Должница (СИ) - Волгина Надежда - Страница 9

Сам виноват – хотел удивить и показать, что к его услугам все самое лучшее. В итоге, провел один из самых скучных вечеров в своей жизни, вволю налюбовался бледным и измученным лицом Юли и с трудом весь вечер сдерживал раздражение.

Кирилл не понимал, какую реакцию в нем вызывает Юля. Она на него не смотрела, на ничего не значащие вопросы отвечала односложно и сухо. Весь вечер сидела с неестественно прямой спиной и вяло ковыряла в тарелке. Кажется, она так ничего и не съела из того, чем хотел ее удивить. И это вызывало в нем раздражение. Но еще ему было жалко ее, и никак не получалось побороть в душе это противное и бесполезное чувство.

Ему не нравилось ее платье – в нем она становилась похожа на строгую училку. Немного сглаживали картину распущенные волосы, к которым ему все время хотелось прикоснуться. Волосы у нее красивые, густые. И блестят так загадочно. В отличие от глаз, в которых поселилась пустота.

Что стало с той девчонкой, которую он узнал когда-то? Тогда она временами ему даже глупенькой казалось – покажи ей палец и будет смеяться. Но с другой стороны, ее жизнерадостность заражала, на время и его делала беспечным, каким он не был даже в детстве. Да кажется, он никогда таким и не был, кроме тех нескольких моментов, которые когда-то провел с этой вот девчонкой. Теперь уже женщиной… Несмотря ни на что, соблазнительной для него.

Да. Он ее хотел – это Кирилл понял в первый же вечер, когда позорно уснул, не дождавшись ее из ванной. А на утро разозлился, найдя ее спящей в другой комнате. Нос воротит, значит, от него, а раньше в рот заглядывала. И названивала потом. А этого он больше всего не любил – женскую навязчивость. Кто этого не понимал, с теми расставался без жалости. За свою щедрость желал иметь полную независимость, никаких обязательств, ни перед кем.

Впрочем, Юля не навязывалась. А потом он про нее забыл, пока не приспичило переться в этот город.

- Счет, пожалуйста, - попросил он официантку, которая в очередной раз пришла поинтересоваться, все ли у них в порядке.

Они даже не дождались десерта, но находиться в этом ресторане Кирилл больше не мог.

- Поехали отсюда, - бросил он Юле, вставая из-за стола.

Скрывать раздражение получалось все хуже.

- Куда? – вскинула она на него отстраненный взгляд.

Да о чем она думает весь вечер?! У него такое впечатление сложилось, что она даже не отдает себе отчета, где и с кем находится. Так к нему еще никто и никогда не относился. Она словно не замечала его.

- Домой, куда же еще. Или у тебя есть другие предложения?

- Нет, - тихо проговорила Юля и разжала кулак. На стол выпала скомканная салфетка. Весь вечер она ее что ли сжимала?

Кирилл не выдержал – схватил ее за ту руку, из которой только что выпала салфетка. Из зала ресторана он ее вывел за руку и очень быстро. От него не укрылось нездоровое любопытство некоторых посетителей. Да и плевать! Все внутри него клокотало, хоть внешне он и продолжал сохранять спокойствие.

- Что с тобой! – прижал он ее к стенке за первым же углом, в относительных тишине и пустоте. – Почему ведешь себя как неживая?!

Он чувствовал ее всем телом, ощущал ее дрожь и понимал, что возбуждается вопреки желанию.

- А ты не понимаешь? – пристально смотрела Юля в его глаза.

Ее глаза были сейчас очень близко – огромные, зеленые, с воспаленным ободком, словно она плакала или не спала очень долго.

- Что я должен понимать, Юля? У нас ведь договоренность, или ты забыла? Я приезжаю, когда мне потребуется, и останавливаюсь у тебя…

- Но я не могу быть твоей любовницей после трех лет, которые тебя не было в моей жизни! – медленно и очень тихо проговорила она.

Каждое ее слово било, и именно на это она и рассчитывала. Только вот смутить его было практически невозможно, о чем она, должно быть, и не догадывалась.

- Ты не моя любовница, Юля, - усмехнулся он, не в силах не смотреть на ее губы. – С любовницами регулярно спят. А ты лишь отрабатываешь то, что когда-то от меня получила. Или ты считаешь, что этого мало? А может, тебе это уже не нужно? – прищурился он.

Как же она его злила! Но еще больше возбуждала. Эти невозможные глаза, которые сейчас медленно, но уверенно наполнялись слезами. Эти дрожащие губы, которые манили прижаться, слиться с ней в глубоком поцелуе. И даже воспоминания на этот раз, хоть и всплывали, но не остужали его желания.

- Где мой сладкий птенчик? Иди сюда, мой хороший, мамочка тебя поцелует…

Слишком длинные и чересчур тонкие пальцы, увешанные кольцами, обхватывают его за плечи и притягивают к себе.

Ярко-красные губы тянутся к его губам, и нет возможности увернуться от них, потому что рядом стоит и улыбается отец. Ему нравится смотреть, когда Анжела его целует.

И это ощущение мокрого и сколького языка на своих губах – самое мерзкое, оставляющее неприятные воспоминания.

После ее поцелуев он какое-то время борется с тошнотой, пока не натирает губы до боли, стараясь истребить не только след от ее помады, но и противный сладковатый запах.

- Анжелочка, ты развращаешь моего сына, - смеется отец. – Ему еще слишком рано целоваться с красивыми женщинами. Что если он привыкнет?..

И аккомпанементом ему служит заливистый женский смех. А Кирилл перед собой видит только ярко-красные губы и ненавидит их всей душой…

Но эти губы другие – они вызывают в нем странные и пугающие желания, противиться которым не остается сил.

- Я не знала…

- Тише, - остановил он пытающуюся что-то сказать Юлю жестом руки. – Тише. Что бы ты не сказала сейчас, для меня это не имеет значения.

Из глаз ее выкатилось по слезинке, и это словно послужило сигналом. Кирилл поцеловал ее – ощутил головокружительный вкус ее губ, их необыкновенную мягкость и теплоту.

Губы Юли дрогнули и немного приоткрылись. Нет, она не впустила его по доброй воли – он ворвался сам, пользуясь ее растерянностью. Рот ее был прохладным и гладким, а язык немного шершавым и горячим. Сочетание это тоже казалось Кириллу странным и пугающим. Но пугала его, скорее, собственная реакция на поцелуй. Его не хотелось заканчивать. Эту женщину он не мог выпустить из объятий. Обуревало дикое желание оказаться сейчас в ее квартире, минуя дорогу от ресторана. А потом овладеть ею, даже если она будет против.

- Поехали домой, - с трудом заставил он себя перестать целовать ее.

Не сразу разжал руки, и она сразу же отошла от него. Больше он решил пока не прикасаться к ней. Пока… Кирилл знал, что надолго его не хватит – Юля будила в нем поистине низменные желания.

Юля

«Как там Дениска?» - эта мысль буквально преследовала. Ни на чем другом сосредоточиться не получалось. Юля снова выключила телефон, чтобы не дай бог не позвонил Сергей. И еще она до ужаса боялась, что он приедет к ней домой. Версия с ремонтом с каждой минутой выглядела все более неубедительной. Она чувствовала, как увязает во вранье все сильнее и скоро уже не сможет выбраться из него. С ее жизнью творилось что-то ужасное, и всему виной был мужчина, что сидел сейчас напротив нее.

Что она тут делает – в этом проклятом ресторане? Она же должна сейчас быть рядом с сыном. Какая она после этого мать?

Юля пыталась размышлять. Представляла себе, как поступит Кирилл, расскажи она ему всю правду, про Дениса. Вероятнее всего, он попросит ее как можно быстрее освободить квартиру. Свое отношение к детям он обозначил уже давно, и вряд ли что-то изменилось за три года. А если и изменилось, то не в лучшую сторону. За это время он тоже изменился – заматерел еще сильнее, стал еще более уверенным в себе. Такие люди не меняются, и на этот счет теперь уже Юля иллюзий не строила.

Если он их с Дениской выгонит из квартиры, им придется попроситься на постой к матери, пока не подыщут себе жилье. Тот счет, который когда-то открыл на ее имя Кирилл, она уже давно исчерпала. Ее зарплаты, при условии съема квартиры, им с Дениской будет хватать, разве чтобы не умереть с голоду.