Темные игры – 3 (сборник) - Точинов Виктор Павлович - Страница 8

Там, за дверью, какая-то суета. Слышны голоса, слов не разобрать. Кто-то с громким топотом пробежал мимо по коридору. Шум стихает. И все… Ничего не известно, ничего не понятно.

Несколько минут она проводит, как на качелях: вверх-вниз, вверх-вниз… От надежды к отчаянию. От отчаяния к надежде. Малышу такие качели не нравятся, он протестует все настойчивее.

Не закончилось ничего…

Выстрелы! Один, второй! Короткая пауза – и еще три, один за другим.

Теперь она стоит у дверей и сомнений нет: стреляют в спальне. В процессе превращения во вдову явно что-то пошло не так…

Ноги не держат. Малыш беснуется. Она добредает до кровати, садится, затем заваливается на бок, вцепившись в руками в живот… С ней произошла странная метаморфоза: сил бояться и тревожиться не осталось. Вопрос, что произойдет раньше: ее убьют или случатся досрочные роды? – вызывает вялый интерес… Словно речь идет о судьбе героини на редкость скучного сериала. Хочется спать. Уснуть и проснуться в нормальном мире, убедиться, что привиделся кошмар, – и побыстрее его забыть, и никогда не вспоминать… Малыш притих, и она начинает засыпать.

Но кошмар не желает так просто отпустить свою жертву, позволить ей ускользнуть в бессознательность.

В притихшем доме снова начинается пальба. Не в спальне, кажется… Натуральная перестрелка, беглый огонь. Женщина слышит топот за дверью, ее охранники не усидели, рванули туда.

Ей страшно, ей уже не хочется знать, что происходит. Но и на месте не усидеть, вернее, не улежать. Встает – и тихонько, вдоль стеночки, ноги плохо держат, – туда. В доме происходит странное и страшное, но неизвестность еще страшнее.

Дверь никто не охраняет. Коридор пуст. Действие переместилось в обширный холл первого этажа.

Выстрелы больше не звучат, и все равно в холле – самая настоящая бойня. Главный ее персонаж – Фредди, добродушнейший пес, совершенно безобидный, невзирая на громадный размер.

Мир скатился в кошмар – и добродушие пса исчезло, прихватив с собой безобидность. По холлу мечется окровавленный мохнатый демон. Вокруг него тела, располосованные чудовищными клыками. Змеятся выпущенные кишки. И кровь, очень много крови…

От этого зрелища желание женщины наконец-таки сбывается. Она проваливается в благодатное черное ничто.

Чуть позже.

Она быстро очнулась, – и прекрасно помнит, что происходило перед обмороком, и безмерно удивляется, что не родила… Она лежит, не в силах встать, и не понимает, как ее любовник умудрился подготовить и сотворить ТАКОЕ. Пса, допустим, можно ввести в бешенство каким-то препаратом… Но остальное?!

Она лежит в коридоре, ведущем в холл, и вдруг понимает: а ведь там ничего не закончилось… Кое-как поднимается на ноги, видит: декорации те же, густо залитые красным, но персонажи поменяли состав… И пьеса другая. Классический любовный треугольник: любовник жестоко избивает ногами мужа, затем мочится на его лицо, а жена – ошарашенная, онемевшая – со стороны наблюдает мизансцену. Выпученными глазами.

Кульминация пьесы явно недотянута: любовник стреляет в голову мужу. Как-то просто и буднично, без финального патетического монолога, без какой-либо театральщины. Короткая фраза – бах! – большая клякса из крови, из частиц костного вещества и мозга.

Теперь-то она точно вдова… Медицина такое не лечит. Но как объяснить все произошедшее людям в погонах, от которых скоро здесь будет не продохнуть?

Вдову крайне интересует этот вопрос… Больше, чем все остальные: кошмар закончился, но надо избежать его последствий, не допустить, чтобы они обернулись новым кошмаром… Она зовет любовника по имени, времени мало, надо срочно сочинить съедобную для следствия версию.

С любовником происходит нечто странное… Смотрит на подругу, поднявшуюся наконец на ноги, словно бы не узнавая. И движется странно, пластика как не своя… Женщина вдруг понимает: перед тем, как пристрелить ее супруга, любовник произносил что-то непонятное. И каким-то не своим голосом…

Вдова вновь обращается к убийце мужа, – громче, тревожнее, словно рассчитывает докричаться сквозь невидимую стеклянную стену… Он будто не слышит. Поднимает пистолет, берет ее на прицел… Чужие движения. Чужой взгляд чужого человека.

Но стреляет он все же не в нее, в себя. Бах! – и вторая кроваво-костно-мозговая клякса. На общем фоне она почти не заметна. Тело любовника падает на тело мужа.

Женщине нестерпимо хочется проснуться. За окнами воют сирены.

Она падает, корчится, хватается за пах – и чувствует, как по пальцам течет мокрое и горячее.

Многие используют выражение «Мой дом – моя крепость», но мало кто воспринимает его буквально, как руководство к действию.

Однако господин Трушин воспринял затертый словесный штамп именно так, буквально. Настоящий укрепрайон отгрохал на своем загородном участке. Благо участок не маленький, навскидку этак с половину гектара, – нашлось, где развернуться.

Высоченная кирпичная стена, по периметру окружавшая владения г-на Трушина, тянулась к небу метра на три, три с половиной, – если смотреть издалека. Подобравшись поближе, можно было убедиться: Великая Трушинская Стена как минимум в полтора раза выше, поскольку у самого ее подножия начинался натуральный крепостной ров, в девичестве – водоотводная канава, но изрядно углубленная, расширенная, с забетонированными берегами и дном. Воды во рву-канаве не было. Возможно, г-н Трушин дожидался, когда подвезут заказанных крокодилов. Или планировал чуть позже заполнить рукотворный водоем более смертоносной жидкостью, – серной кислотой, например.

А вот что в гости к нему пожалует кто-то вроде меня, г-н Трушин явно не планировал…

Однако я взял да явился. Встречайте.

Но никто меня не встречал, не останавливал… Ни двуногие охранники, в количестве двух персон бдящие в сторожке у массивных кованых ворот. Ни четвероногие охранники-ротвейлеры в количестве трех голов, выпущенные погулять по участку ввиду вечернего времени. Ни хитрая электроника, надзиравшая за безопасностью… Никому я не интересен, даже немного обидно.

Но я стал необидчивым в последнее время, не замечают – ну и ладненько.

Движусь по участку, исследую обширные владения г-на Трушина.

Размашисто он живет, ничего не скажешь… Жизнь удалась.

Летняя кухня… Гараж… а под особняком, судя по забетонированному въезду, еще один, целый автопарк тут у них. Небольшая детская площадка: грибочки, качельки-карусельки, песочница… Для кого, интересно? Своих детей у владельца недвижимости нет, насколько я знаю.

На отшибе стоят два дома-близнеца из финского клееного бруса, в обоих окна светятся. В каком-нибудь шестисоточном дачном садоводстве любой из них вполне сойдет за главную усадьбу, но в этих, разумеется, живет прислуга или охрана… Мою догадку подтверждают несколько машин плебейского вида, припаркованных там же.

В ближнем доме аж восемь человек, и все – молодые крепкие мужчины. Охрана… Шестеро упакованы в камуфляж, сидят в одной комнате на первом этаже, на работающий телевизор внимания почти не обращают. Еще двое наверху, отдыхают: один спит, другой возится с ноутбуком, не то играет, не то странствует по Сети…

Немного поразмыслив, понимаю систему здешней охраны. Дежурят они по шесть человек, в три смены по восемь часов. Экономные люди заставляют охранников отрабатывать по двенадцать часов, а то и сутки через двое… Но г-н Трушин, как я уже убедился, экономить не привык. Или сам знает, или кто-то понимающий ему растолковал, насколько падает бдительность и скорость реакции телохранителей к концу двенадцатичасовой смены, не говоря уж о суточной.

Шестеро в камуфляже сидят наготове – скорее всего, пересменка произойдет в полночь, до нее чуть более получаса. Следующая смена заступит утром, и как раз из нее те двое, что отдыхают сейчас наверху. Остальные же, вероятно, здесь не живут и ездят на службу из дома. Но мне до них, до остальных, дела нет: тех, кто меня интересует, я уже увидел.