Идеальность (СИ) - Матюхин Александр - Страница 55

А ещё она решила, что не сбежит из города сразу. Сначала найдёт Нату и вышибет из неё дурь. Избавит сестрицу от идеальности. Заодно проверит, реально ли настоящее или нет.

Зуб Лера тоже убрала в карман и вышла в комнату.

— Я же сказал — раздевайся, — скривился мужик. — Тянешь время, красавица. Где запал, где страсть, а?

Двое уже избавились от трусов и теперь расслабленно тёрли свои члены, разогреваясь. Четвёртый мужик развесил камеры go pro вокруг кровати, а большую камеру положил на плечо.

С экрана телевизора улыбался вспотевший пьяный Толик, завязывающий Лерины запястья шнурком usb.

«Сама напросилась — подумала Лера отстранённо. — Кого теперь винить?»

И сразу другая мысль, неожиданно резкая: вдруг она всё ещё в прошлом? Вдруг она под таблетками, записывает порно в таком вот подвальчике, чтобы слить его в сеть и заработать денег. Наркотики разъели её мозги и впрыснули фантазии о нормальной жизни, о Денисе и Вадике, о безумстве Наты и смерти Бельгоцкой.

А в настоящем всё иначе, потому что на дворе уютный и прекрасный две тысячи девятый, впереди целая жизнь — как минимум пара месяцев — до того, как Лера переборщит с наркотой и сдохнет, прижатая потным обнажённым мужиком к старому матрасу.

Она медленно расстегнула оставшиеся пуговицы на блузке, стащила её, бросила к ногам. Сняла джинсы, предварительно зажав в руке безопасную бритву. Свободной рукой расстегнула лифчик.

Мужик в красных кроссовках присвистнул, улыбаясь. Мужикам у кровати уже не нужно было теребить члены — у них всё и так прекрасно стояло.

«Они оба войдут в меня»

«Я буду кричать от удовольствия»

«А потом отправлюсь в две тысячи девятый, искать не родившуюся Настю, живого Пашку и влюблённого в меня Вадика»

«У Дениса тоже всё будет хорошо. Надеюсь, он никогда не встретит Нату или потом — меня»

Мужик подскочил к Лере, крепко сжал левую грудь, провёл пальцами по соску. По затылку пробежали мурашки, а губы мгновенно пересохли.

— Снимаю, — сказал тот, который с камерой, и направил на Леру объектив с крохотной мигающей лампочкой.

В телевизоре Лера из прошлого сидела в позе наездницы, упёршись руками в колени незнакомца.

Той Лере было хорошо. Жаль, всё-таки, что больше нельзя ничего вернуть.

Или?..

В дверь вдруг заколотили. Часто, сильно, кулаками.

Мужик в кроссовках дёрнулся, как от удара током, но открывать не спешил.

— Открывайте, — сказали из-за двери. Мужской голос, почему-то знакомый. — Давайте, ну. Не тяните резину.

В руке у того, кто держал камеру, появился пистолет. Лера не разбиралась в оружии, но надеялась, что это какой-нибудь травмат, не серьёзнее. Мужик в кроссовках подошёл к двери, провернул ключ, открыл.

В коридоре стоял Василий Ильич, отец Наты.

Лера выдохнула, сообразив, что задержала дыхание чуть ли не минуту назад. Перед глазами поплыли чёрные круги. Она растерянно подумала, что стоит перед дядей в одних трусиках, нелепая, с безопасной бритвой в руке.

Василий Ильич был одет не по форме, а в костюм и при галстуке. За его спиной маячили то ли телохранители, то ли помощники. И ещё Лере вдруг показалось, что она увидела Нату. Где-то там, в глубине коридора.

— Ты кто, дед? — спросил мужик в кроссовках.

Василий Ильич мягко отодвинул его в сторону и вошёл. Двое широкоплечих мужчин, тоже в чёрных костюмах, бритые «под ноль», не оставляющие никаких сомнений о том, чем они занимаются, ворвались внутрь и в мгновение ока положили мужика в кроссовках на пол, лицом вниз. Действовали профессионально, беззвучно, заломили руки, перемотали запястья пластиковой муфтой. Мужик взвизгнул и затих.

Второй, с камерой, сделал вид, что пистолет у него в руке просто так, игрушка-безделушка, и попятился к кровати.

Лера сообразила, что Василий Ильич смотрит на неё, быстро нагнулась, подняла лифчик, завозилась, надевая. Из телевизора раздался протяжный стон, Василий Ильич перевёл взгляд на изображение и несколько секунд разглядывал, как к молодой Лере пристраивается сзади накачанный вспотевший мужчина.

— Значит так, ребята, — сказал Василий Ильич и брезгливо посмотрел на того, кто с камерой. — Поигрались, и хватит. Я её забираю, вот бабки, как вам обещали.

— Руки-то зачем ломать? — простонал лежащий на полу.

— А чтобы быстрее дошло.

Василий Ильич шевельнул головой, и его телохранители подошли к Лере, подняли её одежду, помогли застегнуть блузку и натянуть джинсы. Действовали быстро, будто им часто приходилось одевать девушек.

Лера всё ещё чувствовала головокружение. Казалось, что мир снова сломался. Где-то тут обязательно должна быть фантазия, где-то болезненный бред, а где-то крохотная толика реальности. Вот только как различить, где что?

Пока она одевалась, Василий Ильич смотрел порно на экране. Потом взял пульт с кровати и поставил на паузу. Подмигнул обнажённым мужикам, стоящим в углу у тумбочки. Всё у них, конечно обмякло.

— Вы тут можете и сами с собой, да? — усмехнулся Василий Ильич. — Раз уж начали. Гей-порно, я слышал, тоже неплохо продаётся.

Лера хихикнула, застёгивая пуговицу на джинсах. Василий Ильич снова шевельнул головой, телохранители взяли Леру под локти и повели из комнаты.

Она услышала, как дядя сказал:

— Счастливо оставаться.

Потом темнота накрыла, а ноги подкосились, будто из её тела вытащили все кости разом. Лера обмякла, успев подумать о том, что действительно видела в коридоре Нату. Красивую, аккуратно причёсанную, в чёрных очках и в чёрном же дорогом костюме. Это следы от её шпилек на ковре. Сомнений нет.

Она много чего вспомнила, пока плавала в вязкой темноте.

Удивительно.

Вот мама Леры и Василий Ильич вместе едят мороженное. Напротив них на синей скамейке сидят Ната и Лера. Им лет по пятнадцать или даже меньше. У них в руках сладкая вата.

Кабинка колеса обозрения поднялась достаточно высоко, чтобы сквозь исцарапанное стекло был виден город — районы многоэтажек, куцый парк, торговый центр и многоуровневая автомобильная стоянка, потом почти сразу же начинается густой и сочный летний лес, а за ним — холмы с серпантинами дорог.

Мама сбивчиво говорит:

— У неё бесподобный голос, тебе надо послушать. Она одержима пением — постоянно репетирует, заучивает новые песни. Поёт везде и при любом удобном случае. Это хорошая одержимость, понимаешь? Я вижу, что она старается, у неё получается. Хочу дать девочке шанс.

Василий Ильич кривится, будто мороженное для него слишком холодное или попало не в то горло. Он отвечает:

— Перестань. Это звучит ужасно. Как будто ты хочешь меня убедить в чём-то. Давай, я поверю на слово. Если Лерка прорвётся куда-нибудь, куда вы там хотели? — вот тогда я на неё по телевизору и посмотрю.

— Тех денег, которые ты дал… их много. Правда, много. Я соберу все чеки после поездки и за всё отчитаюсь.

— Звучит так, будто ты мне не родная сестра, а одна из этих молодых бизнесменов. Развелось их, блин, попрошаек.

— Неловко как-то…

— Неловко на льду сексом заниматься, ноги скользят, — хохочет Василий Ильич.

Ната тоже смеется тонким противным голоском, хотя явно не понимает смысл шутки.

— Смотрите! — кричит она. — Вон наш дом! Вон, с большой крышей! Самый большой дом на свете! Нам нужно обязательно собраться в нём вместе. Я испеку кремовый торт. Очень, очень вкусный кремовый торт!

Лера чувствует зависть. У неё нет такого большого дома. Мама никогда не печёт торты. И никто не приходит в гости. Даже Пашка сбежал, а Лера осталась один на один с бесконечным лесом, который заменил ей родственников.

Василий Ильич ухмыляется, будто не верит в то, что дочь что-то может испечь.

— У нас через две недели слушание в Москве, — говорит мама. — Не знаю, чтобы мы делали, если бы не…

Вот Лиза и Лера разбирают ворох старой одежды.