По ту сторону северного ветра (СИ) - Демидова Дарья - Страница 31

— Тогда я передумал.

— Что передумал?

— Умирать, конечно.

— Лим — ты просто невыносим, — вздох облегчения сорвался с губ принцессы, и она крепче сжала руку князя.

Саша оставила их и направилась обратно к шатру, в котором находился Вадим. Ещё издалека она заметила Сараса, который стоял возле входа и давал своим людям указания.

Увидев Сашу, он пошёл ей навстречу.

— Кровь остановили, но неизвестно что будет дальше.

— Я не вынесу...

Сарас обнял её и крепко прижал к себе.

— У нас есть легенда, что раз в тысячу лет человек, пришедший из другого мира, приносит с собой счастье и процветание. Даёт жизнь нашей планете. Всё будет хорошо, вот увидишь.

— Очередная сказка для маленьких девочек?

— Не знаю, но почему бы не поверить в чудеса? Ты знаешь, где Лим?

— В том шатре. С ним Лета.

— Мне сказали, он потерял руку.

— Так и есть, но он держится довольно неплохо — Лета только что призналась ему в любви, и он передумал умирать.

— В этом весь Лим.

— Я в сотый раз слышу выражения: «В этом весь Лим» и «Лим, ты просто невыносим».

— Скоро сама начнёшь так говорить, — Сарас устало улыбнулся. Он выглядел изнурённым и поникшим.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Некогда. Надо решить вопрос с пленными и подготовить прощание с убитыми.

— А где Келен и Гроган? Я их не видела.

— С ними почти всё в порядке. Оба ранены, но на ногах.

— А ты? С тобой всё хорошо?

— А что мне будет? Я — счастливчик. Ты не знала?

— Знала, но не знала на сколько.

— Сначала я чуть не умер, когда мать меня рожала. Потом в три года я свалился в пересохший колодец, но не разбился, потому что зацепился за крюк, торчащий из стены. В девять Келен чуть не проткнул меня стрелой на охоте — наконечник поцарапал мочку уха. И таких историй ещё с десяток. Так что, Саша, я везучий. Везучий, но уставший. Мне пора, увидимся позже.

На прощание Сарас поцеловал девушку в макушку и направился в сторону холма. Саша проводила его взглядом и вошла в шатёр.

Стол, на котором лежал Вадим, был пуст, а несколько помощников очищали его от следов крови и лекарств, подготавливая место для нового пациента. Авриил стоял неподалеку, перебирая на маленьком столике хирургические инструменты. Саша приблизилась к нему.

— Там, в конце. Мест в шатрах уже нет. Сейчас ещё ставят, но я решил оставить его здесь. Если переживёт этот день и эту ночь, шансы возрастут, а пока не о чем говорить.

Вокруг было много народу, но Саша отчетливо слышала только звуки своих шагов. Она шла к Вадиму по длинному коридору из многочисленных столов. Девушка несколько раз замедляла шаг, но в последний момент заставляла себя двигаться вперёд. Саша боялась увидеть князя, боялась ощутить дыхание смерти витавшего над ним — она хотела запомнить его живым.

«Надо взять себя в руки. Нельзя быть слабой, Саша, нельзя»

Вадим был бледен. Под его глазами залегли чёрные круги, и всё тело покрывали капли пота. Саша испустила не то вздох, не то стон и прижалась губами к его руке. Она была настолько холодной, что девушка испугалась и замерла, отмечая каждый его вздох, чтобы убедиться, что он жив.

***

Близился вечер, а положение Вадима оставалось таким же тяжёлым. Внезапно он начал метаться на подушке и что-то шептать. Саше удалось разобрать лишь несколько слов, но их хватило, чтобы понять, что видится ему в бреду: «Мерида... Мерида, не надо».

Саша уже было подумала, что это предсмертная агония и собиралась звать Авриила, но Вадим так сильно сжал её руку, что девушка вскрикнула от боли. «Мама... мама» шептал мужчина ещё какое-то время, а потом его дыхание выровнялось, и он снова погрузился в глубокий сон. Саша вытерла пот с его лица и снова стала ждать.

16

В лагере становилось темно. Повсюду зажигались огни. Врачи тихонько ходили между рядами раненых и иногда выносили из шатров накрытые тела тех, кому не суждено было встретить новый день.

Сашу стало клонить ко сну. Она просидела возле Вадима не меньше восьми часов, держа его за руку, и уже клевала носом от усталости и стресса.

— Иди в главный шатёр, поешь, а я пока буду здесь, — Сарас тронул девушку за плечо.

— Спасибо, но я не хочу есть.

— Не спорь. Я целый день бегаю туда-сюда, из одного лагеря в другой. Дай мне подремать возле брата.

Саша грустно улыбнулась и встала, освобождая Сарасу место.

В главном шатре был накрыт стол. За ним одиноко сидел Келен. Перед ним стояла чистая тарелка, видно было, что он не притрагивался к еде.

— Если честно, я думала, что никого из вас больше не увижу, — сказала Саша, усаживаясь напротив.

— Предлагаю выпить за то, что ты мы живы. За тех, кого больше с нами нет и за тех, кого можем ещё потерять.

— Выпьем.

— Как Вадим?

— По-прежнему. Ты не заходил к нему?

— Заходил недавно.

— Я не помню этого.

— Ты спала сидя, поэтому я отправил Сараса тебя заменить.

— Сарас сказал, что ты ранен.

— В плечо вошла стрела, но это ничего страшного.

— Келен! В тебе дырка, а ты говоришь «ничего страшного»?

— Я уже наслушался от Авриила, Саша. Давай просто поговорим.

— Я ни о чём думать не могу. Знаешь, когда стояла на вершине холма и наблюдала, как вы мчитесь на гуанов... Их было больше, гораздо больше. Я так испугалась!

Келен поморщился от боли в плече и наклонился к Саше:

— Хочешь, открою тебе секрет?

— Хочу, — Саша вытерла тыльной стороной ладони предательскую слезу, блеснувшую на щеке.

— Ты знаешь, что у всех княжеств были свои войска, но так было не всегда. Исторически сложилось, что после Великой войны основной задачей варвинов было охранять наш мир от возможных вторжений со стороны порталов, потому что большинство из них находится на нашей территории. Именно варвины, Саша, уже сотни лет обучают войска всех остальных княжеств военному искусству. Угадай, у кого учились гуаны?

— У вас?

— Именно. Самарада обучал наш отец — князь Юнир. Воина лучше него я ещё не встречал. Разве что он передал Вадиму больше своих знаний и навыков, чем кому-либо другому.

— А вам с Сарасом?

— Если честно, мне кажется, что отец жалел нас, а Вадима доводил до изнеможения тренировками. Они вечно конфликтовали, сколько я себя помню.

— Почему?

— Причин было много, но в основном из-за нашей матери.

Саша смотрела на Келена, ожидая продолжения.

— Вадим тебе не рассказывал?

— Нет, я мало что знаю о его прошлом. Наверное, только то, как он жил после смерти Мериды.

— Её звали Анира. Я почти не помню маму. Мне было три года, а Сарас, так вообще её не знал, ему было около года, когда её не стало. Зато Вадиму было пять, и он уже осознавал, что происходило тогда. Он рассказывал нам, что родители часто ругались, а однажды мамы не стало. Отец сказал, что она умерла, и запретил о ней говорить. Когда мы стали старше и начали задавать вопросы, он быстро научил нас держать язык за зубами. Точнее нас с Сарасом научил, а Вадима нельзя было испугать кнутом и лишениями.

— То, что ты говоришь, не вяжется с образом доброго и любящего народа гипербореев. Вадим говорил, что люди всеми силами стремились быть добрее и терпимее к ближнему.

— Так и было. И для остальных людей отец был великим человеком, добрым и мудрым правителем, а для нас жестоким и требовательным отцом. Вадим прекрасно понимал, что отец что-то не договаривает, и считал, что тот убил нашу мать. Поэтому требовал сказать правду, чем сильно злил князя. От этого и ненависть, возникшая между ними. Даже когда отец умирал, то наотрез отказался говорить о маме. Я думаю, Вадима совершенно не тронула его смерть.

— Это произошло сразу после того, как Вадим потерял жену. Он был погружён в одно горе, и возможно на другое ему уже не хватило сил и эмоций.

— Ты всегда видишь в людях только хорошее и пытаешься их оправдать?

— Я не очень терпимый человек, Келен. Большую часть жизни я видела от людей только плохое. Но твой брат не машина, а живой человек, на долю которого выпало немало испытаний.