Ключи от рая - Борисова Виктория Александровна - Страница 8

С той ночи Влад мог думать только об Альке, о том, как они поженятся (это казалось само собой разумеющимся!), как будут жить вместе… Он очень быстро пошел на поправку, и скоро настал день, когда его выписали из госпиталя с диагнозом «практически здоров».

Даже отец сразу заметил, что с ним что-то происходит. Еще бы — дома Влад стал появляться редко и большую часть времени пребывал в собственных мыслях, улыбаясь глупо и счастливо.

— Ты прямо как пыльным мешком ударенный! — удивлялся он. Влюбился, что ли?

Влад только кивнул. Надо же, догадался…

— Ну, приведи ее к нам, что ли… Нечего по углам прятаться, чай, не маленький уже!

Впервые увидев Альку, отец ничего не сказал. Только глянул ей в лицо, вежливо поздоровался и сразу ушел к себе в комнату. Алька скоро собралась уходить, и Влад, как всегда, отправился ее провожать. Вернулся он поздно, но отец все еще ждал его.

— Так это и есть твоя девушка? — спросил он.

— Ну да. А что? — вскинулся Влад.

Сейчас он, наверное, впервые в жизни готов был стоять на своем до конца, даже если отец будет против. Но он улыбался — впервые, наверное, с того дня, как мамы не стало.

— Ничего. Хорошая девушка. Правильная.

Свадьбу справляли дома. В тесную квартирку набилось столько народу, что повернуться было негде, но почему-то никто никому не мешал. Весело было, душевно… Гости пили за здоровье молодых, кричали «Горько!» и даже умудрялись танцевать. За полночь явились недовольные шумом соседи, но через несколько минут и они оказались вместе со всеми за столом, нестройным хором выводя: «Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…» Влад сидел рядом с Алькой, раскрасневшийся, счастливый и совершенно пьяный, хоть и выпил-то всего ничего. Казалось, что их любви действительно мало места во всем мире…

На следующий день Влад проснулся поздно. Алька уже возилась на кухне, перемывая горы посуды, оставшейся после праздничного застолья. Даже это получалось у нее на удивление быстро и ловко, даже весело как-то… Влад напросился помогать, хоть и не мужское это дело. Перекинув через плечо кухонное полотенце, он старательно перетирал тарелки, когда на кухню вышел отец. Почему-то он был при полном параде, в костюме с галстуком и белой рубашке, а в руках держал старую деревянную шкатулку с палехским узором на крышке.

— С добрым утром! — улыбнулась Алька. — Сейчас закончу, и завтракать будем!

Отец чуть тронул ее за плечо.

— Оставь, дочка! Сядь, поговорить надо. И ты иди сюда, молодожен!

Он улыбался, но Владу показалось, что в глазах его мелькнула грусть. Словно отец прощается и с ним, и с прежней жизнью…

— Ну, чего, батя? — Влад опустился на табуретку.

— Не нукай, не запряг! — строго сказал отец. — Ты слушай и не перебивай.

Он протянул шкатулку Альке.

— Вот. Тут от матери осталось кое-что — сережки, колечки… Теперь — тебе!

— Спасибо! — Алька открыла шкатулку и принялась рыться в безделушках. Одно кольцо с аметистом она тут же нацепила на палец и теперь поворачивала руку так и эдак, любуясь игрой света в фиолетовом камне.

— Ой, какое красивое… — протянула она.

— Носи, не сомневайся. Она бы… — тут голос отца на мгновение дрогнул. — Она бы тоже рада была.

Он полез в карман пиджака и выложил на стол ключи от машины.

— А это тебе, сынок! Свадебный мой, так сказать, подарок. Теперь сам будешь ездить.

— Ну, спасибо так спасибо! — обрадовался Влад, но сразу спохватился: — А ты как же?

Отец пожал плечами.

— А мне теперь не надо.

— Что ж так? — осторожно спросил Влад.

Он чувствовал, что отец задумал что-то и теперь его уже не свернуть.

— В деревню поеду. В Порецкое. Знаешь ведь, там дом от деда остался…

Алька охнула от неожиданности, прикрыв рот ладошкой, и тут же принялась уговаривать:

— Да что вы, Александр Петрович! Зачем вам уезжать?

— Для тебя теперь — папа! — поправил ее он. Сядь, не мельтеши. А то забуду что-нибудь.

Но Алька не унималась:

— Оставайтесь, живите с нами! Мы только рады будем…

Отец покачал головой и сказал твердо, как о решенном:

— Нет. Молодой семье надо свое гнездо вить. А за меня не беспокойтесь. Устал я. А там лес, река… Дом еще мой дед строил — сто лет простоит.

Он мечтательно прикрыл глаза, словно воочию видел все это, помолчал недолго и добавил почти весело:

— И нечего носы вешать! Не в могилу ухожу. Будете ко мне в гости приезжать. А детишки пойдут — так никакой дачи не надо!

Так началась их семейная жизнь. Алька сразу же принялась хозяйничать на новом месте. Влад уговорил ее уволиться с работы и устроиться в другую больницу, рядом с домом. Слишком уж ездить далеко, почти два часа на дорогу уйдет! К тому же была и другая, потаенная мысль. Очень уж не хотелось, чтобы Алька, его Алька, работала среди молодых парней. Вдруг еще кто-нибудь влюбится? При одной мысли об этом Влад чувствовал, как сами собой сжимаются кулаки и стискиваются зубы. Нет уж, лучше где-нибудь поближе к дому, да в терапии, чтобы одни старушки вокруг…

Сам Влад устроился охранником в недавно открывшийся рядом с домом продовольственный магазин, гордо именуемый супермаркетом. А что, служба непыльная, а главное — график сутки через трое! Он всегда старался подгадать рабочие смены так, чтобы они совпадали с Алькиными. Очень уж хотелось больше времени проводить рядом с ней.

Те два года, что они с Алькой прожили вместе, он потом вспоминал, как сплошной праздник. Кто бы мог подумать, что можно быть таким счастливым! Они даже не поругались ни разу по-настоящему. Ходили по улице взявшись за руки и все делали вместе: ели, спали, смотрели телевизор по вечерам, разговаривали…

А еще ездили к отцу. Летом купались в быстрой, холодной прозрачной речке, бродили по лесу, собирая крупную, сладкую землянику, которой в тех местах почему-то было великое множество, помогали копаться в огороде, и бывало, что по осени возвращались домой, увозя корзины с крепкими, ароматными яблоками и мешки рассыпчатой деревенской картошки. Каждый раз Влад не хотел брать, но отец умел настоять на своем:

— Бери, бери, не разговаривай! Мне что, одному это есть?

Через год Влад приехал навестить отца. Алька не смогла — вышла на работу вместо заболевшей подруги. Едва переступив порог, Влад заметил, как изменилось все в доме. Откуда-то появились белоснежные занавески на окнах, и пестрые половички, и даже нарядная скатерть на столе…

Теперь здесь даже пахло по-другому — теплом, уютом и домашней едой.

Отец, как всегда, обрадовался его приезду, но вид у него был какой-то смущенный. Это тоже было странно и непривычно. Влад хотел спросить, в чем дело, когда дверь вдруг отворилась и на пороге появилась круглолицая молодая женщина.

— Пойдем покурим! — позвал отец.

Они вышли на крыльцо (это тоже было новостью, раньше отец преспокойно дымил в доме!), и, отводя взгляд, он сказал:

— Это Лида, соседка. Помогать приходит… Иногда.

Домой Влад возвращался в плохом настроении. Умом он понимал, что отец еще нестарый, крепкий мужчина и глупо требовать от него пожизненной верности памяти покойной мамы… Но в душе почему-то все равно было обидно. С тех пор в Порецкое он ездил гораздо реже.

И все равно жизнь была хорошая — простая, спокойная, и Владу хотелось только одного — чтобы так продолжалось и дальше. Ну, разве что еще детишек завести через пару лет — мальчика и девочку.

Все кончилось в холодный, ясный зимний день незадолго до Нового года. Супермаркет, где трудился Влад, торговал допоздна, работы прибавилось, но сотрудники не роптали. Еще бы — выручка хорошая, начальство премии пообещало! Можно и поработать.

Влад вернулся домой со смены за полночь, и сразу понял: что-то не так. На вешалке в прихожей не видно красной куртки, — значит, Алька еще не приходила. А смениться с дежурства она должна была вечером…

Это было странно, но в первый момент Влад не слишком удивился. Мало ли, что там, в больнице! Может, кого из подруг подменяет. Алька часто так делала. Ее и просить не надо было особо. У одной ребенок заболел, у другой свидание, третья с родителями поругалась и в истерике… Влад иногда ворчал из-за ее вечной безотказности, но беззлобно, для порядка.