Без выбора (СИ) - Кистяева Марина - Страница 35

- Хочешь помочь?

На этот раз Вита не пропустила усмешку, неприятно полоснувшую её изнутри. Оказывается, Рома может умело морально бить. Надавливать на те точки, о существовании которых Вита и не подозревала.

Почему ей неприятно? Больно…

- Да, хочу. И не вижу в этом повода для иронии.

В комнате повисла пауза. Роман обдумывал её слова.

Недолго, но этого времени хватило, чтобы самооценка Виты скатилась ниже плинтуса. Он даже помощи от неё принимать не желает. Что случилось? Что?

- Аптечка есть на кухне. Нижний шкаф слева.

Вита, придерживая полы халата, поспешно пошла на кухню. Едва не бежала. На кухне лихорадочно принялась распахивать шкафы, стараясь отыскать нужное. Увидев контейнер с красным крестом, схватила его и снова поспешила в гостиную.

Вошла, а у самой сердце кровью обкатило. Рома присел на диван, руки вытянул по спинке, голову откинул, глаза прикрыл. Выглядел он уставшим. Дело даже не в том, что ему досталось в драке. Усталость выдавала поза, темные круги под глазами, весь вид в целом.

Она же не видела толком Рому эти недели. Только сумасшедший чувственный секс. И то, в основном с его стороны. Он ласкал. Он дарил. Она же делала вид, что принимает, хотя на самом деле изнывала в жажде прикосновений.

Он слышал её шаги, но глаз так и не открыл. Вита поставила контейнер с медикаментами на диван и замерла в нерешительности. Что дальше? По логике надо снять с Ромы рубашку.

- Ром, сними рубашку, она у тебя вся в крови, - негромко проговорила Вита, не узнавая собственный голос.

Да и себя она тоже не узнавала. Ночь без сна на неё столь странно влияла, или вид избитого мужа.

 - Хочешь помочь мне – помогай, сними сама, - прозвучал жесткий ответ, заставивший Виту вспыхнуть до кончиков корней.

Хорошо… Хорошо…

Она уступит. Не время мериться упрямством.

Стараясь не обращать внимания на реакцию собственного тела, Вита уперлась коленом в край дивана и осторожно принялась расстегивать пропитавшуюся кровью рубашку. Руки у девушки дрожали.

Одна пуговица, вторая… Почему же их так много?! Бесконечный ряд. Вита кое-как справлялась с поставленной задачей.

- У тебя совершенно нет опыта в расстегивании рубашек, - она даже не заметила, как голос мужа приобрел более мягкие нотки, из него исчезла жесткость и злость.

Вита, оторвавшись от своего нелегкого занятия, посмотрела в лицо мужчины. Соизволил открыть глаза, надо же. Гад! Пострадавший, но всё же гад.

- А откуда он у меня возьмется? – она не удержалась от колкости в ответ. Лучше обмениваться ими, чем тонуть в затянувшемся, давящем на плечи молчании. – До тебя у меня никого не было, сам знаешь. Ты же ко мне приходишь уже полуголый. Поэтому-таки да, опыта нет.

- Вот и тренируйся тогда… ууух…

Сдавленный стон заставил Виту снова посмотреть сначала на искаженное болью лицо мужа, а потом быстро устремить взгляд на то, что скрывала рубашка.

Пришёл черед Виты охать.

Даже она, что никогда не видела мужских драк, если только по телевизору, замерла от ужаса. Гематомы – это одно. К ним она была готова. Но они не вызвали бы столько крови.

А вот порезы…

- Рома, Господи, тебя… резали? – других слов не нашлось.

Дрожа всем телом, Вита развела полы рубашки дальше, вытаскивая её из брюк. На груди, почти рядом с соском, над ребрами, две кровавые полоски сбоку и одна на животе. Тонкие надрезы. Их обработали, но некоторые продолжали кровить.

Муж молчал.

Вита шумно сглотнула и снова посмотрела ему в лицо.

Рома смотрел на неё. Пристально, чуть прищурившись.

- Рома, ответь мне, пожалуйста.

- Мы дрались, - с явной неохотой произнес он. – На ножах.

Вита покачнулась, благо вовремя успела выставить одну руку вперед, упереться ей в спинку дивана, иначе упала бы прямо на пораненную грудь Ромы.

В её голове не могло уместиться услышанное.

Драться на ножах…

- Вита, ты чего… Эй, девочка… Тебе плохо? Вита, что болит? Где?

Вопросы посыпались один за другим. Вита лишь успела качнуть головой.

- Всё хорошо, ты… нет-нет, не вставай… подожди, я сейчас раны обработаю…

- Их обработали.

- Но они кровоточат. Может, их… зашить надо?

- Нет. Стянутся. Они поверхностные. Перекись и пластырь творят чудеса.

Виту затошнило, но не от вида крови, а от осознания того, что происходило в жизни Ромы несколькими часами ранее.

Он мог пострадать куда как сильнее.

Господи, его могли убить!

Предположение оказалось настолько шокирующим, обескураживающим, выбивающим почву из-под ног, что мир сдвинулся, сместился. Как? Вита не знала. Не имело значения. Зато она отчетливо поняла, что не может потерять Романа.

Нет-нет. Она мысленно оговорилась! Не так подумала. Не она не может потерять Романа, а…

Ой, да какая разница!

Ей нужен пластырь. И перекись. Так сказал Рома.

Со своей амбивалентностью она разберется потом.

Наверное…

Вита больше ничего не спрашивала. Ей необходимо несколько минут тишины. Иначе у неё в голове что-то лопнет, взорвется.

Рома тоже ничего не говорил. Даже стона не сорвалось с его губ, пока она обрабатывала раны. Вита ещё раз сходила на кухню, нашла полотенце, кухонный небольшой тазик, налила воды в него и снова в гостиную.

Смыть кровь, убрать следы боли Романа.

Рома позволил обтереть себя. Вита выжимала полотенце, вода стремительно алела в тазике.

Когда на теле мужа практически не осталось кровавых полос и размывов, Вита кинула полотенце в тазик, опустила его на пол и присела на краешек дивана. Создавалось впечатление, что из неё разом забрали все жизненные силы. Даже спина взмокла.

- Ром, кто тебя порезал? – негромко снова поинтересовалась она, не глядя на мужа. И всё же не выдержала, повернула голову.

Роман как раз смотрел на неё. Не улыбаясь. Очень внимательно. Волосы взлохмачены, непослушная челка взмокла и растрепалась по лбу. На лбу также виднелись капельки пота. Несмотря на то, что Рома не стонал, не издал ни единого звука, ему было адски больно.

Вита из последних сил сдерживала слезы.

- Тебе важно знать? – на удивление спокойно ответил вопросом на вопрос Рома.

Вита кивнула.

- Да.

- Ферзь.

- Ферзь? – брови девушки сошлись на переносице. – Не понимаю. Это такая… кличка у мужчины?

На этот вопрос Рома ответил не сразу. Выдержал паузу, обдумывая, сказать ли Вите всю правду или умолчать.

А Вита, прислушиваясь к своему бешено стучащемуся сердцу, что оглушало во вновь образовавшейся тишине, загадала: если Рома ей расскажет правду, посвятит в то, что произошло с ним, у них всё будет хорошо. Она успокоится, отпустит юношеский максимализм и жажду побега к иллюзорной свободе. Она… Она тоже перестанет молчать.

- Ферзь – это Ферзь, - Вита почти незаметно вздрогнула, когда Рома начал говорить. Говорил он не спеша, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Если ты хорошо училась в школе, то должна знать, что в царской России были такие личности, как дуэлянты. Не те, кто бросал вызов на дуэль и принимал его, а те, кто за определенную плату выходил стреляться за другого. Это были профессионалы высочайшего уровня, великолепные стрелки. Сейчас… - Рома снова замолчал, поморщился и шумно выдохнул. А у Виты за эти секунды остановилось сердце, чтобы снова со сбоем запуститься. – Есть личности по типу тех дуэлянтов. Больше забавы ради. Против меня же не пойдет биться обычный мужик. Я всю жизнь занимаюсь спортом, хотя, думаю, тебе глубоко плевать на мои увлечения. Я натренирован и… К черту! В общем, мне сегодня кинули вызов. Я его принял. Вот и всё.

На шею Виты кинули удавку. Воображаемую, конечно, но оттого не менее действенную.

И кто-то такой же невидимый, справедливый и жестокий, затягивал её всё сильнее.

- Ферзю заплатили, чтобы мне начистил морду. Из-за того, что я тебя обижаю и угнетаю. Кому-то наша жизнь семейная встала поперек горла. Тебе-то понятно… Значит, и защитничек у тебя, Губастая, появился. Радуйся. Правда, советую радоваться сейчас, потому что, когда я его найду… А я его, Вита, найду… он не жилец.