Идеальность (СИ) - Матюхин Александр - Страница 51

А у меня впервые.

Перечисляю: муж должен умереть, его любовница тоже (я пока не придумала как, но это дело времени), а вы УЖЕ умерли.

Я сижу тут одна в большом пустом доме и пишу вам письмо.

Это не привычные листы из тетради, а белая бумага из вашего принтера. Простите, если что. Я не думаю, что вы запретили бы мне взять пару листиков. У меня красивый почерк, не правда ли?

Вы умерли у меня на глазах. Никогда раньше не видела смерть так близко. Мне казалось, что смерть должна приходить к людям в тот момент, когда никого рядом нет. Ну, знаете, как к животным. Животные специально уходят умирать в одиночестве. Есть в этом какой-то глубокий смысл. Посторонние не оценят безобразия смерти, а даже наоборот — запомнят умирающего в этот самый неподобающий момент.

Я вот вас, похоже, навсегда запомню.

Ваше лицо стало сначала пунцово красным, а затем тёмно-серым, будто вы обмазались мокрым пеплом.

Вы сидели вот здесь, милая моя. На этом самом стуле в гостиной, около камина. А я ведь предлагала ранее перейти в спальную комнату, чтобы вы могли прилечь. Не захотели. Понимаю, вы никогда не пускали меня в спальную комнату. Это для вас священное место, Синяя Борода. Я прекрасно умею играть по правилам и отлично понимаю, зачем вы скрывали от меня ваш розовенький — о, такой девчачий! — ноутбук.

Вы хотели резко встать, это было видно. Стул опрокинулся, вы опёрлись о край стола, вытянулись в струнку — а из рта вдруг брызнула белая пена или слюна (мне не понять). Ваши глаза! Они словно выкатились из орбит, сделались красными, крутились туда-сюда. Ужасно, ужасно! Вы захрипели, застонали и вдруг упали вот так, прямо, лицом в пол. Даже что-то хрустнуло, но я сейчас не уверена, что тот звук был именно хрустом.

Вы умерли, милая моя. Страшно и абсурдно, в тот самый момент, когда я объясняла вам детали убийства Дениса.

(Технически, это не убийство, и я понимаю, что вы уже теперь никогда не узнаете подробности, но — поверьте! — я его не убиваю, как какая-то конченная психопатка. Я просто корректирую его смерть. Терпеливо, заметьте, и уже давно без всякой злости. Денис и так фактически мёртв. При его-то диагнозе)

Вы умерли, повторюсь! Мне бы хотелось, чтобы вы дожили до того счастливого мгновения, когда я вновь стану свободной и идеальной — простите за это слово! — в своём женственном вакууме существования, но выхода не было, поймите.

Я знаю ваш самый главный секрет, милая моя. Вы мечтали, чтобы ваша «взрослая» книга стала такой же популярной, как и детские. Все эти «Мальчик над городом», «Рисковый Костя Косточкин» — крутые мальчишеские сказки, но! — всего лишь сказки. А вам хотелось попасть в мир большой литературы.

За мой счёт (ай-ай-ай).

Один хороший тренер по личностному росту говорил мне, что гармонии в жизни можно достичь только в одиночестве, наедине с самим собой. Другие люди отвлекают, не дают погрузиться в глубины сознания, сосредоточиться на внутреннем «я». Именно поэтому йога так популярна среди семейных людей или тех, кто слишком много общается или имеет множество друзей. Человек подсознательно ищет тишины внутри. Понимаете, о чём я?

Вы теперь тоже внутри своего собственного я. Можете размышлять об ошибках, которые совершили.

Не верю в бога. Верю в то, что человек уходит в нирвану собственных мыслей, образов и ощущений. Он достигает после смерти высшего пика уединения с самим собой. Обращается в кокон информации (а эту крутую фразу я услышала на бизнес-тренинге два месяца назад! Золотые слова, согласитесь).

Я верю, что вы, милая моя, хорошая и всё понимающая Римма Ивановна, теперь счастливы. У вас там, наверное, полно ваших образов из книг. Особенно из детских. Парень из подворотни. Танцующая тень. Девочка и её говорящая ладошка. Я помню всех их…

Вы же были прекрасны в детской литературе. Ваши «взрослые» вещи я не понимала, хоть и прочитала их все.

Теперь ведь можно вам об этом написать, да? Тем более, когда я всё узнала.

Вы были талантливы при общении с детьми. Да что там — гениальны! Но умные глубокие вещи не для вас. Зря вы туда сунулись. Вы искренний человек, до глубины души — дети это ценят! А взрослых нужно обманывать. Мир вокруг построен из лжи. Если хотите, я додумалась до этого сама, лет в четырнадцать. Именно тогда развеялся счастливый миф детства, что нужно быть честным, и тогда всё получится. Фигушки. Во взрослой жизни никто не любит правды, всем нужна ложь. Причём это всегда индивидуальная, особая ложь, для каждого человека она своя, чтобы он жил в собственном мирке и никогда из него не вылезал.

Так вот, вы не умели правдоподобно лгать. Ваши «взрослые» книги такие же наивные и искренние, как и книги для детей. У вас даже серийный убийца в «Сломленной чести» вышел похожим на советского мальчика-пионера с горящим взором и вот этим вот всем. Зачем вам нужно было лезть во взрослую литературу, милая моя Римма Ивановна? Только время потратили и умерли не так, как хотели…

Мысли о ваших книгах увели меня от тяжёлого осознания реальности. А вот теперь посмотрела на вас и снова вспомнила. Ваша смерть… такая ненужная…

Давай честно, хорошо?

Вы ведь не знали, что я прихожу к вам время от времени, когда вас нет дома. Я пользуюсь вашим компьютером на первом этаже.

Я захожу под вашей учёткой и ищу нужную мне информацию. Она, скажем так, не совсем та, которую я бы хотела оставлять на своём компьютере в своих поисковых запросах.

Ещё я пользовалась ваши адресом для заказа некоторых вещей. Исключительно в добрых целях. Вы ведь тоже недолюбливали Дениса.

И ещё мне нужен был ваш городской телефон. У меня дома такой реликвии нет, а ваш отлично подходит для анонимных звонков.

Простите.

Иногда я приходила к вам, чтобы просто побыть в другом мире. Ваш дом — это моя йога и нирвана. Я переодевалась в ваши одежды, которые пахнут стариной, пылью, советскими временами и вашей молодостью. Я разыскала у вас в шкафах на первом этаже множество вещей из того века, из времени, когда вам было двадцать или тридцать лет. Это так мило! Платья, сапожки, блузки, рубашки, юбки, туфельки! Одевалась, бродила по комнатам, представляла, что я и есть знаменитая детская писательница, или даже — что я девочка из прошлого, прилетевшая в будущее.

Я лежала на ваших диванах, иногда засыпала. Один раз принимала ванну, хотя знала, что вы можете скоро приехать со своего литературного семинара или куда вы там ездили пару месяцев назад?

Я здесь отдыхаю душой и телом. В бесконечных разговорах с вами я могу быть искренней. А без вас, просто в пустом вашем доме, я вдобавок ощущаю невероятную лёгкость. Мне кажется, что проблемы решаться сами собой, что я снова становлюсь тем самым идеальным человеком, каким должна быть для окружающих. Мир жесток, он требует обмана, а я играю по его правилам. И только в вашем доме я шлю правила к чёрту и становлюсь самой собой. Той самой девочкой, которая пекла кремовые пироги не знала, что все вокруг её обманывают.

Поэтому, знаете, милая моя, любимая Римма Ивановна, я не хочу покидать этот дом.

Есть кое-какая идея.

Поймите меня правильно, если вызвать полицию, вылезут разные неудобные вопросы. Например, почему я не вызвала её сразу, а спустя несколько часов? И ещё — что такого было в вашем чае?.. Очень, очень неудобные вопросы.

Дом опечатают, появятся какие-нибудь ваши дальние родственники, о вас напишут в интернете, сюда будут приезжать журналисты, и я уже больше никогда не смогу зайти внутрь и почувствовать себя воздушным шариком, наполненный счастьем. Я ведь выжатая тряпка, помните? Мне нужен покой.

Я никому не скажу, что вы умерли. По крайней мере какое-то время. Неопределённое. Например, пока не умрёт Денис. Или эта его шлюха. Или пока всё вокруг не станет вновь стабильным, радостным и просто по-человечески простым.

У меня есть лёд, а у вас есть ванная. Читала об этом в какой-то книге. До похорон вы сохранитесь в прекраснейшием виде, моя милая. Я умою вас, оботру, сделаю так, чтобы вы выглядели ещё лучше, чем за пару минут до смерти. Буду менять лёд. Ухаживать. Вы — мой лучший цветок жизни, Римма Ивановна. А я здесь — наивная девочка из прошлого. Как же мне её не хватает…