Без выбора (СИ) - Кистяева Марина - Страница 13

Девушка снова посмотрела на Багровского-младшего.

Не человек, изваяние. Камень. Такой же холодный и черствый.

И с ним она хотела договариваться? Она сошла с ума…

Есть только один вариант дальнейшего развития событий и это…

- Ты выйдешь за меня замуж.

Если бы кто-то другой сказал подобное она или мило улыбнулась бы, или, откинув голову назад, рассмеялась бы тому прямо в лицо.

Здесь же и сейчас, смеяться в лицо Багровскому – подписать себе смертный приговор.

Поэтому Вита медленно кивнула.

Замуж, значит.

Для кого-то, возможно, заявление Романа показалось бы абсурдным. Только не для неё.

Она аккуратно опустила ноги со стула. Поправила платье. Так, теперь встать и уйти. Ничего не говоря. И обойти Багровского подальше, чтобы никак его не зацепить. Не поддаться искушению и не опустить сахарницу ему на голову, или стул тот же, он потяжелее будет, удар мощный получится. Со стулом она погорячилась, Багровский наверняка блокирует удар на лету, но вот сахарница… Хорошая же идея, правда? Только неосуществимая.

Вита успела встать, когда последовал следующий выпад мужчины:

- И куда ты собралась?

- Не вижу кольца обручального… Поэтому я – пас.

Она вцепилась пальцами в спинку стула. Задвинуть его и уходить. Остальное – всё потом.

Вита никогда не привыкнет к порывистым и быстрым движениям Багровского. Его реакции могут позавидовать именитые спортсмены. Потому что секунду назад он пил кофе, Вита не успела продумать план побега с кухни и в мечтах не сформулировала картину, где видит своего тюремщика с разбитой головой, как он поднялся следом и перегородил ей дорогу.

Его грудь ритмично поднималась и опускалась, отчего он сам казался ещё выше.

Да что же это такое…

Вита едва не застонала вслух от разочарования и отчаяния, вцепившись сильнее пальцами в спинку стула.

Какого черта у Багровского такая реакция, и почему он всегда преграждает ей путь? Наседает? Это нормально? Нет.

Точно зверь…

- Кольцо хочешь? – утробно бросил он, отчего у Виты закололо в затылке. Физиологическая реакция на опасность, когда все инстинкты обостряются, и в данном случае они говорят ей нет, кричат, чтобы она позабыла гордость и склонила голову.

Несмотря на то, что Виталина ранее приняла решение вести себя пассивно, не злить Романа, что-то в их беседе пошло не так. Он не просто разозлился, он был в ярости. Желваки заиграли на скулах, в карих глазах клубилось адское пламя, грозившееся сжечь её дотла. Даже вчера Багровский не вызывал в ней столько страха, как сегодня.

Что с ним произошло?

- Будет тебе кольцо, - ещё жестче проговорил мужчина и шагнул к Вите.

Уже намеренно медленно.

Хищник загонял в угол свою жертву.

Вита не выдержала и закричала:

- Багровский, хватит! Чего ты, черт возьми, добиваешься? Моей истерики? Так я на грани! Ты пугаешь меня до чертиков! Я тебя знать не знаю, увидела вчера, и то… Можно сказать, когда ты меня едва не разложил на кровати, а потом застала тебя… - Вита оборвала сама себя, потому что дыхание сбилось в груди. Она сорвалась. Нельзя было вспыхивать, но эмоции вышли из-под контроля. И её несло дальше: - Если ты от меня что-то хочешь, скажи по-человечески. Давай поговорим по-нормальному. Без претензий и ора. Не нагоняй на меня страху. Я понимаю, наши семьи… Возможно, ты затаил на Гвоздовых зло. Меня ты хочешь использовать, как инструмент мести. Тоже могу понять. Но что с меня взять? Ещё у меня есть предположение, что ты в принципе хочешь, чтобы потомки Гвоздовых страдали. Этакая месть за прошлое. Это я тоже принимаю. Тогда, конечно, ты мне обозначать ничего не будешь. Будешь нервы трепать или что похуже…

Она замолчала, поняв, что только что выложила всё, что думала. Сама вручила карты ему в руки.

Открылась перед врагом.

Но он, кажется, пропустил мимо ушей всё, что она говорила.

Продолжая щуриться, двинулся в её сторону. Между ними и так почти не осталось расстояния, а когда он решил его сократить, утро точно перестало быть томным.

Все благие намерения Виты разрушились, как песочный замок. Сам Роман воспринимался именно, как шторм, медленно, неотвратимо надвигающийся на неё.

- Не приближайся ко мне, - внезапно осипшим голосом выкрикнула Вита, на деле же у неё вышел шепот. Для убедительности она выставила руку вперед, ограждая своё личностное пространство от вторжения.

Как бы ни так.

Багровскому нипочем любые преграды, тем более, когда цель рядом.

Её же рука для него послужила приглашением. Об этом Вита подумает чуть позже…

Его пальцы осторожно сжали её запястье. Вита охнула, попыталась выдернуть руку, но тщетно. Её забрали и возвращать не собирались. По коже тотчас побежали невидимые разряды тока, особенно в том месте, где крепкие мужские пальцы со стесанными костяшками соприкоснулись с ней.

Следующее мгновение, и Роман не рванул Виту на себя, притянул. Плавно, неотвратимо. Вита сопротивлялась, отчаянно продолжала удерживаться за спинку стула, он шаркнул ножками по паркету, скрипя. Вите пришлось расцепить пальцы.

- Пусти, ублюдок…

Она второй рукой вцепилась в его руку, царапая и оставляя красные полосы, пытаясь разжать, освободить себя, но, казалось, мужчина не замечал её отчаянных потуг и собственной боли.

Он смотрел только ей в лицо.

Ещё одно его движение, уже без резкости, и Вита почти прижата к нему. Между их телами осталось ничтожно маленькое расстояние, заставившее девушку дышать через раз, чтобы случайно не соприкоснуться грудью с его грудной клеткой.

- Пусти! – паника нарастала.

- Нет.

Одно слово, и всё. Дальше лишь стремительное движение воздуха вокруг Виты.

Её приподняли и усадили на стол. При этом бесцеремонно молниеносно раздвинули бедра, трикотаж платья жалобно затрещал.

У Виты распахнулись глаза настолько широко, насколько позволяла физиология. Она на столе? Как?.. Когда?..

Тогда.

И между её бедер вклиниваются чужие бедра, и чужие теплые – мозг в экстремальных ситуациях фиксировал странные вещи – руки стремительно задирали ей подол платья, облегчая доступ… для чего?

- Ты хотела определенности, Виталина? Как тебе такая определенность?

Вита растерялась.

С ней что-то случилось. Пять лет под опекой не прошли безрезультатно. Никто никогда с ней за последние годы не разговаривал в подобном тоне, не наседал. Не обижал. Она, пусть и отрицая, не принимая, знала – под защитой. Что бы она ни творила, за ней присматривали. И никому не позволено было с ней учинить непотребство.

К ней если мужчины и прикасались, то только, чтобы посадить в машину. Аккуратно, не причиняя боли.

С освобождением Романа Багровского мир стремительно менялся. Переворачивался с ног на голову, краски мерки, оттенки темнели.

И тем более, Вите не задирали подол платья, чтобы добраться до… трусиков?

Она не успела ответить ни на один вопрос. Настолько растерялась, настолько оказалась удивлена и шокирована происходящим.

С ней такого просто не может быть…

Но мужские губы, алчные, теплые и пахнущие кофе, захватывающие в плен её губы, были слишком реальными, и быстро привели Виту в чувство.

Её первый поцелуй.

Первое прикосновение мужчины к ней.

Вита замерла. В её голове взорвались сотни тысяч петард, заискрили, засверкали разноцветными огнями, оглушая девушку и низвергая её в пучину неизвестности. Вита соврала бы, если бы сказала, что не думала о поцелуях, не спрашивала себя: каково это, когда к твоим губам нежно и бережно прикасается тот, кто тебе безумно нравится, кто нашел тропу к твоему сердцу, и о ком ты думаешь по ночам. Порой, Вита смотрела на того или иного молодого парня и даже хотела, чтобы тот её поцеловал.

Чтобы просто знать.

Что ж…

Пришло время, и она узнала.

Жестко. Властно. Напористо.

Без единого намёка на нежность.

Потому что некто захотел её поцеловать.