Приключения суперсыщика Калле Блумквиста - Линдгрен Астрид - Страница 5

– Не будем злорадствовать, – сказал дядя Эйнар. – Вот увидите, в один прекрасный день господин суперсыщик утрет вам нос и схватит за руку кого-нибудь, укравшего шоколадку в лавке его папы.

Калле весь кипел от злости. Ну ладно, пусть уж Андерс и Ева Лотта смеются над ним, но больше никто не смеет этого делать, а уж меньше всего пересмешник дядя Эйнар.

– Да, милый Калле, – сказал дядя Эйнар. – Будешь молодцом, если справишься со всеми этими делами! Нет, нет, оставь, брось сейчас же!

Последние слова относились к Андерсу, который, вытащив огрызок карандаша, приготовился расписаться на гладкой каменной стене.

– А разве нельзя?! – удивилась Ева Лотта. – Давайте все распишемся и поставим сегодняшнее число. Вот будет классно! Может, мы придем сюда еще много раз, когда станем жутко-прежутко старыми, ну, лет по двадцать пять или что-нибудь в этом роде. Вот было бы здорово – найти наши имена здесь внизу!

– Да, они напомнили бы нам о нашей былой молодости, – сказал Андерс.

– Ну ладно, делайте тогда что хотите, – согласился дядя Эйнар.

Калле было заупрямился и сначала не желал вместе со всеми писать свое имя на стене. Но потом передумал, и вскоре уже все три имени были аккуратно написаны в один ряд на стене: «Ева Лотта Лисандер, Андерс Бенгтссон, Калле Блумквист».

– А вы, дядюшка Эйнар, разве не хотите написать и свое имя тоже? – удивилась Ева Лотта.

– Можешь быть абсолютно уверена, что я делать этого не стану, – сказал дядя Эйнар. – Вообще-то здесь холодно и сыро. А это не очень полезно для моих старых костей. Пошли-ка лучше на солнышко!

– И еще одно, – продолжал он как раз в тот самый миг, когда за ними снова закрылась дверь. – Мы здесь не были, понятно? Никакой болтовни!

– Что еще за новости, почему нам нельзя никому говорить об этом? – недовольно спросила Ева Лотта.

– Нет, моя прекрасная юная дама! Это – государственная тайна! – заявил дядя Эйнар. – И не забывай об этом! А не то я, может, снова тебя ущипну.

– Только попробуйте, дядюшка! – пригрозила дяде Эйнару Ева Лотта.

Когда они вышли из-под сумрачных сводов развалин замка, солнечный свет ослепил их, а жара показалась почти невыносимой.

– А что, если я попытаюсь завоевать среди вас некоторую популярность? – спросил дядя Эйнар. – Если я предложу вам по стакану лимонада с пирожными в Кондитерском саду?

Ева Лотта милостиво кивнула:

– Иногда, дядюшка, ваш котелок варит неплохо!

В кафе на свежем воздухе им достался столик возле самого барьера, на спуске к реке. Оттуда можно было бросать крошки хлеба маленьким голодным окунькам, которые приплывали к ним со всех сторон и чуть ли не выскакивали на поверхность воды. Несколько высоких лип отбрасывали приятную тень. А когда дядя Эйнар заказал целое блюдо пирожных и три стакана лимонада, даже Калле начал находить его присутствие в городе вполне терпимым.

Дядя Эйнар раскачивался на стуле, бросал крошки хлеба окунькам, барабанил пальцами по столу и насвистывал песенку, а потом вдруг сказал:

– Ешьте сколько влезет, но только быстрее! Не можем же мы сидеть здесь целый день!

«Какой-то он чудной! – подумал Калле. – Вот уж непоседа! Никогда не хочет заниматься подолгу одним и тем же».

Он все больше и больше убеждался в том, что дядя Эйнар – натура беспокойная. Сам Калле сидел бы в Кондитерском саду сколько душе угодно, наслаждаясь и пирожными, и маленькими веселыми окуньками, и солнцем, и музыкой. Он не мог понять, как можно торопиться уйти отсюда.

Дядя Эйнар посмотрел на часы.

– Верно, стокгольмские газеты уже пришли. Пора! Ты, Калле, молодой и шустрый, сбегай-ка в киоск и купи мне какую-нибудь газету!

«Ясное дело, кроме меня бегать некому», – подумал Калле.

– Андерс значительно моложе и шустрее меня! – сказал он.

– В самом деле?

– Да, он родился на пять дней позже! Хотя он, разумеется, не такой услужливый! – сказал Калле, поймав на лету крону, брошенную ему дядей Эйнаром.

«Но зато я, по крайней мере, загляну в газету, – сказал самому себе Калле, купив газету в киоске. – Посмотрю хотя бы заголовки и картинки».

Газета была почти такой же, как всегда. Сначала множество материалов об атомной бомбе и еще больше – о политике, которые никому не интересны. А потом: «Автобус сталкивается с поездом», «Жестокое нападение на пожилого человека» и «Бодливая корова сеет панику», «Крупная кража драгоценностей…» и «Почему так высоки налоги?».

«Ничего особо интересного», – решил Калле.

Но дядя Эйнар жадно схватил газету. Торопливо перелистав ее, он добрался до последней страницы, где были напечатаны «Последние новости». Тут он углубился в чтение какой-то статьи и даже не услышал, когда Ева Лотта спросила его, можно ли ей взять еще пирожное.

«Что может так здорово интересовать его?» – подумал Калле.

Ему страшно хотелось заглянуть в газету через плечо дяди Эйнара. Но он не был уверен, что тому это понравится. Дядя Эйнар явно прочитал только одну статью, потому что газета выпала у него из рук и он даже не пытался поднять ее и взять с собой, когда они сразу после этого ушли из Кондитерского сада.

На Стургатан расхаживал, исполняя свои служебные обязанности, полицейский Бьёрк.

– Привет! – крикнула Ева Лотта.

– Привет! – ответил, отдавая честь, полицейский. – Ты еще ниоткуда не свалилась и не сломала себе шею?

– Пока нет, – весело ответила Ева Лотта. – Но завтра я собираюсь влезть на вышку в Городском парке, так что тогда, возможно, это произойдет. Если, разумеется, вы, полицейский Бьёрк, не явитесь туда и не снимите меня с вышки!

– Я попытаюсь, – ответил полицейский и снова отдал ей честь.

Дядя Эйнар ущипнул Еву Лотту за ухо.

– Вот как, ты водишь дружбу с полицейскими властями! – сказал он.

– Ай, отстаньте! – пискнула Ева Лотта. – Разве он не милый, ну прямо до смерти.

– Кто? Я? – спросил дядя Эйнар.

– Еще чего! – фыркнула Ева Лотта. – Ясное дело, полицейский Бьёрк.

У скобяной лавки дядя Эйнар остановился.

– До свидания, малявки, – попрощался он. – Я ненадолго зайду сюда.

– Чудесно! – воскликнула Ева Лотта, когда он исчез.

– Да, ты права, хоть он и приглашает в Кондитерский сад, но, когда сам вечно торчит рядом, тут не разойдешься, – согласился Андерс.

Андерс и Ева Лотта немного поразвлекались, стоя на речном мосту и состязаясь, кто дальше плюнет в реку. Калле в этом не участвовал. Ему внезапно пришло в голову: а не посмотреть ли, что же дядя Эйнар купил в скобяной лавке? «Самая обыкновенная рутинная работа! Азбука сыскного дела», – сказал он самому себе. Ведь о человеке можно многое узнать хотя бы по тому, что он покупает в скобяных лавках. «Если дядюшка Эйнар купит электрический утюг, – раздумывал Калле, – значит, он – хозяйственная натура, а если самоходные санки, да, если самоходные санки… значит, он – немного не в себе! Сейчас, когда снега нет, а на дворе – лето, зачем ему самоходные санки? Спорю, охотится он вовсе не за санками!»

Встав у витрины, Калле заглянул в лавку. Там у прилавка стоял дядя Эйнар, а продавец как раз что-то показывал ему. Калле, прикрыв глаза рукой, попытался разглядеть, что же это такое. То был… то был карманный фонарик!

Калле думал так, что у него трещала голова. «Для чего дядюшке Эйнару карманный фонарик? Да еще посреди лета, когда почти всю ночь светло? Сначала отмычка, потом – карманный фонарик! Все это в высшей степени таинственно и подозрительно. Дядя Эйнар и сам в высшей степени таинственная личность», – решил Калле. А он, Калле Блумквист, не из тех, кто позволит некоторым подозрительным личностям шататься вокруг безо всякого надзора. За дядей Эйнаром отныне будет установлено специальное наблюдение со стороны Калле Блумквиста.