Хозяйка хрустальной гряды. Книга вторая (СИ) - Снежная Александра - Страница 8

Мне снился кошмар. Звук разбивающегося стекла. Шелест осыпающихся осколков. Крик, надрывный, раздирающий сердце. Так кричит смертельно ранений зверь. Я вскочила на постели, жадно глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Сон пропал. Рядом на подушке мирно сопели мои снежные фрейлины. Тихонько встав, что бы никого не разбудить я оделась, взяла свечу и пошла в библиотеку.

Сквозь стеклянный купол струился мягкий лунный свет. Игра света и тени превращала комнату в фантасмагорическое место полное неясных шорохов и движения. Я зажгла свечи в канделябре стоявшем на столе и пошла к стеллажам в поисках чего-нибудь, что бы скоротать бессонную ночь. Внимание привлекла большая толстая книга без названия, похожая на словарь или энциклопедию. В книжке оказалась какая-то тетрадка. Я пролистала потемневшие от времени листки, исписанные ровным красивым почерком, и в глаза бросилась странная запись:

«Он удивительный — сильный, добрый, мудрый…». Пролистала еще пару листков: «Я рассказала Эркару о ребенке, никогда не думала, что мужчина может так сходить с ума от счастья, он целый день носил меня на руках и не хотел отпускать…» Это был дневник моей мамы! Я провела рукой по страницам, словно хотела прикоснуться к руке писавшей эти строки. Пальцы нащупали что-то твердое, я перевернула листок, наткнувшись на странный плоский медальон похожий на тонкую льдинку. Что бы разглядеть внезапную находку я поднесла ее ближе к пламени свечи. Ромбообразный медальон тускло сверкнул, отражая отблеск огня, и я провалилась в пустоту пространства.

Меня вернуло в библиотеку Крыла голубки. За окнами брезжил рассвет, окрашивая стены и пол нежно розовыми всполохами. Опустившись в кресло, я откинула голову на спинку, закрыла глаза, позволяя первым солнечным лучам обнимать мое лицо, пытаясь прогнать навязчивые образы: другая комната, другое кресло, нежность рук, теплое дыхание на виске, шевелящее пряди моих волос, синие как море глаза. Увижу ли я тебя снова мой снежный принц? Глупо, ужасно глупо, но, кажется, я влюбилась. С первого взгляда, с первого поцелуя, с первого прикосновения. Сердце болезненно сжалось, к глазам подступили непрошенные слезы. Я встряхнула головой, прогоняя грустные мысли. И чего это я раскисла? Я его найду, обязательно найду, если это реальный человек а не сон, то кто-то в королевстве обязательно должен о нем знать. И потом, вряд ли здесь найдется так много мужчин с таким невозможным как у него цветом волос. Надо будет спросить у снежинок, ведь мои маленькие фрейлины знают здесь абсолютно всех! Решительно поднявшись, я хотела, было уже уйти, как вдруг вспомнила про мамин дневник. Тетрадка и плоская льдинка медальон так и лежали на столе. Я схватилась за льдинку как за спасательный круг, это ведь она перенесла меня к Арвэну, возможно с ее помощью… За дверь послышались чьи-то шаги. Я быстро спрятала медальон в карман и сунула в книгу мамин дневник. Дверь открылась, пропуская в просторное помещение библиотеки Ская.

Замечаю, что зависшая рядом Красотка начинает строить мужику глазки. Да-а, красота страшная сила. Спрашиваю у нее шепотом:

— А это кто?

Красотка не ответила. Ушла в астрал. Зависла с глупым выражением на моське, продолжая пускать слюни по белобрысому. Положение спасла Латти. Старушка нежно взяла мои руки в свои и произнесла:

— Это генерал Скайлер Вилар, детка. Главнокомандующий армией.

Ну, вот зачем она сказала, что он генерал? В голове закрутились слова из дурацкой песенки:- А я люблю военных, красивых здоровенных. Как результат, мы с Красоткой зависли на пару. Я откровенно пялилась на своего главнокомандующего. Он снова улыбнулся и заговорил. И голос то какой!? Мягкий, гортанный, с хрипотцой. Мурашки на теле выстроились в широкие колонны, и пошли на демонстрацию.

— Вы позволите сопровождать вас, Ваша светлость? — спрашивает он. Чуть не брякнула — Да хоть на край света! Сдержалась и ответила:

— Зачем же так официально? — хотела, было представиться, но тут вспомнила, что это там, в той жизни, я была Снежанной, а здесь меня, кажется, Элларией величают. Протягиваю генералу руку и говорю:

— Эллария, для Вас можно просто Элли.

Мужчина-мечта снова улыбнулся улыбкой Бога, и тихо прошептал:

— Скай, для Вас просто Скай.

Он осторожно ложит мою руку на изгиб своей, и ведет во дворец. На мое плечо плюхнулась Ежик, и пропищала:

— Хозяйка, я с тобой!

— Конечно со мной, — улыбнулась я. — Ты же фрейлина! Зови остальных, мне сопровождение по этикету положено.

Мелкая хулиганка опять засвистела. Причем над самым ухом. Я натурально оглохла. С укором посмотрела на снежное чудо. Ежик виновато скривилась. Подлетевшая к ней Пухля, с размаху, врезала ей подзатыльник. И что за фрейлины у меня спрашивается? Хулиганье! Шикнула на Пухлю:

— Будете драться, уволю!

Потеряшка со страху громко икнула. Красотка мгновенно ретировалась на сторону белобрысого красавчика, мол, я не с вами, я тут вообще, мимо проходила. И только Солнышко ласково и успокаивающе погладила мои волосы. Рядом шла Латти, неся в руках снежного кота. Протянула руку и почесала под шеей пушистое чудо. Кот благодарно лизнул ладонь. Вкус перчаток ему явно не понравился, и он стал фыркать и отплевываться. Я засмеялась. Эхо от моего смеха, серебряным перезвоном, улетело ввысь. От туда сверху, вдруг зазвучали фанфары. Громко, призывно возвещая радостную весть. Воины, стоящие вдоль стен, торжественно поднимают вверх сверкающе мечи, салютуя мне, проходящей мимо. Небо разрывают сотни радужных фейерверков, осыпающихся вниз золотым дождем. Предо мной распахиваются двери: две половинки огромной снежинки и «Крыло голубки» принимает меня в свои хрустальные объятья.

Я сделала первый робкий шаг в круглое пространство внутреннего двора замка. Подняла вверх голову. Впечатление было, что я стою в центре мерцающей цветными всполохами, хрустальной короны. Тонкой, сверкающей змейкой, от сделанного мною шага, по гладкой поверхности плит поползла изморозь. Расползаясь все дальше и дальше изящными трещинками и завитушками, поднималась по стенам. Невидимый художник, умелой рукой, расписывал стены дворца скользящим и воздушным узором. Что-то горячее и скользкое вдруг поползло по щеке. Слезы… Я плакала. Выплескивая накопившуюся в душе боль, пустоту и одиночество. Хрустальными каплями слезы падали вниз, с мелодичным звоном, ударяясь о радужную поверхность пола. Торжественное затишье вдруг наполнилось звуками, шорохами, движением. Неуловимо, загадочно все вокруг стало меняться. Из пустоты пространства появлялись абрисы фигур. Призрачные, эфемерные, словно привидения они, заполняли собой внутренний двор. Еще один шаг. И снова скользящий ручеек морозной вязи начинает свой бег. Теперь резной узор затейливой сетью оплетает прозрачные фигуры. Звон разбитого стекла. Плетения рассыпаются на тысячи мелких осколков. Навстречу мне идет женщина. На пухлых, морщинистых щеках, влажные дорожки слез. Она раскидывает руки и заключает меня в свои нежные объятья.

— Элла, деточка, ты вернулась! — сквозь слезы шепчет она. — Маленькая моя, мой солнечный лучик! Рядом зависли снежинки. Они тоже плачут. Потеряшка срывается на истерику, прилипнув к старушке, как пиявка, размазывая сопли и слезы по ее рукаву, причитает:

— Латти, радость то какая, радость то какая!

Женщина обхватывает мое лицо своими ладонями, ласково целует. Горячий комок подкатывает к горлу. Что происходит? Почему в груди так жарко и стремительно распускается что-то теплое и нежное. Лицо, такое знакомое. Я знаю это лицо! Откуда я его знаю? И этот голос, мягкий, теплый, обволакивающий. Серебряный перезвон колокольчиков вырывает меня из пучины эмоций. Поворачиваюсь на звук. Круг внутри дворца заполнен людьми. Воины в серебристых доспехах. Высокие, стройные, светловолосые. На латах, позолоченная гравировка знака «Скраэн». Женщины, дети. Все улыбаются. Пушистый белоснежный кот, мягко перебирая лапами, подбегает к моим ногам. Поднимается на задние лапки, упирается передними в подол моего платья, жалобно мяукает. Растроганная и растерянная от всего происходящего, я могу только благодарно улыбаться сквозь слезы.