Хозяйка хрустальной гряды. Книга вторая (СИ) - Снежная Александра - Страница 65

— Я люблю тебя, я так тебя люблю, — шепчет мой мужчина, покрывая поцелуями каждый дюйм моего тела. И его дыханье становится моим. И мир снова кружится в бешеном танце наших сгорающих от желания тел. И меня качает ласковое море неги, унося теплой волной, туда, где нет места для сожалений и слез, туда, где нет боли и отчаянья, туда, где есть только он и я, и наша искренняя и такая невозможная любовь.

— Почему ты плачешь, любимая? Я сделал тебе больно? — спрашивает Арвэн, невесомо целуя мое плечо, и осторожно перебирая пряди моих волос.

— Нет. Все хорошо. Это слишком хорошо, что бы быть правдой, — шепчу я, проводя ладонью по такой родной и любимой щеке.

А на улице, судя по всему, начиналось светопреставление. Сначала раздался такой жуткий грохот, словно рядом находился громоотвод, и в него молния ударила. Потом завыло так, что стало страшно. За дверью, похоже, разразилась снежная буря, тайфун или ураган. Не знаю, что это было, но оно выло, гремело, стонало и сыпало снег. Причем сильно так сыпало, потому что снег, сквозь щель под дверь, все набивался и набивался, и его уже целая горка была: снежки лепить можно. И это что-то напугало меня и Кэла до ледяных мурашек. Оно завывало как дикий зверь, било по дверям и крыше, толи градом, толи ледяными осколками, скрежетало и ухало, до морозных колик. И прекращать безобразие, это что-то, явно не собиралось. И мне вот даже жениться перехотелось. Да какое там жениться… Я отчаянно хотела домой. Я пикнуть боялась. Да и порошок видать выветрился, радость и эйфория прошла, и теперь мне было жутко и холодно. И сидели мы с Кэлом, как две замерзшие пчелки и не жужжали. А самое ужасное — темно ведь в чулане, и скраэн мой, в темноте, как оленю поросячий хвост. А на улицу нельзя…

А самое ужасное — темно ведь в чулане, и скраэн мой, в темноте, как оленю поросячий хвост. А на улицу нельзя…

Я уж думала, что так и окочуримся мы в ледяной ловушке, но через несколько часов буря стала стихать, а затем и вовсе тишина такая наступила, аж в ушах звенело. Просидев еще с пол часика и убедившись, что рядом никого нет, мы с Кэлом попытались вылезти. Попытку, в полном смысле этого слова можно было назвать пыткой, потому что из-за того, что под дверь намело сугроб снега, она никак не хотела открываться. Спустя еще полчаса яростных усилий Кэла, нам удалось приоткрыть дверь и вылезти в щель. Первое, что пришло мне в голову, когда я осмотрелась по сторонам — в Айсдор пришел ледниковый период. Снежные сугробы по колено, тонны сосулек свисающих с крыш, собачий холод и пустота. Город словно вымерз. Как будто неведомая сила пролетела над ним и заковала в ледяные оковы.

— Что это было? — я смотрела вокруг, и мне было не смешно. Совсем не смешно. Если ледяные, способны на такое, то в случае моей поимки, от Хрустальной гряды действительно ничего не останется.

— Чего ты боишься, Снежная моя?

— Я не пара тебе. Ты ледяной король. А я…

Шшш, — Арвэн накрывает мои губы своим поцелуем. — Глупости. Единственная не пара ледяному королю — это скользящая. А твой титул и состояние, для меня не имеет никакого значения. Я люблю тебя. И я женюсь на тебе, будь ты даже самой бедной девушкой в королевстве.

Если бы ты знал мой король, что только что, ты своими руками вставил мне нож в сердце.

— Почему скользящие вам не пара? — обреченно спросила я.

— Потому, что наш союз всегда будет несовместим с жизнью. Кто-то должен будет погибнуть, — Арвэн грустно улыбнулся и его обжигающие поцелуи заскользили по моей обнаженной груди.

— А если бы ты полюбил скользящую? — не могу успокоиться я.

— Я никогда не полюбил бы скользящую. Я слишком сильно люблю жизнь, и я слишком сильно люблю тебя, — шепчет Арвэн в мои полураскрытые губы.

Больно. Господи. Почему так больно? Зачем мне это? За что? Я смотрю в его глаза…Синие, завораживающие, и я вижу в них свое отражение…

— Я тоже слишком сильно люблю тебя. Слишком сильно, что бы жертвовать тобой… Мне пора… Прощай мой снежный принц, мой ледяной король, моя невозможная любовь, — шепчу я обнимающему меня мужчине, и прежде чем провалиться в омут его бездонных глаз, я вижу как в них, наконец, загорается понимание того, кто я такая.

— Тыыыыыыы… несется мне вслед. Ну, вот и все.

Меня выбрасывает в центре пустой тронной залы — обнаженную, несчастную, со спутанными волосам и распухшими от поцелуев Арвэна губами. Я закрываю лицо руками в приступе накатывающей истерики, и мой душераздирающий вопль эхом отражается от стен дворца:

— Неееет. Почему? Почему? — все время повторяю я, не в силах сдерживать рвущиеся из меня рыдания. — За что?

— Элли! Чужой громкий окрик, заставляет меня вздрогнуть и обернуться. Скай… Он мчится ко мне, на ходу снимая свой плащ, укутывая в него мое дрожащее тело.

— Кто? Элли, кто это сделал?

Он смотрит на меня, и я вижу, как плещется в его глазах боль и отчаянье. Я протягиваю руку и глажу его по щеке.

— Никто, Скай. Я сама, я сама во всем виновата, прости… — и я, снова захожусь в истерике, обнимая моего генерала за шею и рыдая у него на груди.

Теплые губы мужчины касаются моего виска, сильные руки обнимают так нежно.

— Мне все равно Элли, слышишь? Все пройдет. Все пройдет милая. Я люблю тебя, моя королева, что бы ты ни сделала, какую ошибку не совершила бы. Я буду любить тебя так сильно, что ты забудешь что такое грусть и отчаяние, я буду любить тебя так искренне, что ты никогда не вспомнишь что такое боль и разочарование, я буду любить тебя вечно…Я всегда буду рядом…Никогда тебя не оставлю…Элли, милая, хорошая, ты меня слышишь?

Я слышала, о Господи, как же больно было слышать…Что я наделала. Я все разрушила. Это все я… Я рыдала на груди моего генерала, оплакивая свою и его разбитую жизнь, а он все сильнее обнимал меня, пытаясь отдать мне свою силу и веру, стараясь излечить мою истерзанную душу своей любовью. Я не знаю, сколько мы просидели так, обнявшись на полу. Я потеряла счет времени, я ничего не понимала, я ничего не видела, я ничего не чувствовала кроме кромсающей мое сердце боли… Скай поднял меня и понес прочь из пустоты давящей на меня комнаты. Голоса…Они как во сне. Кто-то зовет меня, кажется Латти, и смотрю на нее сквозь пелену слез. Мир вокруг расплывается серым калейдоскопом. Откуда-то из темноты выплывает лицо Кэла, он почему-то не похож на себя…У него дрожат губы. Он что-то шепчет мне… Я не понимаю. Спасительный мрак забвения протягивает мне руку, и я падаю, проваливаюсь в темноту.

Мне снился сон… Мой вечный кошмар… Душераздирающий крик, звон разбитого стекла… Я вскакиваю на постели, с мокрым от слез лицом и сердцем, бьющимся в груди израненной птицей. Вся нелепость произошедшего, снова накатывает на меня с сокрушительной силой. Что я наделала? И слова Арвена, что кто-то из нас должен будет умереть, обрушиваются на меня снежной лавиной. Я сижу на постели обняв себя рукам и не знаю, как мне жить дальше. Я не могу тебя ненавидеть мой ледяной король. Я не могу желать тебе зла. Я не могу желать тебе смерти. Я вообще не могу причинить тебе никакого вреда. Зачем? За что? Я просто тебя люблю, и не знаю, что мне делать с этим чувством. Господи! Я запуталась. Как же мне хотелось убежать куда-то… На край света…Что бы не видеть, не помнить, не знать. И озарение приходит как вспышка света. Ведь все так просто… Мне нужно вернуться домой, туда, откуда я пришла. И все забудется, исчезнет, вернется на круги своя, и тогда не придется ни кем жертвовать. И я приняла решение, единственно правильное которое мне пришло в голову…

Зинка прилетела через полчаса. И наверно хорошо, потому, что в этот момент, мне так нужно было, просто уткнутся в ее плечо, и выплакаться. Словно поняв, что произошло что-то непоправимое всегда болтливая и дотошная подруга, молча гладила меня по голове и ни о чем не спрашивала. О, как же я была ей за это благодарна. Рассказывать историю о том, где я была, и что со мной произошло, было выше моих сил, это все равно, что прожить ту жизнь заново, а я отчаянно все пыталась забыть.