Юбилей ковчега - Даррелл Джеральд - Страница 3
- Предыдущая
- 3/39
- Следующая
Мы прогуливались по чудесному заповеднику, любуясь птицами и млекопитающими, и Жан не скупился на добрые советы, которым не было цены, учитывая его огромный опыт. По бархатистому газону мы спустились на берег озера, где на столике для нас был приготовлен чай. Отдыхая, слушали веселые голоса гиббонов на островке посреди озера, смотрели, как по зеленой лужайке важно шествуют розовые, точно бутоны цикламена, фламинго, сопровождаемые фазанами, нарядными банкивскими курицами и павлинами, небрежно волочившими по траве хвосты, словно усеянные драгоценными каменьями. Собравшись с духом, я решил поделиться с величайшим орнитологом Франции своими взглядами на охрану фауны.
— Скажи мне, Жан, ты ведь уже более шестидесяти лет занимаешься этими вопросами…
— Верно, — отозвался похожий на Уинстона Черчилля тучный мужчина с акцентом, коему позавидовал бы Морис Шевалье.
— Так вот, — продолжал я, — как по-твоему, есть еще надежды на то, что нам удастся сохранить животный мир?
Он поразмыслил, опираясь подбородком на руки, сжимающие набалдашник его трости.
— Есть, — произнес он наконец, — есть надежды.
Меня обрадовало оптимистичное суждение столь крупного авторитета.
— Если мы станем людоедами, — добавил Жан Делакур.
Дальше я отправился за консультацией к сэру Питеру Скотту, который, как всегда, выслушал меня с большим интересом. Питер, пожалуй, единственный среди ведущих деятелей в области охраны фауны, верит в идею размножения животных в неволе, потому-то, в частности, он основал свой всемирно известный Трест по охране водоплавающих птиц. Питер щедро поделился со мной своим опытом, останавливаясь на затруднениях, с коими сталкивался. Разговаривая, он в то же время заканчивал писать большую картину — заход солнца над болотом с летящими к берегу гусями. Глядя, как под его небрежными мазками словно чудом рождается изображение, я вспомнил историю, рассказанную одной моей знакомой, тоже художницей, обожающей писать лошадей — рысаков и тяжеловозов. Она посетила Питера, чтобы получить от него советы по поводу ее первой выставки. Он любезно принял ее в своей мастерской, облаченный в разноцветный шелковый халат, и так же был занят писанием картины — закат, болото, летящие утки… В разгар беседы, когда она жадно слушала его мудрые наставления, зазвонил телефон.
— Черт! — воскликнул Питер, хмуро глядя на полотно.
Однако тут же лицо его прояснилось и он повернулся к гостье:
— Послушайте — вы ведь художница, будьте добры, закрасьте желтым цветом клювы уток, пока я буду говорить по телефону.
К счастью, от меня Питер не потребовал художнических подвигов в обмен на консультацию.
Без одобрения со стороны старейшины биологического цеха сэра Джулиана Хаксли, казалось мне, моей идее будет недоставать, так сказать, знака качества. До сих пор он никогда не отказывал мне в помощи, но я опасался, что новый грандиозный план может встретить у него отпор. И напрасно опасался, потому что он сразу загорелся, как загорался любой новой идеей, даже самой вроде бы незначительной. Успокоившись, я сел пить с ним чай, и мы всласть поболтали обо всем на свете — от чилийской араукарии до найденной в одной патагонской пещере шкуры мегатерия, от состава пищи нарвалов до странной адаптации зубов пойманной мной в Гвиане ящерицы, позволяющей ей с великой легкостью разгрызать и поедать огромных улиток. Сэр Джулиан получил от меня серию фотографий, иллюстрирующих этот процесс, и они весьма его заинтересовали.
— Кстати, о фотографии, Даррелл, — сказал он под конец нашего застолья. — Вы видели фильм, который молодой Эттенборо привез из Африки, об этой львице… как ее, Эльсе? Которую вырастила эта мадам Адамсон.
— Не видел, сэр, — ответил я. — К сожалению, пропустил.
Он поглядел на часы.
— Сегодня вечером будет повторный показ, посмотрим?
Величайший из здравствующих английских биологов и я разместились на стульях перед телевизором, и Хаксли включил его. Мы молча смотрели, как Джой Адамсон гоняется за Эльсой, как Эльса гоняется за Джой Адамсон, как Джой Адамсон возлежит на Эльсе, как Эльса возлежит на Джой Адамсон, как они вместе лежат на кровати и так далее. Наконец фильм кончился, Хаксли наклонился и выключил телевизор. Я молча ждал, что он скажет.
Поразмыслив, сэр Джулиан вдруг спросил:
— Знаете что, Даррелл?
Я почтительно приготовился услышать глубокое и проницательное суждение великого английского биолога о поведении животных.
— Что, сэр? — осведомился я с волнением.
— Это единственный известный мне случай лесбиянства между человеком и львицей, — совершенно серьезно произнес он.
Чувствуя, что дальнейшая наша беседа уже не достигнет таких высот, я удалился.
Рождение Джерсийского зоопарка состоялось 14 марта 1959 года. Первыми его обитателями были звери, которых я привез из Западной Африки и какое-то время держал во дворе дома моей сестры в Борнмуте (одной из самых замечательных приморских здравниц), пока они не стали, так сказать, в ряды основателей зоологического сада. Как только звери отбыли по морю на остров Джерси, соседи моей сестры облегченно вздохнули.
Разумеется, до той поры в Поместье Огр не один месяц кипела работа. Плотники и каменщики лихорадочно трудились, цементируя площадки и мастеря этакие «клетки на курьих ножках» из самого разнообразного материала — горбыля, шарнирных цепей и проволочной сетки. Тарные ящики чудесно преображались, каждый отрезок железных труб с местной свалки, вообще всякий железный лом находил у нас применение. Предметы, выброшенные за ненадобностью островитянами, отлично подходили для сооружения клеток и вольеров; повсеместно вырастали уродливые, но пригодные для эксплуатации конструкции.
Обстановка, на фоне которой развивалась наша деятельность, была идиллическая. Дивное главное здание — самая древняя укрепленная усадьба на Джерси — важно расположилось за сводчатыми гранитными воротами на краю долинки с извилистой речушкой, вливающейся в окруженное деревьями озерко. К территории поместья со всех сторон прилегали небольшие поля, окаймленные живой изгородью из кустарника, старых дубов и каштанов. Согласно преданию, деревья эти были совсем юными, когда претендовавший на престол красавец принц Чарли (он же принц Карл Стюарт) участвовал в чаепитии на лужайке перед поместьем. Нетрудно было представить себе, как при любовном уходе и с помощью новых посадок здесь можно создать парк, образующий зеленое ожерелье с усадьбой в роли драгоценного камня посередине.
Довольно скоро я столкнулся с первым серьезным затруднением. Одно дело
— занять двадцать пять тысяч фунтов, совсем другое — возвращать долг. Следовало возможно скорее отправляться в новую экспедицию за материалом для новой книги. С великой неохотой я взял на должность управляющего одного своего давнего друга, который, как мне казалось, способен справиться с этой обязанностью. Я ошибся. Вернувшись из экспедиции, я обнаружил, что мои письменные инструкции не были выполнены, а деньги растрачены по мелочам. Наш корабль (будущий Ковчег, если хотите) был чрезвычайно хрупок, и теперь ему грозили страшные рифы и мели банкротства. Казалось, мои планы учредить заведение, призванное спасти от вымирания животных, сами почиют, не успев толком воплотиться в жизнь. Я уволил управляющего и взялся за дело сам.
Последовало два-три года, когда я совсем не знал покоя. Просыпаясь по утрам, каждый раз спрашивал себя: не настал ли тот день, когда мой кредит будет исчерпан и мечте придет конец? Мои сотрудники были изумительны. Они получали гроши, но не бросали меня, понимая всю серьезность ситуации. Вдохновленный этим, я набирался смелости (не без помощи транквилизаторов), чтобы уговаривать банкиров соглашаться на превышение кредитов, а зеленщиков
— еще и еще подождать с оплатой поставляемых ими овощей и фруктов. И постепенно, очень медленно, наш корабль перестал тонуть, обретая надлежащую плавучесть.
В эти первые годы на нашу долю выпадало много необычных приключений, и даже моя матушка не была избавлена от происшествий, подстерегающих человека, неосмотрительно согласившегося жить на территории зоопарка. Наши юные шимпанзе Чемли и Лулу обнаружили после тщательных исследований, что проволочную сетку клеток можно, найдя свободный конец, распустить почти так же легко и быстро, как распускают вязаные шерстяные изделия. Что и проделали однажды, когда никого не было поблизости. Моя родительница, расположившаяся в это время с чашкой чая перед телевизором, услышала настойчивый стук в дверь, спустилась на первый этаж, открыла и с удивлением узрела на крыльце Чемли и Лулу. По всему было видно, как их обрадовало, что они застали ее дома; гости не сомневались, что и она так же рада им. Матушка не отличалась высоким ростом — всего около ста сорока сантиметров, а оба гостя были ей по пояс. Ничуть не обескураженная таким зрелищем (и вообще не склонная терять голову в критических ситуациях), она пригласила шимпанзе в гостиную, усадила их на диван и поставила на столик перед ними большую коробку шоколадных конфет и банку печенья. Пока гости уписывали эту манну небесную, мама позвонила по телефону в контору и сообщила, где находятся беглецы. Ей явно не приходило в голову, что от обезьян всего можно ожидать, и мама даже удивилась, когда я пожурил ее за то, что она впустила их в дом.
- Предыдущая
- 3/39
- Следующая
