Песня Печали (ЛП) - Салисбери Мелинда - Страница 1

Мелинда Салисбери

Песня Печали

(Печаль — 2)

Перевод: Kuromiya Ren

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«У нас царит единственное время года — время Скорби».

— Оскар Уайльд

1

Закончившийся сон

Печаль решила, что первым делом как канцлер Раннона запретит слово «поздравляю».

— Поздравляю с победой, канцлер!

— Наши поздравления, мисс Вентаксис!

— Печаль! Ты это сделала! Поздравляю!

Гадкое слово. Его повторяли так, что оно потеряло смысл, стало набором звуков, от которых она стыдилась, печалилась и боялась. Доходило до того, что, когда кто-то говорил это, часто похлопывая при этом, словно она была лошадью, выступившей хорошо на состязании, ей приходилось подавлять желание визжать или ругаться. Это было неприемлемым ответом для канцлера, хоть и нового.

После результатов выборов граждане Раннона окружили ее, их лица расплывались, слова стали непонятным ревом, и она двигалась от незнакомца к незнакомцу, и все хотели сказать, что были там, в первом ряду, в день, когда все изменилось. Она боролась ради этого момента, чуть не умерла ради него. Они хотели праздновать, хотели, чтобы она тоже праздновала.

Она видела, как люди изумленно переглядывались, пока она стояла, застыв, перед ними. Он думали, что она была в шоке, переполнена эмоциями, растерялась. Ее реакция их радовала, они поздравили ее снова, добавляя, как гордятся и как счастливы, громко сообщая, что голосовали за нее (конечно), заявляя, что повлияли на ее историю.

Каждое слово было гвоздем в сердце Печали. Каждый хлопок по плечу ощущался как нож, пронзающий ее. Они не знали, что говорили. Не знали, что сделали, выбрав ее. И что она сделала.

Для Печали хуже всего было то, что часть ее радовалась этому. Потому что она победила. После месяцев стараний, борьбы, работы и желаний она это сделала: Раннон стал ее. Она не могла ничего поделать с гордостью, возникающей в ней, когда кто-то называл ее канцлером. Даже если за этим следовали стыд и ужас.

Да, Печали стоило запретить поздравления, вычеркнуть их из языка и организовать орган, который будет наказывать тех, кто их произносит.

Конечно, она так не сделает. Ей хватало проблем с текущей особой силой, которая теперь была под ее управлением. Но как она хотела это сделать. Еще и следующие две недели будут полны поздравлений. Печаль уже была будто в плену, и ощущение усиливалось от шпилек, которые удерживали ее на месте в тот миг, потому что Инес, ее личная портниха, была занята, укутывая Печаль в складки ткани.

— У тебя явно есть пожелания насчет цвета, — сказала Иррис, глядя на подругу, лежа на животе на кровати Печали, приподнявшись на локтях.

— Нет, — ответила Печаль. — Меня устроит все, что придумает Инес.

— Это твой бал. В твою честь.

Печаль подняла кулак, насмешливо изображая торжество. От этого движения шелк фисташкового цвета упал на пол, и Инес тихо цокнула языком, подняла ткань и вернула на место.

Иррис нахмурилась.

— А синий? Тебе нравится синий.

— Синий сойдет, — ее тон указывал на пожимание плечами, что она сделать не могла.

Иррис открыла рот, но закрыла его, задумчиво пожевала губу и сказала:

— Инес, можешь оставить нас на минутку?

Девушку не нужно было уговаривать, и она без слов выбежала из комнаты, оставив Печаль на стульчике. Она не могла сбежать от пронзающего взгляда Иррис.

— Хорошо, канцлер Ворчунья. В чем дело? — сказала Иррис, как только Инес закрыла за собой дверь. — И если ты скажешь «ни в чем», мне хватит булавок, оставленных Инес, чтобы замучить тебя.

— Ни в чем, — заявила Печаль, вызывая недовольное рычание у Иррис. — Правда. Я просто не переживаю из-за одежды.

— Врешь. И даже не так хорошо, как обычно, — сказала Иррис. Она села, свесила ноги с кровати и посмотрела на подругу. — Тебе нравилось наряжаться в Рилле.

— Да, и к чему это привело? Я переспала с Расмусом, меня чуть не убили, и оказалось, что мой советник был преступником.

— Но ты все время выглядела шикарно, — отметила Иррис.

Печаль слабо улыбнулась.

— Так и было, да?

Иррис улыбнулась, ее выражение лица снова стало серьезным.

— Серьезно, Печаль, ты была сама не своя с последнего выступления. Это из-за Мэла? Ты так и не рассказала, что он сказал тебе в коридоре после этого. Он был плохим?

Печаль закрыла глаза, вспоминая. Мэл с уязвленным выражением лица. Мэл, которого она ненавидела, когда он был милым мальчиком, чудом вернувшимся из мертвых, ее давно потерянным братом, появившимся в истории, когда Раннон нуждался в нем. Она не могла заставить себя доверять ему, боясь, что он был самозванцем. Вот только она ошибалась. Она была самозванкой.

И Веспус Корриган знал это.

Веспус искал землю на севере Раннона десятки лет, сначала через войну, потом манипуляциями с Харуном, которого Печаль считала своим отцом, а потом он получил главный приз. Ее.

Он молчал о ее личности, о ее отношениях с его сыном при условии, что она даст ему ту землю. И ей пришлось согласиться. Не ради своей защиты. Если бы пострадать могла только она, она бы с радостью приняла риск. Бывали ночи, когда она представляла это, пока пыталась уснуть, повторяла в голове сцену в его комнате, где он раскрыл то, что знал, и как она не развалилась на куски, а рассмеялась ему в лицо.

— Расскажите миру, — она мечтала сказать так. — Покажите себя еще хуже.

Но это были лишь мечты. Ей нужно было защищать страну, за которую она боролась. Защищать людей, которых она любила.

Если все раскроется, голова Расмуса будет на плахе. Веспус ясно дал понять, что не спасет его, и смерть была ценой для риллянина за отношения с раннонцем. И не поможет то, что они расстались, пообещали быть порознь: Расмус умрет за это. Печаль не могла так рисковать.

Она и без того навредила Расмусу.

И Шарон. Печаль злилась на него за то, что он скрывал от нее то, кем она была, но он вырастил ее, заботился о ней, и это было больше, чем сделал Харун. Ей нравился Шарон, и она не хотела, чтобы он пострадал из-за нее. Его, по меньшей мере, арестуют, если станет известна правда о ней, но все могло обернуться куда хуже. Все-таки он подтолкнул ее сменить отца, пока он жил, хоть он знал, что она была самозванкой. Сыновья Раннона уже сеяли сомнения среди людей насчет права Вентаксисов на правление. Раннон все еще был слишком хрупким, чтобы пережить еще одну войну, даже гражданскую.

Веспус устроил ей то, что хотел. Устроил ей пустую победу. Сделал ее марионеткой у власти. Не достойной…

— Печаль? — голос Иррис вырвал Печаль из мыслей, она посмотрела на подругу, которая теперь была перед ней, хмурилась от тревоги. — Поговори со мной. Что сказал Мэл?

— О, — Печаль тряхнула головой. — Нет, дело не в нем.

— А в ком? Что? Ты так выглядишь… Ты меня пугаешь.

Печаль боялась самой себя. Она ощущала тяжесть Раннона на плечах все сильнее с каждой минутой. Это давило на нее как плащ: жизни, надежды и будущее миллионов людей, которых она теперь возглавляла. И только она стояла между ними и амбициями Веспуса.

— Просто… я устала. Очень устала, — это было отчасти правдой. — Все происходило без передышек.

Иррис вглядывалась в нее, а потом кивнула.

— Тебе нужен выходной. Скажи моему папе, что тебе нужно немного времени до начала тура. Он это устроит.

— Когда? — Печаль вытянула руки, и водопад синего бархата слетел с ее тела. — Меня наряжают как куклу все утро, а потом мне нужно написать Йеденвату и официально пригласить их в совет, а еще нужны послы… и нам нужно выбрать тех послов, которых мы отправим в страны Лэтеи. Сегодня ужин с Йеденватом, дальше присяга и еще один проклятый ужин, а потом мы отправимся по Раннону. У меня и дня нет. Даже минуты. Звезды не помогут, если мне просто нужно будет в туалет.