с легким всплеском ударяла в нос лодки и, еле слышно журча, неслась вдоль бортов. Над бортами, словно усики гигантского насекомого, торчали два коротких удилища. От их вершин тянулись длинные, метров по пятнадцать, лески. На концах лесок было привязано по небольшой блестящей металлической рыбке — блесне, и по нескольку искусственных мушек.

Больше часа гоняли Миша и дядя Саша лодку вверх и вниз по плесу, ведя ее зигзагами. Поймали несколько некрупных хариусов, а потом блесну схватил гигант таймень. В борьбе с ним потеряли счет времени, и теперь отдыхали.

Посидев некоторое время молча, поехали к месту бивака. Миша сидел на корме и гнал лодку ударами весла. Дядя Саша устроился на середине, к нему спиной.

На биваке все спали. Костер догорел, под густым слоем пепла едва угадывались несколько тлеющих угольков. Дядя Саша сдул пепел, поддел красный уголек щепочкой и стал раскуривать им трубку. Раскурив, долго еще сидел, задумчиво глядя, как догорает горсть сучьев, подброшенная в костер.

В палатку он залез, тяжело сопя, и, уже улегшись, сказал вдруг, словно зная, что Миша не спит:

— А жаль его… Красавец…

Еще помолчав, снова заговорил:

— У нас официальное разрешение есть на отлов тайменей. С научной целью. Не подумай, что браконьерствуем…

Миша молча улыбнулся. Исчезло неприятное чувство, все время копошившееся в глубине его души.

Через несколько минут он заснул и видел во сне темную реку, из которой то и дело выпрыгивали большие и красивые рыбы.

ИНЖЕНЕРНОЕ РЕШЕНИЕ

— Во-он на ту большую елку держи! — показал моторист Николай.

— Это не елка. Это кедр, — возразил Миша.

— Ну, пускай кедр. Все равно на него надо направление держать. Понял?

Миша не ответил. Он крепко вцепился в черную отполированную «баранку» рулевого управления, прямо сросся с ней. Сегодня, уступив наконец настоятельным просьбам, Николай усадил Мишу на свое место.

В первые минуты все было хорошо. Катер уверенно шел вперед, нос его был направлен прямо на большой кедр, возвышавшийся над лесом около поворота реки. У Миши даже мелькнула мысль, что это совсем, оказывается, не трудно — управлять катером…

Но как раз в этот момент он заметил, что нос катера забирает влево. Миша немного повернул колесо вправо. Катер, однако, продолжал разворачиваться влево. Миша еще крутанул колесо вправо, налег на него. Медленно, словно нехотя, вправо пошел и нос судна.

Миша поставил колесо в прежнее положение и стал искать глазами высокий кедр. Но тут же увидел, что катер все сильнее забирает вправо, и вновь сбился с курса. Снова повторилась та же история: Миша крутил колесо в одну сторону, судно шло в другую. Потом оно начинало разворачиваться в нужном направлении, но не задерживалось на правильном курсе.

На лбу у Миши выступил пот. Он начинал понимать, что самое важное — вовремя находить момент, когда пускать рулевое управление в ход. Вот, кажется, начинает получаться… Ага! Не пущу в ту сторону! Так…

Николай, сидевший рядом, ухмылялся.

— Чего это катер-то у тебя, вроде выпил лишнего? От берега до берега гуляет.

Мише некогда было отзываться на эти насмешки. Мало-помалу он начал осваиваться. Конечно, нет-нет да и «рыскнет» суденышко в сторону. Однако Миша с каждым разом все уверенней возвращал его на нужный курс. Пошло дело!

Вечером он с удовольствием вспоминал часы, проведенные за штурвалом. Правда, Николай постоянно давал советы, но управлял-то судном он, Миша! Куда интересней управлять рулем, чем сидеть без дела на палубе.

После ужина Миша решил съездить на рыбалку. Они с отцом отвязали лодку, спустили ее на воду. Миша взял удилища, лески с мушками, подсачок. По совету отца поехал вверх, за ближайший поворот. Там, в конце переката, должны стоять хариусы.

Хариусов оказалось, действительно много. То и дело кончик удилища, укрепленного на борту лодки, начинал дергаться. Тогда Миша быстро спускал с крючка веревку, удерживающую укрепленный на носу якорь. Он с шумным всплеском падал в воду, лодка останавливалась. А Миша в это время резко цеплял кормовым веслом лесу — подсекал рыбу.

Увлекшись, он не заметил, как невдалеке показалась лодка. И только когда стук подвесного мотора зазвучал совсем рядом, Миша увидел, что лодка направляется к нему.

Выключив мотор, кто-то крикнул:

— Эй, не видел, водометка не проходила?

Голос показался очень знакомым. Кто бы это мог быть?..

Лодка между тем подошла вплотную. Сидевший в ней человек ухватился за борт Мишиной лодки, остановил свою. Нагнувшись вперед и пытаясь разглядеть Мишу, он повторил свой вопрос:

— Водометки не видел здесь, слышь, паря?

И тут Миша узнал его. Ну, конечно же, это дядя Вася, их сосед. Летом он редко бывает дома, на сплаве работает. Зато зимой часто заходит к отцу, и они целыми вечерами сражаются в шашки.