Новая история Колобка, или Как я добегалась (СИ) - Ясная Яна - Страница 42

В голосе звучало сожаление, а когда я перекатилась на спину, на грудь мне упала давешняя футболка.

— Прикройся, коварная женщина, а то спать ну просто невозможно!

Я мстительно ткнула его в разрисованный живот, и Мирослав повалился на спину, утягивая меня за собой. Борьба была недолгой и с весьма неожиданным исходом. Потому что футболка таки оказалась на мне, Мир — подо мной, а вокруг — уютный одеяльный кокон.

Я не уснула, я вырубилась — стоило только на мгновение закрыть глаза.

Утро началось классическим мамским образом: со шлепанья множества маленьких ножек, как будто кто-то спозаранку выпустил из спальни стадо гусей.

Понятно, кое-кто загрустил на просторах кинг-сайз кровати.

В этом месте важно не дышать и притвориться мертвой: тогда, возможно, удастся еще немного поваляться. Одеяло приподнялось, впуская прохладный воздух и не только.

Раз, два, три… Ага, полный набор!

Возня, но тихая — Адкина дрессировка дает свои плоды, и теперь птицы-синицы делят мамино тело в ожесточенной, но молчаливой борьбе. К сожалению, мечта поваляться не сбылась: Ярик, проигравший брату и сестре в конкурентной борьбе за бока, не растерялся и улегся на меня сверху.

Своя ноша, конечно, не тянет, но четырнадцать килограмм на живот и грудную клетку — это все же перебор. К тому же, Олька со Стасом тут же взревновали, что кое-кто Мудрый устроился получше, и дележка территории зашла на второй виток.

Устав участвовать в игре “Царь Горы” в качестве горы, я “проснулась” и с рычанием сгребла свое богатство в охапку.

Богатство запищало и завизжало, но когда это нас, хищников, такие мелочи останавливали? И я с кровожадным “ам” принялась надкусывать всё, что подвернулось на зубок — сладкие шейки, острые локти, брыкучие коленки, садистки дуть в круглые расписные животы, дьявольски хохоча на попытки вывернуться, щекотать ребрышки и пятки…

Хорошо, что Мирослав проснулся и ушел с полчаса назад. Могло бы выйти неловко. И если раньше я только подозревала, что жаворонковские гены в моих птичках — его наследственность, то теперь имела неопровержимые доказательства!

Признаю, я несколько увлеклась, истязая своих отпрысков, а потому возвращение Мирослава заметила, лишь почувствовав взгляд спиной.

Обернулась, само собой — а там он стоит. Откинулся на стену, в костюме, с эффектно взъерошенной влажной прической и стильной небритостью.

А тут я стою: на четевереньках, с утробным рычанием и волосы мы мне дружной командой стилистов в колтун сбили.

Гармония, ну!

— Доброе утро, Мирослав Радомилович! — чопорно поприветствовала я его, и светски склонила голову — чтобы уж наверняка добить.

Стильный и эффектный Радомилович стоическим усилием удержал разъезжающиеся в улыбке губы, но глаза выдали его с головой.

Сладкие и зацелованные утренние Мирославичи тремя любопытными носами высунулись из-за меня, стоило мне сесть на диване.

Я оценила их скептическим взглядом: глаза горят, ушки на макушке, хвосты пистолетом.

Вздохнула: разнесем мы сегодня номер, ох, разнесем… Жалко, хороший был номер.

— Я организую завтрак, — Мир с невозмутимым видом посмотрел на часы. — Сколько времени нам нужно на сборы?

— Нисколько, — созналась я и поболтала ногой. — Мы намереваемся сперва завтракать, а уже потом — собираться.

Поскольку не исключено, что после завтрака всю процедуру придется повторить, “так к чему платить дважды?”.

Адка, уже полностью одетая, вышла из спальни и не преминула поддернуть:

— Мирослав Радомилович, только я вас умоляю, не надо всяких вкусных вредностей вроде конфет! Детям этого все равно никто не даст, а оттого, что они начнут по этому поводу орать, я буду гораздо хуже к вам относиться!

И веснушчатый нос вздернула, коза.

— Всенепременно учту, Аделаида Константиновна! — великосветски склонил голову Мир. — Надеюсь, гостиничный завтрак ваш требовательный вкус устроит?

— Вполне! — кивнула Аделаида, вы посмотрите-ка, Константиновна.

Мирослав Радомилович изъявили желание принять участие в семейном событии, а вот снять костюм желания не изъявили. Ну, ничего! Собственный опыт он всяко полезнее, чем чьи-то там досужие советы. А пятно от варенья вполне себе отстирается если застирывать сразу…

Телефон Мира зазвонил во время традиционной дележки последней печеньки.

— Я зайду? — прогудело в трубке голосом Бронислава Рогволодовича.

Мирослав взглядом уточнил, нет ли у меня возражений, и пригласил родственника.

Вчера, когда в машине нас всех представляли друг другу, он сразу и решительно сказал завороженным его мощью тройняшкам:

— Зовите меня просто дедушка!

И по тому как скривился Мир, я поняла, что ему только что с невиннейшим видом наступили на больную мозоль. Потому что он, родной отец — пока что только “дядя доктор”, а вот эта… шельма лысая — уже “дедушка”.

Мне торжественно разрешили именовать Азора-старшего “дядей Брониславом”, но я уже сообразила, с кем тут нужно держать ухо востро, и с милой улыбкой поблагодарила:

— Спасибо, Бронислав Рогволодович! — сложное имя покорилось мне без тренировок, спасибо рабочему навыку, а этот жук только ухмыльнулся.

Зато Мирослава, кажется, слегка попустило.

Когда вечером “дядя” ушел в свой номер, я пристала с традиционным уже вопросом:

— А Бронислава как в быту зовут? Как имя сокращается?

— Его разве сократишь! — пробормотал Мир, глядя вслед ушедшему, и я как-то ясно поняла, что это сейчас не об имени. — Так и зовем — Бронислав…

“Дядя Бронислав” подошел, когда Ада как раз организовывала колобчат в ванную, Ада дала детям поздороваться с гостем и увела их. Мелкие шли за любимой няней оглядываясь: “дедушка” производил на них почему-то совершенно гипнотическое впечатление.

Что мне, в целом, было понятно: на меня он впечатление произвел примерно такое же.

Утащив с тарелки последнюю печеньку, которую сегодня коллегиальным решением постановлено было оставить маме, он сообщил:

— В общем, поблизости есть пара торговых центров с детскими комнатами. Мои парни туда метнулись — всё просматривается, санитарные требования соблюдаются, работают с десяти, так что ехать можно хоть сейчас. Аллергии-непереносимости-другие ограничения по питанию есть?

И так он это уверенно говорил, так деловито, что мой взгляд помимо воли ощутимо тяжелел.

Если я что-то в жизни и не люблю, так это когда меня пытаются ставить перед фактом в вопросах, касающихся моих детей.

Бронислав Рогволодович оценил выражение моего лица, перевел взгляд с меня на Мирослава и обратно…

— Елена Владимировна, — ощутимо посерьезнел он. — Меня племянник вчера предупредил, что он вас с няней с утра повезет к врачу, а детей надо будет занять и вообще, присмотреть… В целом, если вы беспокоитесь, можем из гостиницы не выходить — здесь есть игровая комната. Но я считаю, что перемещаться мы можем без опасений — похитителям просто неоткуда знать, где и во сколько мы будем. Но, если вам так спокойнее… — предложил он примирительно, глядя на меня, кажется, даже с сочувствием, и я согласилась, что да, так спокойнее.

Мир — дурак. А ведь я уже расчехлила мотопилу, только чудом не успела включить!

— Аллергий нет, сладкое нам можно только после еды. Если поймете, что не можете справиться со всеми сразу — справляйтесь с Олей.

— Не волнуйтесь, — лихо подмигнул мне старший Азор. — У меня внуки не первые!

Не то чтобы это меня совсем успокоило. Но на душе стало ощутимо легче.

— Во сколько к вам зайти за детьми?

И когда мы уже согласовали все детали, был короткий взгляд Бронислава на Мира, досадливое выражение в ответ, и насмешка на лице старшего Азора.

А когда за гостем закрылась дверь, не успела я еще открыть рот, чтобы прояснить некоторые моменты, как Мирослав дернул меня на себя, прижал и крепко поцеловал:

— Извини, был не прав, — выдохнул мне в ухо хрипло. — Не предупредил.