Выбор Ишты - Лисина Александра - Страница 3

Я чуть наклонила голову.

– Вы уверены в этом, сударь?

– Безусловно. Как уверен и в том, что вашего брата пытались после этого обмануть.

Я слегка приподняла брови.

– Пытались?

– Именно, – лучезарно улыбнулся лорд Лис. – Дело в том, что, не зная некоторых особенностей составления договора, ваш брат ошибся – как в оценке степени опасности Твари, так и в том, что договор следовало изменить, чтобы оплата за работу была соответствующей. То, что этого не было сделано, заставляет меня подозревать, что ваш брат впервые столкнулся с работой охотника. И впервые видел договор как таковой. Что и повлекло за собой возможность обмана со стороны недобросовестного старосты.

Ха-ха. Повлекло… возможность… да Стеван кинул меня так, что просто слов нет! Две серебрушки за гнездо!

– Что же случилось дальше? – ровно спросила я, по привычке начав аккуратно складывать белоснежную салфетку.

– А вот дальше мнения жителей деревни расходятся, – доверительным тоном сообщил начальник тайной стражи. – Но большинство стоит на том, что староста действительно пытался обмануть вашего брата, за что и был проклят.

Вот уж когда я удивилась.

– Да, – снова улыбнулся да Миро, когда я подняла на него изрядно растерянный взгляд. – Узнав, что за рирзу он не получит практически ничего, ваш брат пришел в ярость. Даже, можно сказать, в бешенство. Причем в такое, что староста деревни в одночасье поседел и начал заикаться.

Я нахмурилась.

– Разве Гай кого-то убил?

– Ну что вы! Просто напугал до полусмерти.

– Чем же именно? Своей злостью? Что ж, Гай иногда бывает резким. Но если он никого не убил, то какие к нему претензии? Насколько я понимаю, у него был повод сердиться?

– Совершенно верно, леди, – кивнул начальник тайной стражи. – И я, поверьте, нисколько его за это не осуждаю. Однако люди утверждают, что у вашего брата в тот момент глаза горели, как у демона.

Я вздрогнула.

– Что?

– Они пылали, как «зарево разгорающегося пожара», – ровно повторил господин да Миро. – Это я цитирую, разумеется. Но люди испугались. Так, что староста поседел в один миг, а остальные несколько дней боялись выходить на улицу. Более того, в ту же ночь после отъезда милорда Гая староста выскочил из окна в одном исподнем, крича во весь голос, что его что-то пожирает изнутри. И якобы он горит заживо. Соседи сочли его безумцем, особенно когда он принялся врываться в чужие дома и бросать на пол деньги, утверждая, что кого-то и когда-то обманул. Говорят, он рыдал и рвал на себе волосы. А следующей ночью исчез. Однако еще через день все-таки вернулся и зачем-то поджег собственный дом, бормоча о том, что тот построен на чужих костях. Когда старосту попытались утихомирить, он начал буйствовать и чуть не бросился в колодец. Насилу удержали. Наконец опять сбежал, и с тех пор его никто не видел. А устроенный им пожар потушить так и не смогли, поэтому всего за одну ночь выгорела вся деревня, и людям пришлось искать новое жилье.

Я замерла.

– Кто-нибудь пострадал?

– Нет, леди, – покачал головой да Миро. – Они даже успели вынести вещи из домов, прежде чем их настиг пожар. И огонь, как ни странно, никого не обжег: люди просто лишились крова и были вынуждены уйти, посчитав, что деревня проклята и теперь в ней нельзя жить.

Я вздохнула.

– Все это очень странно, господин да Миро. Я готова признать, что иногда человек может бросить в сердцах какие-нибудь слова, и они начинают сбываться… Но Гай – не маг. Поэтому, честно говоря, я не знаю, что вам сказать, кроме того, что мне жаль этих людей. Они пострадали не по делу.

– А может быть, как раз наоборот? – вкрадчиво осведомился да Миро. – Если эти люди так долго позволяли старосте обманывать себя и других… если они не возразили и не предупредили охотников, что орудующая в деревне Тварь вовсе не является тиксой… если они тем самым стали причиной их гибели, а староста, не отправив вовремя письмо в Берол, позволил Твари образовать гнездо… Если подумать, то это – не просто обман, леди. Это уже – прямая угроза безопасности Валлиона. И оскорбление, брошенное лично королю. А за нарушение закона у нас знаете что полагается?

Я удивленно кашлянула.

– Ну… если рассматривать ситуацию с этой точки зрения…

– Именно с этой, миледи, – медленно наклонил голову начальник тайной стражи. – Поэтому, несмотря ни на что, Валлион не имеет к вашему брату претензий. За исключением, пожалуй, одной.

Господин да Миро хлопнул в ладоши, призывая слугу. Уже знакомый щуплый человечек бесшумно выскочил из-за дверей, будто только и ждал сигнала, проворно подскочил к хозяину, выслушал короткий приказ и снова испарился.

Я вопросительно посмотрела.

– И как это понимать, сударь?

– Сейчас увидите, – неопределенно отозвался господин да Миро, не собираясь ничего пояснять раньше времени. А буквально через пару минут двери столовой снова распахнулись, и двое крепких молодцов, которых я прежде не видела, ввели внутрь еще одного человека. Истощенного до предела, заросшего до бровей и, судя по всему, лишь недавно тщательно отмытого. Он шел так неуверенно, что порой его приходилось поддерживать под локти. Исхудавшие пальцы ощутимо подрагивали, когда опирались на чужие предплечья. Ноги с трудом делали каждый новый шаг, а старые сапоги то и дело чиркали стоптанными каблуками по полу. Но при этом на загорелом, обветренном лице лежала печать смирения и поразительной отрешенности. Искусанные в кровь губы беспрестанно шевелились, будто гость разговаривал с невидимым собеседником, а устремленные в никуда глаза светились каким-то тихим, но совершенно отчетливым безумием.

Доставив мужчину, бравые парни усадили его прямо на пол и отошли в сторону, но на всякий случай продолжали пристально следить за каждым движением подопечного, будто это был буйнопомешанный маньяк.

– Доброе утро, Стеван, – неожиданно ласково сказал господин да Миро, подходя к безумцу и, в отличие от своих людей, совершенно его не опасаясь. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – хриплым голосом отозвался сумасшедший, даже не пошевелившись.

А вот я, заслышав его голос, чуть не отшатнулась, только сейчас признав в этом заросшем существе некогда хитрого старосту. Нежели это он?! Тот самый Стеван, которого я… Боже, что с ним сталось?!

– Стеван, ты меня хорошо понимаешь? – все так же ласково, как у больного ребенка, спросил господин да Миро.

– Да, господин, – наконец с трудом сфокусировал на нем взгляд староста. – Только не обо всем помню.

– Ты помнишь, о какой услуге просил меня, когда пришел в Рейдану?

– Да, господин.

– Я нашел человека, который смог бы передать твою просьбу.

Стеван неверяще оглядел столовую и, наткнувшись на мое платье, словно окаменел. А в следующий миг на меня уставились два неистово горящих глаза, в которых вспыхнула безумная надежда.

Я не знаю, что он смог во мне увидеть, кого узнал в незнакомой, разодетой по последнему писку моды леди. Но бывший староста бывшей деревни Горечи́ аж вперед подался, жадно изучая меня, словно свою заветную, чудом исполнившуюся мечту. Тощий, обессилевший, но, кажется, не чувствующий ни голода, ни жажды. И было в его взгляде что-то такое… невыносимое, что мне стало нехорошо. Такое впечатление, что его действительно что-то сжигало изнутри. Дикая мука, которую я неожиданно остро ощутила и неподдельно ужаснулась случившемуся.

…Ты будешь гореть в аду… – как в дурном сне, вспомнила я свои же слова, – …и ты будешь искать прощения, мерзавец. Но не найдешь покоя до тех пор, пока не получишь его ото всех, кого успел обмануть. И не оставишь поисков, пока я не освобожу тебя от этого долга…

– Г-госпожа? – наконец хрипло прошептал Стеван, неотрывно глядя на мое изменившееся лицо.

– Он пришел ко мне две дюжины дней назад, – невозмутимо пояснил господин да Миро. – Пришел сам, чего, как вы понимаете, практически не бывает. Рассказал о себе. О вашем брате. О том, как искал по всему Валлиону тех, кого когда-либо обманул. Как вымаливал у них прощение. Отрабатывал долги. Возмещал убытки, то вскапывая поле, то убирая за свиньями, то просто работая по дому. А когда нашел всех, явился сюда. С просьбой отыскать вашего брата, чтобы обрести наконец покой.